— Я думала, вы меня бросили. Отпустите меня. — Калли брыкалась и извивалась у него в руках. — Я на вас сердита.

Син еще крепче сжал Калли. Он не собирался отпускать ее — во всяком случае, до тех пор, пока не доставит благополучно в ее комнату.

— Сердиты на меня? — скептически переспросил он. — За что?

—Вы огромный, несносный упрямец. Вот вы кто такой. Кружите мне голову, заставляете желать вас, а потом в первую же удобную минуту оставляете меня.

— Заставляю желать меня? — Против собственной воли Син усмехнулся. Что-то в откровении этой подвыпившей девушки было такое, что ему понравилось.

— Да. Я хочу от вас поцелуя, муженек.

Син опустил ее на пол только для того, чтобы открыть дверь в комнату. Калли слегка пошатнулась, потом снова обвила руками его шею и попыталась поцеловать, но промахнулась мимо губ и запечатлела неловкий поцелуй у него на подбородке.

Горячий озноб, как жидкий огонь, разлился по телу Сина, и, когда Калли лизнула его кожу, он с шумом втянул в себя воздух.

— М-м, вы колючий и твердый, — пробормотала она, и понятия не имея, каким на самом деле… твердым… он стал.

Втащив Калли в комнату, Син ногой захлопнул дверь.

— Где вы были? — спросила Калли, пытаясь упереться руками в бедра, но они безвольно повисли у нее вдоль тела.

— Ездил верхом.

— О да, это ваше любимое занятие. Как я могла забыть? Это доставляет вам удовольствие, Верховая езда и упражнения.

— Да, а вы любите танцевать. Скажите мне, вы пили до или после того, как сошли вниз?

— Да, — она подумала, — после. Там был этот высокий мужчина, который сказал, что будет счастлив занять ваше место сегодня ночью, если вы сами не в состоянии.

— О, отлично, я вполне в состоянии. — Не успев подумать, Син шагнул к Калли, притянул ее к себе и подтвердил свои слова поцелуем.

Она застонала, ощутив вкус его губ, а потом слегка отстранилась.

— Вы сделаете мне больно? — спросила Калли.

— Я не собираюсь делать ничего такого. — Син угрюмо посмотрел на нее. — А почему вам это пришло в голову?

— Элфа сказала, что будет больно, когда вы засунете в меня ваш…

— Тогда я постараюсь не причинять вам боль. — Син был смущен. Его разговоры с этой девушкой все время принимали самый странный оборот.

— Значит, — усмехнулась Калли, — вы действительно собираетесь…

— Прошу вас, Калли, пощадите меня.

Закусив губу, так что стали видны ямочки у нее на щеках, Калли скользнула руками по груди Сина, простодушно исследуя его тело. Боясь вздохнуть, Син боролся с настойчивым желанием грубо овладеть ею, напоминая себе, что должен быть с ней нежным и внимательным. Ему совсем не хотелось причинить боль этой хрупкой леди.

— Какие мышцы, — прошептала Калли, проводя руками по груди Сина.

Она возилась с завязками его рубашки, пока ее жадному взору не открылся кусочек голой груди, а потом отодвинула назад края воротника, чтобы увидеть его тело, насколько могла позволить рубашка. Син стоял совершенно неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не напугать ее, решив, что сначала позволит ей привыкнуть к нему, а затем, затем она будет принадлежать ему.

— Мне нравится, как выглядит ваша кожа. Можно я ее потрогаю?

— Миледи, вы можете трогать на мне все, что захотите.

— Правда? — Калли улыбнулась, когда Син кивнул ей.

Развязав его нижнюю сорочку, Калли пробежала руками по твердым мускулам, и ей понравилось ощущение мужского тела под руками. Желая увидеть как можно больше, она стянула с Сина рубашки и коснулась шрамов у него на ребрах, а потом провела пальцем по тому, который проходил через правый сосок, То, что Калли увидела, заставило ее нахмуриться: шрамы были повсюду, чувствовалось, что в прошлом они были болью, и везде ощущалась сила.

Внезапно ей захотелось увидеть Сина всего целиком и, бросив рубашку на пол, она потянулась к шнурку его штанов.

О, этот мужчина ей нравился, невзирая на то что выводил ее из себя. Запустив руки ему в волосы, Калли наслаждалась ощущением их упругости и упивалась божественным теплом его рта. Издав стон, она всем своим весом навалилась на Сина и вцепилась руками в его широкие плечи.

Калли почувствовала, как его руки движутся у нее по спине, и ее охватила дрожь при мысли о том, что он собирается делать с ней этой ночью. Он увидит ее такой, какой никогда прежде не видел ни один мужчина, будет трогать в таких местах, каких никто прежде не касался, и проделывать с ней такие вещи, какие она лишь смутно себе представляла.

От одной этой мысли Калли покраснела.

Син задержал дыхание, пока ее пальцы прикасались к нижней части его живота, когда она развязывала ему шнурок. Как только Калли развязала шнурки, тяжелые штаны-кольчуга упали на пол, и Син предстал перед ней полностью обнаженным.

Никогда прежде Калли ничего подобного не видела. Несомненно, такая штука расколет ее пополам. Она была огромной, и неудивительно, что Элфа предупреждала Калли о боли. С огромным любопытством Калли медленно протянула руку, чтобы дотронуться до Сина, и, как только ее пальцы коснулись бархатистого кончика, Син втянул в себя воздух, а это рванулось ей навстречу.

— Я сделала вам больно? — Калли отдернула руку.

— Нет, дорогая, — прохрипел Син и, взяв руку Калли, вернул ее на прежнее место.

Калли вздрогнула от ощущения бархатистости и твердости в своей руке и увидела выражение блаженного восторга на лице Сина. Проведя руками по ее волосам, Син скользнул ими вниз по ее спине к шнуровке платья. Через мгновение платье Калли упало на пол, и ее сердце забилось в радостном предвкушении; Калли затрепетала, почувствовав, как его нагое тело касается ее обнаженной кожи, и, позабыв обо всем, прижалась к Сину.

Слегка отстранившись, чтобы взглянуть на девушку, Син обжег ее взглядом, а потом поднял на руки и понес к кровати.

Опустившись на мягкий матрац, Калли вздохнула, внезапная волна головокружения захлестнула ее, комната бешено завертелась, и все вдруг стало черным.

Син опустил вниз голову, чтобы поцеловать жену, и замер.

— Каледония…

Она не шевельнулась.

— Калли? — Син осторожно встряхнул ее.

И снова никакого ответа — она полностью отключилась.

Выругавшись, Син выпрямился, чувствуя в паху адскую боль, и в раздражении смотрел на блестящую женскую кожу, которая словно дразнила его. Если бы не его измученное тело, так необузданно жаждавшее ее тела, он бы посмеялся над ситуацией. Но в боли его неудовлетворенного желания не было ничего смешного.

— Наверное, все к лучшему, — заключил Син, накрывая Калли одеялом.

Он воспринял эту ночь как знамение: у него нет прав на Калли, никаких прав. Она заслуживает благородного спутника жизни, мужчину, подобного Саймону, кого-то, кто сможет любить ее и подарит ей детей, о которых она так мечтает. У Сина заболело сердце, когда он осознал, что никогда не сможет стать тем заботливым мужчиной, который будет разделять с ней радость и будни ее спокойной жизни..