— В крайнем случае, попробовать-то всегда можно, — вздохнул Джуффин. — Вдруг он не захочет путешествовать? Ну, мало ли.

На этой оптимистической ноте мы распрощались. Джуффин отправился домой, спать. А я — в Дом у Моста, чтобы подменить его до полудня. Мы рассудили, что, если даже Хумха за мной туда увяжется, ничего страшного, пусть. Управление Полного Порядка — куда более подходящее место для буйного призрака, чем любой из столичных трактиров. В случае чего, всегда можно сделать вид, будто ты его только что изловил.

Однако призрак меня не преследовал, и вообще утро прошло на диво спокойно. Конечно, несколько часов кряду протирать скабу в служебном кабинете — тяжелое испытание, но я позволил себе небольшой перерыв, прогулялся на половину Городской Полиции, поболтал с коллегами, узнал добрую сотню малоинтересных новостей и полдюжины занимательных — неплохой улов, не из каждого трактира с таким можно выйти. Поэтому когда Джуффин занял наконец свое кресло, я покинул Управление Полного Порядка в умиротворенном настроении. И отправился домой проведать Хумху. Размышления о том, как сложатся его отношения со слугами, не давали мне покоя. Зная отца, я опасался, что, отдохнув и освоившись, он примется за домашние дела с утроенным энтузиазмом.

Угрюмые детишки снова сидели напротив лилового дома, но я был так занят своими мыслями, что почти не обратил на них внимания, только подумал раздраженно: хоть бы они побегали, что ли, или в мяч поиграли. Так нет же, сидят и сидят. Если бы это были мои дети, я бы предпочел видеть их лесными разбойниками, честное слово!

Предчувствия меня не обманули. Повар уже заканчивал паковать вещи. Дворецкий был совершенно безутешен: вчера ему кое-как удалось успокоить коллег, пообещав, что сварливый призрак прогостит у нас недолго — как я понял, старик и сам на это очень рассчитывал. Однако нынче утром Хумха вломился в кухню, устроил скандал, а напоследок заверил повара, что намерен остаться в этом доме навсегда и самолично проследить за питанием своего сына, тем более что он, то есть я, как выяснилось, важная персона, можно сказать, последний гарант спокойствия и безопасности Соединенного Королевства. Здорово все-таки ему Джуффин промыл мозги; с другой стороны, кому от этого стало легче? Такой уж человек Хумха: чем больше он старается принести пользу, тем разрушительней последствия.

Сказать, что я рассердился, — ничего не сказать. Я начал понимать, что имеют в виду люди, когда говорят про ярость, — до сих пор столь сильные чувства были мне неведомы и представлялись чем-то вроде вздорного каприза. Однако теперь мысль о том, что сэр Шурф способен в один миг испепелить призрак моего родителя, казалась мне скорее привлекательной, чем прискорбной. Боюсь, меня остановило только нежелание посвящать в свои семейные дела еще одного чужого человека. Ну и Джуффин, пожалуй, не одобрил бы столь скорое истребление своего партнера по картам — угораздило же меня их свести!

— И кто, интересно, будет теперь для меня готовить? — спросил я Хумху, который как ни в чем не бывало кувыркался под потолком в библиотеке.

— Разумеется я, — надменно ответствовал он. — А кому еще можно доверить столь важное дело?

— Каким образом ты собираешься готовить? Ты можешь взять в руки сковородку? А нож? А кусок мяса? Вот то-то и оно.

Призрак, однако, ничуть не смутился.

— Твои замечания довольно бестактны, — заметил он. — Не следует лишний раз напоминать о моем прискорбном положении. Ты, в отличие от меня, все еще жив, но это скорее твоя удача, чем заслуга, так что нечего задирать нос. Тем не менее ситуация не представляется мне безвыходной. Во-первых, посуду можно соответствующим образом заколдовать, я уже наводил справки, и твой собственный начальник признался, что подобный поступок не выходит за рамки его представлений о возможном и допустимом. Он практичный человек, как все шимарцы, этого у них не отнять. И если я попрошу его помочь нам с кухонной утварью, он, надо думать, не откажет. Во-вторых, можно просто нанять покладистого повара, который будет следовать всем моим указаниям. Так даже проще: я буду готовить чужими руками, то есть использовать их как своего рода прихватку — не только для горячей сковороды, а вообще для всего.

Я призадумался. Вообще-то я бы не отказался от Хумхиных обедов. Когда-то они были чудо как хороши. И я ни на миг не сомневался, что под его руководством любой начинающий кулинар быстро начнет творить подлинные чудеса. Однако я не хотел идти на уступки. Если сегодня я, соблазнившись посулами, отпущу повара, то завтра, чего доброго, сам уйду из собственного дома, босой и простоволосый, в ночной скабе, куда глаза глядят — нет уж, спасибо.

— А почему бы тебе не обучить моего повара? — наконец спросил я. — Все лучше, чем ссориться. Зачем искать нового, когда этот — один из лучших в своем роде?

— В сообществе профессиональных отравителей? — язвительно спросил отец. — Ни на миг не сомневаюсь, что там он абсолютно на своем месте. Уважаемый, надо думать, человек, мастер своего дела. Но к плите его подпускать нельзя. Твое счастье, что я вмешался и спас тебя от этого профана. Потом опомнишься, еще спасибо скажешь. Отвратительный, никчемный неумеха со вздорным характером — вот кто до сих пор хозяйничал на твоей кухне.

Он бы еще долго поносил беднягу, да я не дал.

— Что бы ты ни говорил, а факт остается фактом, мой повар — один из лучших в столице. Такими людьми не разбрасываются. Поэтому сейчас я попробую уговорить его остаться и…

В этот момент громко хлопнула входная дверь. Я выглянул в окно и увидел, что мой повар усаживается в амобилер, украшенный фамильными гербами Блиммов. Музыканты на заднем сиденье уже изготовились услаждать слух вероломного беглеца по дороге к новому пристанищу. Ну да, хитрец Корва давно к нему подбирался, даже подарки ко Дню Середины Года присылал, хотя такое, вообще-то, принято только между родственниками и близкими друзьями. Ну вот, пришел его час.

Пару раз скрипнув зубами, я подавил в себе острый приступ почти немотивированной, зато непримиримой ненависти к столичной аристократии в целом и семейке Блиммов в частности. Ни единого завалящего проклятия не обрушил я на головы их потомков до двенадцатого колена, а ведь дело того стоило, никто меня не осудил бы. Но служебное положение вынуждает меня быть чрезвычайно щепетильным в такого рода вопросах.

— Ладно, — мрачно сказал я Хумхе, — твоя взяла. Он уехал, и от новых хозяев я его, пожалуй, уже не сманю, не тот случай. Коли так, пойду обедать в «Сытый скелет». Закажу там вчерашний суп на голубом сале и пирожки с гугландским болотным мхом. Если хочешь, можешь составить мне компанию и полюбоваться на дело своих рук. Надеюсь, живот у меня начнет болеть еще за столом.

Конечно, я преувеличивал. Не так уж скверно готовят в «Сытом скелете», есть в Ехо трактиры и похуже. Однако Хумха ужасно расстроился, а мне того и требовалось. Говорю же, я был зол, как никогда в жизни. Потому что дом я заводил с одной-единственной целью: обустроить в этом несовершенном Мире как минимум одно место, где все всегда в полном порядке. Теперь такого места больше не было.