— Я это понимаю, Генрих.

— Тогда почему ты делаешь все намного сложнее, чем оно должно быть?

Син не знал, просто у него было какое-то глубокое внутреннее чувство, говорившее ему, что если он вступит в супружеские отношения с Каледонией, то это уже будет навсегда. А он меньше всего хотел привязывать к себе такую, как она, женщину. Ему это казалось жестоким и бесчестным.

— Отлично, — сдался Син, ; — Завтра утром вы получите желаемое доказательство.

— Тогда оставляю тебя с молодой женой, — улыбнулся Генрих.

Король пошел к выходу, а Син жадно смотрел на документы, которые тот нес под мышкой, и жалел, что нельзя изменить этот день.

Честно говоря, его нисколько не заботило, что думают о нем другие, но ему было важно, что думает о нем Каледония. Он не хотел видеть, как ее глаза темнеют от подозрения или, что еще хуже, от ненависти.

Сделав глубокий вдох, Син пошел к двери, приготовившись встретиться лицом к лицу с ее презрением.

С громко стучащим сердцем Капли отскочила от двери за несколько мгновений до того, как Генрих широко распахнул ее. Она быстро присела в реверансе, когда король проходил мимо, и с нетерпением ждала появления своего мужа.

Значит, Син не повинен в убийстве.

Эта новость доставила ей такое облегчение, какого Капли и представить себе не могла. Он вовсе не был невинным, но в этом преступлении участия не принимал.

Когда Син появился в дверях, Капли встретила его сияющей улыбкой.

Взглядом черных, как ночь, глаз, от смущения ставших еще темнее, Син окинул толпу приглашенных, которые наблюдали за ним, словно он был самым подлым человеком, недостойным ходить с ними по одной земле. Но Калли не заботили их мысли, пусть остаются дураками, если им так нравится. У нее заболело сердце при виде запекшейся крови на щеке Сина. Рваная рана уже воспалилась и, должно быть, причиняла Сину боль, а помимо всего, прочего, уродовала столь красивого мужчину.

— Позвольте мне… — Калли потянулась, чтобы дотронуться до щеки Сина, но он оттолкнул ее руку и вышел из зала.

Пораженная его грубостью, Калли проглотила образовавшийся в горле комок.

Что побудило Сина вести себя таким образом? — С твердым намерением это выяснить Калли последовала за ним и догнала своего мужа в коридоре, из которого слуги поспешили убежать как можно дальше.

— Куда вы собрались?

Син остановился, услышав позади себя мелодичный голос. Калли пошла за ним? Он обернулся и обнаружил, что она стоит прямо у него за спиной, приподняв руками юбки, чтобы иметь возможность подстроиться под его широкие шаги. Взгляду Сина открывались изящные лодыжки, и их вид воспламенил его кровь. И даже накидка Калли, напомнившая Сину о собственном происхождении, которое он презирал, не могла отвлечь его от безумного желания обладать этой женщиной — своей женой. Это открытие ошеломило его.

— Я хочу остаться один, — более резко, чему ему хотелось, произнес Син.

— О, как замечательно! — Голос Калли был полон язвительного недовольства. — Это день нашей свадьбы, и вы хотите провести его в одиночестве? Что ж, отлично. Тогда назовите меня подметкой, и делу конец.

— Простите, — нахмурился Син, — как вас назвать?

— Подметкой. — Она жестом указала на его ноги. — Это все, что я для вас значу, так? Поймите, нелогично, что вы поступаете, не подумав.

Син не мог быть ошарашен сильнее, даже если бы она плюнула ему в лицо. Как только такое могло прийти Калли в голову, когда для него она была олицетворением самого рая? Он не мог представить себе женщину более великодушную и благородную, даже несмотря на то, что она обладала парой несносных привычек.

— До сих пор именно вы вели себя нелогично, как я мог заметить, общаясь с вами.

— «До сих пор», — вы сказали. Вы подразумевали, что придет время, когда все будет так, как вы говорите?

— Этого я, во всяком случае, не говорил.

— Не говорили?

— Нет.

— Так я все-таки что-то значу для вас? — Калли взглянула на него с легкой улыбкой в углах губ и с лукавым блеском в глазах.

«Больше, чем вы можете себе представить», — хотелось ответить Сину.

— Это все была игра?

— Не игра, — покачала головой Калли. — Я просто хотела, чтобы вы со мной поговорили. — Сделав шаг вперед, она коснулась его руки.

Син смотрел на маленькую руку, лежавшую на его бицепсе, и ему требовались все силы, чтобы не притянуть Калли к себе, не прижаться губами к ее губам, не подхватить ее на руки и не побежать с ней в их спальню, где он смог бы забыться в сладостной истоме, лаская ее тело.

— Я знаю, большую часть жизни вы были одиноки, — мягко заговорила Калли. — Но теперь мы женаты. Не важно, как это произошло, но я намерена полностью исполнить свои обещания. Я буду вам женой, Син, если вы мне это позволите.

В этом-то— и состояла проблема. Син не знал, может ли пой™ на это. Каждый раз, когда он к кому-то тянулся, ему наносили обиду. За многие годы он научился уходить в себя и никому не давать власти над собой. Он закрыл свое сердце, свои чувства и научился просто существовать. Это был единственный способ обрести спокойствие в жизни. А теперь Калли хотела все это изменить. Он так долго страдал без любви и понимания, что уже больше не осмеливался снова открыться каким-либо чувствам, будучи убежденным, что это его погубит.

— Мне нужно немного побыть одному, — смягчив тон, сказал Син. — Прошу вас.

— Я буду ждать, когда вы будете готовы. — Калли убрала руку.

Это были самые добрые слова, которые когда-либо ему говорили. Тронутый столь глубоко, что это не поддавалось объяснению, Син повернулся и медленно направился к конюшням.

— Не знаю, миледи, удастся ли вам когда-нибудь достучаться до него.

Вздрогнув от неожиданности, Калли обернулась и увидела в коридоре позади себя Саймона.

— Вы подслушивали?

— Совсем чуть-чуть.

— Где Джейми?

— Элфа отвела его к вам в комнату. Ради вас двоих мы с ней присмотрим за мальчиком сегодня ночью.

— Благодарю вас.

Саймон кивнул и собрался уйти, но Калли его остановила.

— Саймон, может быть, есть что-то, что вы могли бы рассказать, чтобы помочь мне понять Сина?

— Он трудный человек, но честный. Никто, включая меня, по-настоящему не знает вашего мужа, миледи. Син просто живет. Он ничего не просит и полагается исключительно на самого себя. Если и существует способ, как я сказал, достучаться до него, то мне он не известен. Я только знаю, что это будет нелегко. Но если вы хотите попытаться, я с удовольствием помогу вам.

— Вы хороший человек, Саймон.

— Красивые женщины часто говорят мне это, — рассмеялся Саймон, — но замуж выходят за других. Возможно, мне стоит попытаться стать плохим, потому что тогда, возможно, я смог бы вернуться домой с прекрасном юной леди.