Артемьев утверждает, что насчёт амнезии Тея не врет, но я не верю. Впервые не верю заключению гениального ученого, который меня еще ни разу не подвел.

Совпадения и случайности возможны, но не в этом случае. Наша тщательно спланированная кем-то встреча едва не стала для меня роковой. Или стала…, судя по тому, что испытываю дьявольское искушение содрать с нее откровенные тряпки, нагнуть на столе и закончить начатое.

Убедиться, что мне не показалось, и она хочет этого так же сильно.

Снова словить дикий животный кайф от ее полной капитуляции.

Еще раз трахнуть этот лживый рот и остальные отверстия.

Ощутить, как заряженная волна забытого удовольствия прошивает все тело насквозь, ослепляя и оглушая одновременно.

Злобно ухмыляюсь и отвожу взгляд. Не слишком ли много желаний, направленных на чинно восседающую напротив притворщицу, осмелившуюся сыграть со мной в кошки-мышки?

Можно сколько угодно повторять себе, что она — лишь жалкая подделка, продажная малолетняя сука и не состоявшаяся убийца. Это не отменит того, что я хочу с ней сделать и сделаю прежде, чем оборву ее никчемную жизнь. Маленькая дрянь обманом влезла в мою жизнь, испоганив чистый образ Эмили, покрыв его трещинами и мутной пеленой. Не знаю, как она это сделала, но глядя на Тею, я больше не вижу свою Ми. Даже, когда называю Алатею ее именем, за что ненавижу еще сильнее.

Сосредоточься, Голденштерн. Не забывай, с кем имеешь дело и в чем твоя конечная цель. Я помню, … помню, но пробудившиеся так некстати инстинкты сбивают, разрушая тщательно выстроенную в голове стратегию. Четкую и понятную. Запутать, разрушить, вывести из зоны комфорта, заставить говорить… Ложь или правду — неважно. Какую околесицу она бы не несла, я выцеплю главное, обнаружу слабые места и разнесу к чертям, развею в пыль, уничтожу… Я этого хочу не меньше, чем затрахать бесстрашную идиотку до смерти.

— Мы в бункере, вокруг полно охраны, — вяло ковыряясь вилкой в тарелке салата, Тея пронзительно смотрит мне в глаза.

Я потерял нить диалога и не понимаю, о чем она. Вопросительно изгибаю бровь, делая глоток вина. В ее бокале вода. Девушка все еще слаба и бледна, но нельзя недооценивать хитрую сучку.

— Как я могла тебя убить? — поясняет она вышесказанную фразу.

— Ты и не смогла, — снисходительно отвечаю я.

— Но попыталась же. Меня интересует — как? Набросилась с ножом? Но я не вижу у тебя никаких повреждений. В отличие от меня, ты выглядишь абсолютно здоровым. Ударила чем-то? Тоже мимо. На тебе ни царапины, — с задумчивым видом Тея перебирает возможные версии. — Душила подушкой? — с коралловых губ срывается смешок. — Трудно представить, что у меня хватило бы сил причинить тебе какой-либо физический вред.

— Это случилось не здесь, — безразлично бросаю я.

— Но ты сказал, что я дома, — напоминает Тея. — Поэтому делаю выводы из исходных данных.

— Я владею недвижимостью по всему миру, Эмили. Так что на планете очень много мест, которые могу по праву назвать своим домом. Нашим домом, — исправляю вовремя замеченную оплошность. Тея обескураженно хмурится, на лице маска недоверчивости.

— Ты настолько богат?

— Вряд ли на данном этапе ты способна осознать масштаб моего влияния, — позволяю себе нотку надменности, наслаждаясь ее смятением и растерянностью. Я прав. Не осознает. Однако в апартаментах Тея явно дала мне понять, что знает, с кем имеет дело. Возможно, ее ввели в заблуждение, чтобы преуменьшить степень риска. Тогда она вдвойне дура.

