вы никогда в жизни… Вы врете на всю страну… Вот сейчас… Ни одной руки… Вы же сейчас врете… Все врете…

Решетников перевел взгляд на ведущего. Тот смешался:

– Что вы так на меня смотрите? Я не изменял.

– Верю. Вам верю. Если что, мой вам телефончик, – сказал Решетников, протягивая ему визитку. – Хорошо, сформулирую вопрос иначе. КТО НИКОГДА НЕ ИЗМЕНЯЛ? – продолжал Решетников вопрошать зал.

И снова тишина и никакого движения.

– Что-то не понимаю… На вопрос, кто хоть раз изменял, никто не поднял руки… О’кей, принято. На вопрос, кто никогда не изменял, тоже никто не поднимает руки… Я не понимаю… Какой-то оксюморон. Вы хоть определитесь, господа соврамши!!!

Снова подождав, не нарушит ли кто-нибудь молчание, столь непривычное для передачи такого формата, Решетников горячо продолжал:

– Вы знаете, я был долго и счастливо женат. И вот однажды мы решили сказать правду. Друг другу в глаза. И все, конец. У меня нет семьи. Я в аду. А вы тут все святые. И счастливые…

Его монолог прервал звук входящего СМС. Писала Ольга: «Сашу сбила машина. Он в больнице».

Решетников поднял глаза на ведущего:

– Все, рекламная пауза!

Поднялся и в полной тишине покинул студию.

Выйдя за кулисы, он натолкнулся на девушку со знакомым лицом. Это была Катя – актриса, игравшая роль двойника певицы Шульгиной. Она собиралась выступить на ток-шоу.

– А ты куда, дура? – зло произнес Решетников. – Славы захотелось?!! Он же ее убьет!!!

Катя, растерянно кусая губы, смотрела ему вслед.

Звонок Рудова застал Решетникова на парковке.

– Ты куда убежал? Прямой эфир…

– Ты что творишь?! Ты чего детей трогаешь? Я тебя урою, сука! – голос Решетников прерывался от ярости.

– Э, э, э подожди, что случилось?

– Моего сына сбила машина.

– Я тут ни при чем. Мое представление окончено. Все. Я потешился, и хватит. Семью я никогда бы трогать не стал, это наше личное дело, я удовлетворен.

– Ты что, хочешь, чтобы я поверил, что он просто так…

– Люди попадают под машины. Такое случается. Если нужна будет помощь, звони, чем смогу – помогу. – Решетникову показалось, что Рудов говорит искренне. – Поезжай к сыну. Может, я и переборщил… Расскажи обо мне, вали на меня. Береги семью, Решетников. Береги.

Решетников был несколько тронут:

– Спасибо.

В больнице он увидел, что Ольга ждет у операционной в сопровождении Завадского.

– Кто сбил? – не здороваясь, спросил Решетников.

– Никто не знает, уже из больницы позвонили.

Вышел врач, все бросились к нему.

– Стабилизировали, – сообщил тот.

– С ним все хорошо? – спрашивали наперебой Решетников и Ольга. – Сбили сильно?

– Повреждение внутренних органов, – ответил врач. – В этом сложность. Есть ли какие проблемы со здоровьем, которые мы должны знать? Аллергия на лекарства, что-нибудь?

– Нет, – ответила Ольга, – он здоровый мальчик…

– Хорошо. – Врач мягко дотронулся до Ольгиной руки. – Вы бы отдохнули пока, до утра он будет под наблюдением, если все нормально – утром увидитесь.

– Я побуду здесь, – сказал Решетников.

– Нет, поезжай, – решительно ответила Ольга.

– Ольга, ты хочешь, чтобы я ушел? – внимательно глядя на жену, спросил Решетников.

– Уезжай, пожалуйста.

– А зачем меня сюда позвала? Рассказать могла и по телефону.

– Хотела тебя увидеть. Убедиться, что с тобой все в порядке.

Решетников вышел из больницы и сел в машину. Тревога, отчаяние, предельное утомление подкосили его дух. Подумав, он вдруг понял, что должен сделать.

Решетников приехал на набережную и написал Ольге: «Оля, мне надо тебе рассказать».

Ольга прислала ответ: «?»

«Выйди куда-нибудь на лестницу. Я позвоню», – написал Решетников.

Ольга согласилась.

– Оля, я все понимаю, – начал Решетников. – И ты можешь повесить трубку в любой момент. Попробую залезть тебе в голову. Ты устала. Ты мучилась, ты чувствовала себя виноватой, металась между мной и Завадским. Только-только у тебя все устаканилось. Тебе кажется, что ты его любишь. Наверное, так оно и есть, я не знаю… Ты обрела заслуженное счастье… И тут выясняется, что у меня было «Алиби»… И что я знал все… И да, манипулировал… я пытался просто понять тебя… честно пытался спасти семью… это не оправдывает меня, нет… и тебя злит даже не то, что я сейчас обманул, тебя злит, что я обманывал тебя всю жизнь с этим «Алиби»… Это мой кармашек. Параллельная жизнь. И, наверное, да, я должен был тебе рассказать про «Алиби», ведь мы семья, все такое, во всяком случае так было… Я тебе расскажу… Пусть поздно, но расскажу… Почему оно появилось – «Алиби»…

Об этой истории Решетников вспоминать не любил – слишком много боли было с ней связано. У Петра был брат старший – Вадим, прекрасный, добродушный, жизнерадостный парень, источающий обаяние и позитив. Он был счастливо женат, очень любил свою Настю, но все-таки при такой натуре не мог не источать свои флюиды еще и на других женщин. Не то чтобы он был прожженным изменщиком, но иногда случалось – оступался, о чем горячо сожалел и всегда старался, чтобы жена ни о чем не узнала. В этих случаях он обращался к Петру. Решетников выручал брата, всякий раз придумывая все новые алиби. Но Настя была далеко не дура, и обманывать ее становилось все труднее. Да и устал Решетников от всего этого. Саше было десять лет, когда Вадим разбудил Петра ранним утром.

– …Значит, я зашел к тебе вчера вечером, мы обсуждали говенный сценарий, который я должен снимать, и забухали от тоски. Так и скажи, такая русская тоска напала, хандра. О, хандра, хорошее слово. Настя такие любит.

– Вадим, нет, Настя меня уже ненавидит. – Решетников покачал головой.

– Нет, нет, она тебя только недолюбливает. Короче, мы забухали, я должен был уехать на такси, но тебе стало меня жалко, мол, Вадимыч такой талант, а приходится за деньги снимать всякую ерунду. Вот так скажешь. Он мне брат, я его люблю, родная кровь и никак… Короче, выручишь?

Решетников нехотя согласился:

– В последний раз.

Вечером того же дня на подходе к машине он увидел поджидавшую его Настю.

– Он же не был у тебя. – Решетников увидел ее заплаканное лицо.

– Насть, ну мы засиделись, извини, – как можно убедительнее сказал он.

– А вот по тебе видно, что ты не пил всю ночь.

– Я пропускал. – Петр отвел глаза.

– Скажи мне правду. Мне все врут, я так не могу.

– Настя. Я ничего сказать не могу, Вадим пришел, принес сценарий, попросил что-то с ним сделать, невозможно снимать… На него такая хандра напала, ну выпили… Утром ушел, ну не с самого утра.

Пока Решетников говорил, Настя, не сводя с него глаз, достала телефон и набрала