Жизнь в новом жилище Роберта полностью устраивала, если бы не Сверр. Почему он попал в немилость к этому чернявому крепышу, разгадать никак не получалось — тот не упускал возможности, чтобы злобно не поддеть его по самому незначительному поводу, а то и отвесить затрещину, пока Торстен не видит. Но хуже всего было, если на тренировках мастер Атли ставил их в пару: Сверр нападал так стремительно и бился с такой горячностью, что Роберт терялся. Ему ни разу не удалось не только одержать над Сверром победу, но даже хотя бы немного потеснить его в бою.

— Ты просто не очень сильно хочешь его победить, — говорил Ивер, когда очередной раз приходил в поселение и они болтали после занятий, словно давние друзья.

— Да я не успеваю за ним! — оправдывался Роберт.

— Ты не хочешь, — повторял упрямый дотракиец.

— Он сражается не по правилам! И подличает!

— Ты не хочешь!

Терпение Роберта закончилось, когда он снова обнаружил в своей миске с похлёбкой дохлую мышь. Нахальная ухмылка Сверра не оставляла никаких сомнений, чьих это рук дело.

— Почему, Торстен? — спросил Роберт с обидой у подошедшего друга, когда, выскочив из шатра и выплеснув испорченную еду на землю, пытался справиться со своим гневом. — Почему он постоянно меня задирает? За что он меня ненавидит?

— Все горцы ненавидят жителей Долины, — примирительно пожал тот плечами. — Так было всегда. Вы захватили наши земли, загнали нас в горы… за что нам вас любить?

Роберт никогда раньше не задумывался об этом.

— Я не захватывал ваши земли, — пробормотал он.

— Ты не захватывал, — не стал спорить Торстен, — а похитили тебя. Как думаешь, почему тебя?

Роберт плохо помнил ночь похищения. После нескольких глотков вина у него закружилась голова, веки отяжелели. А потом большой одноглазый воин взвалил его на спину и куда-то понёс.

— Вы всегда крали людей… — теперь уже Роберт пожал плечами.

— Только женщин, — сказал Торстен. — Мужчин мы всегда убиваем.

— Тогда почему меня украли, а не убили?

— Ты самый главный… там, у себя дома, ага… Трёхпалый Тиметт хотел, чтоб твоя мать закрыла ваши рудники. Хотел, чтоб вы перестали копать дырки в наших горах… чтоб вы вообще убрались из Долины. Он так и сказал ей: «Убирайтесь из наших гор, или ваш лорд умрёт». Он сказал: «Убирайтесь с нашей земли».

— Прям так и сказал? — Роберт почесал макушку. — Но это невозможно. Мы родились в Долине. И я, и мой отец… Это и наш дом тоже. Другого у нас нет… Нам некуда уходить.

— Так никто и не ушёл, ага.

— Но меня не убили…

— Твоя мать закрыла два рудника, которые дальше всего в горах. И тебе повезло, — хмыкнул Торстен. — У Грай нет подруг. И отец её любит.

— Нет, — после небольшого раздумья помотал головой Роберт. — Я не верю, что она так сделала, потому что ей не с кем дружить. Просто она хорошая. И очень добрая. Она не ненавидит меня. И ты тоже, Торстен. Ведь правда? И Ол. И с малышами мы ладим. Я почти подружился с Ивером, хоть он и отказывается тренировать меня. Говорит, что своих учеников уже отучил, теперь очередь Атли… Вот и Атли меня тоже не обижает. Что не так со Сверром?

— Тебе нравится Шела? — неожиданно спросил Торстен.

— Она красивая, — не задумываясь, сказал Роберт.

— Сверр тоже так считает. Тебе с ним не договориться.

Роберт и сам понимал, что по-хорошему со Сверром не сладит. И на тренировке не одолеет. Сверр старше, сильнее, опытнее. Он занимался с самого малолетства, осваивая постепенно разное оружие, учился рукопашному бою, ездил на лошади, охотился. Ему скоро исполнится шестнадцать, после чего он принесёт свой дар Огненной ведьме. Сверр почти взрослый. Никакого самого огромного желания не хватит, чтобы победить его в честном бою. Но оставить всё, как есть, Роберт не мог. Он больше не позволит Сверру безнаказанно себя обижать.

В один из дней после ужина Торстен показывал ребятам новый нож, к которому сам сделал рукоятку. Он вытачивал её несколько вечеров, подгонял под свою ладонь, чтобы ложилась плотно, удобно, шлифовал пористым камнем, а затем обматывал тонкой, выкрашенной в чёрный цвет полоской кожи. Парни обступили его, просили дать подержать, рассматривали с любопытством, одобрительно гудели.

Сверр, сидя в стороне, зашивал свою рубашку и самозабвенно пускал ветры, отравляя их смрадом всё вокруг. Малыши зажимали носы и хихикали, Торстен терпеливо морщился, но Ол не выдержал.

— Да перестань ты душить нас! — в сердцах сказал он. — Сходи в нужник.

— У меня после гороховой похлёбки всегда живот подводит, — пожаловался душитель, выдавая очередной раскат грома. — Так и крутит. Кажется, вот-вот разорвётся.

— Тогда сходи к Силдж, попроси у неё какой-нибудь настой… дышать же нечем.

— Вот бы мне так уметь! — вдруг с завистью сказал Роберт.

Все глаза в шатре мгновенно обратились на него.

— Зачем это? — недоверчиво спросил Сверр, глядя на невинно хлопающего ресницами Роберта.

— Мы могли бы устроить битву огнедышащих драконов. Мне рассказывал мой оруженосец, что если подпустить ветры в хорошо пылающий костёр, будет похоже, будто дракон пышет пламенем…

— Вот бы посмотреть, — сказал кто-то. — Никогда не видел драконов…

— Может, он врал, твой оруженосец… — хмуро пробормотал Сверр.

— Может, и врал, — легко согласился Роберт. — Неее, если ты боишься, то, конечно…

— Я не боюсь! — огрызнулся Сверр. — Чего там бояться? Говори, что надо делать.

Все заинтересованно зашевелились, повскакивали со своих топчанов и лежанок, сгрудились около очага.

— Роберт, командуй. Что делать?

— Давайте пламя расшевелим…

— Подкиньте дров… да куда ты пихаешь такую чурку! Ломай хворост, чтоб быстрее разгорелось.

— А теперь чего? — любопытные мальчишечьи мордашки обратились к заводиле.

— А теперь Сверр должен накопить внутри себя побольше ветра, а потом дунуть в костёр что есть мочи.

— Штаны надо снимать?

— Лучше да.

Подробностей этой проказы Роберт не знал, Подрик не стал с ним делиться всеми деталями. Сказал только, что когда служил у Тириона Ланнистера, тот как-то подшутил над ним таким образом, когда они напились вина. Этого было достаточно, чтобы понять, что шутка вышла гадкая. Много лет назад тётя Кейтилин привозила Ланнистера в Орлиное Гнездо, и Роберту очень хотелось сбросить его в Лунную дверь, но не вышло. Маленький уродец показался ему настолько мерзким, что для себя Роберт сразу решил — от такого ничего хорошего ждать не приходится. Поэтому Подрику мог лишь посочувствовать. Но не Сверру.

— Да, штаны лучше сними, — повторил он. — Ветру ничто не должно мешать свободно лететь.