Сколько той жизни?!

– Доставка тоже наша, – вежливо уточнил латиноамериканец. – Конечно, доставить такое количество в один прием не обещаем, но сделать это в несколько приемов вполне реально.

– Я подумаю, – Леша решил немного набить себе цену. – Все-таки укатать… в смысле, уговорить того ученого из Курчатовского будет непросто. Что мне ему обещать от вашего имени?

– Когда скажете свое окончательное «да» – поговорим и на этот счет. Я думаю, мы останемся довольны друг другом. Вы еще долго намерены пробыть у нас?

– Давайте отвечу вам завтра, – решил Дюк. – Как раз звонка из Москвы жду. Переговорю со своими подчиненными – и отвечу…

* * *

Прижимая платок к разбитому лбу, полковник Шароев сосредоточенно слушал немолодого майора из МУРа.

– Личность киллера мы уже установили. Некто Алексей Бугринов. Бывший офицер одного из спецподразделений. Участник контртеррористической операции на Северном Кавказе. Ни по одной картотеке не проходил. Ни в каких оперативных источниках не засвечен. А вот второй… – Милиционер взглянул на водительское удостоверение водителя «девятки». – Александр Митюков, бывший сержант-контрактник той самой части, где служил Бугринов. Ранее судимый за вымогательство, условный срок.

Они сидели в «фордовском» микроавтобусе с надписью «Экспертно-криминалистическая экспертиза» по всему борту. Рация на милицейской волне то и дело выплевывала неразборчивую скороговорку, и прерывистые шумы, перебивающие друг друга позывные и эфирные свисты создавали негромкий тревожный фон.

Сквозь лобовое стекло было видно, как у разбитых машин топчутся редкие ротозеи, работают гаишные следователи, суетятся коммунальщики в люминесцирующих апельсиновых жилетках, затаскивая покореженную «девятку» на лафет эвакуатора. В конце переулка заполошила синими огнями «Скорая помощь».

– Вы этого Митюкова уже допросили? – уточнил фээсбэшник.

– Вот, – муровец зашелестел протоколом. – Только что. Говорит, что бывший командир предложил двадцать тысяч долларов лишь за то, что Митюков будет страховать его за рулем и в случае чего прикроет отступление. Я думаю, это действительно человек случайный.

– А я думаю, что Бугринов бы ему ни копейки и не заплатил. Случись все удачно – пришил бы его в темном месте, а труп бы закопал где-нибудь на свалке. – Олег Александрович бегло просмотрел протокол допроса. – Это, судя по всему, профессионал, если ни разу не засыпался… Свидетели таким ни к чему.

– Будем его отрабатывать своими средствами. А что с этими уголовниками делать? – Мент кивнул в сторону милицейской машины, в салоне которой сидели Монах с Буром.

– У вас ведь нечего им предъявить? Нечего. Вот и отпустите, – попросил Шароев и, поймав недовольный взгляд мента, уточнил веско: – Под мою личную ответственность.

– Я бы, конечно, всю эту блатоту вот этими руками задушил! – посуровел мент. – Да и вашу личную ответственность к уголовному делу не пришьешь. Но предъявить им на этот раз действительно нечего… Ладно, забирайте, если так хочется.

Спустя несколько минут чекист и вор стояли неподалеку от кладбищенской ограды. Бур деликатно курил чуть поодаль, чтобы не стать невольным свидетелем разговора.

– Что теперь скажете, Валерий Николаевич? – Шароев исподлобья взглянул на Монаха, подвесив многозначительную паузу. – Поубавилось теперь вашего идеализма насчет друзей? Или считаете, что наезд на «Опель» я тоже подстроил?

Сонно шелестела листва на кладбище, призрачно мерцали желтые фонари, напоминавшие мутные белесые свечки в тусклых электрических нимбах. Фомин молчал: после смерти Музыканта он до сих пор не мог прийти в себя.

– Во-первых, спасибо тебе огромное, – негромко и безо всякого выражения вымолвил вор. – Ты, хотя и конторский, но все-таки жизнь мне спас. Сперва я, в натуре, подумал, что все это ваши хитрожопые подставы… Ошибался, признаю. Во-вторых, такое же большое спасибо, что про «беретту» сказал. Кое-что мне надо бы самому пробить, но кое-что уже становится ясным. А насчет всего остального – не обессудь, я уж сам как-нибудь разберусь. У тебя свое дело, у меня свое.

– Телефон мой вы знаете. Звоните, если что, – бросил Шароев. – Всего вам хорошего.

– И тебе, начальник, того же…

* * *

Среди красных черепичных крыш, в зыбкой ясности рассвета проступала набережная Санта-Марты. Легкий бриз дарил свежестью. Сидя на балконе гостиницы, Дюк смаковал утренний кофе, просматривая на ноутбуке цены колумбийской недвижимости. За деньги от возможной продажи тонны «кокса» даже по оптовой цене он мог бы скупить не только этот курорт, но и все подобные городки на атлантическом побережье Колумбии.

Настроение было почти праздничным: недавняя беседа на яхте открывала невероятные перспективы, все возможности которых еще предстояло осознать. Зеленцов уже почти согласился переправить сюда своего «ботаника» из Курчатовского, однако до поры до времени решил не торопиться с ответом, чтобы лишний раз набить себе цену.

В борсетке, лежавшей рядом, закурлыкал мобильник. Дюк схватил трубку: звонил Заика.

– Ну, наконец-то! Как там наши дела?

– Лешка, хреново дело, – сообщил тот, едва поздоровавшись. – Монаха так и не уделали…

– Ты же… по мобиле говоришь! – напомнил Дюк, прикидывая, что же могло произойти в Москве. – А если нас сейчас пишут?

– Короче, наш друг уже на том свете, дружок его вообще запалился, клиент живой, – произнес Саша, словно не расслышав реплики абонента. – Леша, тебе надо срочно возвращаться. Ты понимаешь, чем все это может закончиться?

Дюк и сам понимал: закончиться это может очень хреново. Фомин наверняка не оставит покушение на себя без внимания. Рано или поздно он выяснит, кто за всем этим стоял, и уж тогда…

– Лешка, бросай все и срочно возвращайся, – упрямо повторил Заика. – Тут сейчас такие дела могут начаться!

Неожиданно Зеленцов почувствовал, что у него словно что-то оборвалось внутри. Он громко и ровно задышал, словно бомба с часовым механизмом, и нельзя было угадать, в какой момент она рванет и разнесет все вдребезги…

– Так, – произнес он, пытаясь унять дрожь в руках. – Коль мы уже начали это дело, его надо докрутить до конца.

– Но как? – Заика едва не сорвался на истерику. – Ты же сам говорил, что у этого татуированного столько власти! Что он нам столько врагов может нарисовать в любой момент!

– Ка-а-а-ак?! – заорал Дюк так страшно, что стекло форточки жалобно дзинькнуло. – Ты еще меня спрашиваешь, гондон? Кто мне этого Алика подсунул? Кто за него поручился? Почему он обосрался так жидко? Что теперь делать? Это я должен решать или ты? Я тебе, гнида, за что такое бабло плачу, а? Оборзели совсем…

– Дюк, не ругайся, этим делу не поможешь, – на удивление здраво парировал Саша. – Надо что-то делать. Что именно?

– Ладно, извини, – буркнул Зеленцов, понимая, что действительно взял слишком резкий тон. – А насчет «что именно», ты и сам должен понимать. Сорвалось один раз – будем работать дальше.