— Миллиардер из списка Форбс? — глотнув из бокала, Тея проходится по мне настороженным оценивающим взглядом.

— Мою фамилию ты не найдешь ни в одном списке, — отрицательно качаю головой.

— Наркоторговец?

— Серьезно? — усмехнувшись, откидываюсь на спинку стула.

— Ладно, чушь сморозила, — соглашается Тея. — На мафиози ты не похож.

— Да неужели? Почему же?

— Манеры, внешность. Чувствуются аристократические корни. Ты из королевской семьи?

— Какой именно? — забавляюсь я.

— Любой. Мало их что ли, — она морщит лоб, ковыряясь в памяти. — В одной Европе насчитывается двенадцать монархий.

— Ты можешь назвать все?

— Конечно, — кивает Тея и, выставив перед собой ладони, начинает загибать пальцы. — Андорра, Бельгия, Ватикан, Великобритания, Дания, Испания, Лихтенштейн, Люксембург, Монако, Нидерланды, Норвегия… И Швеция.

— Отличные познания, — с сарказмом оцениваю я. — Даже удивительно, когда ты успела так хорошо ознакомиться с мировым политическим устройством.

— Гастрольная жизнь — лучший источник знаний, Леон. Я познаю мир в путешествиях, — в голосе Теи прорываются нотки горечи.

— Тебе не нравится то, чем ты занимаешься? — склонив голову, внимательно изучаю оттенки эмоций на ее лице.

— Я не умею ничего другого, — она ловко уходит от прямого ответа.

— Почему ты выбрала именно эту сферу?

— Я не выбирала, — Тея опускает взгляд в тарелку. К салату она так и не притронулась. Нет аппетита, детка? Или нервишки шалят? — Мама отдала меня в акробатику, когда мне было лет шесть или семь, и я быстро стала луч… — запнувшись, она мечет в меня подозрительный взгляд. — Почему ты спрашиваешь? Разве мы не говорили об этом раньше?

— Мы мало говорили, Эмили, — порочно улыбаюсь я, опустив жадный взор на ее грудь, затем лениво мажу по губам. Провожу указательным пальцем по своей нижней губе и делаю глубокий вдох. В брюках становится адски тесно. Пустая болтовня ничуть не отвлекает от низменных потребностей. Торможу себя всеми силами, но похоже, этот бесконтрольный голод получиться унять только одним способом. — И много занимались другими приятными и очень грязными вещами. Теперь я думаю, что ты намеренно избегала откровенных бесед.

— Ты так и не ответил, угадала я или нет, — почувствовав сгустившееся сексуальное напряжение, она ловко переводит тему.

— Ты ошиблась, Эмили. Я не имею никакого отношения ни к одному из родов, что правят в перечисленных монархиях.

— Тогда, может быть, ты президент какой-то другой страны? — она продолжает предлагать варианты, но уже не так азартно, как в самом начале. По участившемуся дыханию и широким зрачкам не трудно понять, какие именно мысли и образы терзают ее сейчас.

— Ты имеешь представление о пирамиде власти? — равнодушно интересуюсь я.

— Треугольник с долларовой купюры? Ты веришь в теорию заговоров и мировые элиты? — она иронично улыбается. — Вроде бы большой мальчик.

— Ты спрашиваешь, я отвечаю, — небрежно пожимаю плечами.

— Ладно, допустим, — довольно быстро сдается Тея. — И на какой ступени находишься ты?

— Верхний угол, Эмили.

— Тот, что со всевидящим оком? Ты прикалываешься надо мной? — за нервным смешком она прячет страх. В глубине души Тея понимает, что я не лгу и интуитивно чувствует смертельную опасность, скрывающуюся за моим признанием.

— Нет, не вижу никаких причин для смеха, — качнув головой, я делаю еще один глоток вина, наблюдая, как улыбка медленно сползает с ее лица.

Ясные голубые