— Я хочу понять, где было всё вот это. Раньше. В смысле, откуда взялась эта бумага? Из яблони? Так, хорошо, и где она росла? А вот это синее — может, из бирюзы? Откуда её привезли? Всё раньше было чем-то другим. Иногда, если хорошо вглядеться в какую-то вещь, можно это увидеть. Увидеть всю её историю.

С пыхтением подъехал автобус, Джолин выбросила обёртку в урну.

Вар вошёл вслед за Джолин.

За окном пробегали здания, и каждое было построено из чего-то, и это что-то было раньше чем-то другим.

— Джолин… Если раньше всё было чем-то другим, значит, и потом всё станет чем-то другим.

— Конечно. После переработки.

— И даже люди.

— Особенно люди.

Всё раньше было чем-то другим, и всё потом станет чем-то другим. Эта идея, вспыхнув у Вара в мозгу, расширилась и заняла его весь. Так что, пока они ехали в автобусе, он напрочь забыл волноваться о том, что вообще-то он везёт Джолин к Велика-Важности.

Но, войдя в стерильно сверкающий холл реабилитационного центра «Светлые горизонты», он сразу об этом вспомнил. И бросил через плечо предостерегающий взгляд.

Джолин поднесла руки со сплетёнными пальцами к подбородку и невинно захлопала ресницами. Что не успокаивало, а ровно наоборот.

— Мы пришли навестить мою бабушку, — сказал он женщине-регистратору, которая ела сэндвич с яичным салатом.

Сэндвич застыл в воздухе, не донесённый до рта. На женщине был бледно-голубой шейный платок, весь в жёлтых пятнах, как будто она постоянно ест сэндвичи с яичным салатом. Прищуренные глаза-щепочки смотрели из-за чёрных завитых ресниц, точно сквозь паучье гнездо.

— Тут моя бабушка. Мы пришли навестить, — повторил Вар. И назвал имя Велика-Важности. Чёрные пауки его нервировали.

Женщина отложила сэндвич в сторонку.

— Как это мило, — сказала она. Ей удалось произнести это так, будто на самом деле она имела в виду «и принесла же вас нелёгкая, поесть спокойно не дадут». Она придвинула к ним картонку, к которой был прикреплён лист бумаги. — Заполните.

Вар вписал их имена, потом обернулся. Джолин удалялась вглубь здания. Он бросил ручку и побежал за ней.

— Только без глупостей! Ты пришла сюда только за… за своей информацией. Встречаемся тут, примерно около…

— …мусорника! — Джолин показала в коридор, уходящий из холла.

И была такова.

Вар стоял в дверном проёме. Как же он, оказывается, соскучился по бабушке!

Обе койки в палате были с металлическими загородками — словно гигантские детские кроватки. Велика-Важность в своей койке казалась слишком маленькой, похожей на морщинистого младенца. Её волосы — Вар до этого момента не догадывался, что это парик, — свисали с лампы на прикроватной тумбочке. А голова была покрыта мягким сероватым пушком, как будто морщинистого младенца припорошило пылью.

Она слегка всхрапнула, и кожа у неё на шее затрепетала. От этого трепета у Вара кольнуло в груди. Он не стал защитником своей бабушки, когда она была слаба; но он может стать им сейчас. Он на цыпочках вошёл в палату и поправил бабушке одеяло, подтянув его до подбородка.

Велика-Важность вздрогнула и проснулась.

— О, Вар! Какой приятный сюрприз. — Она обернулась к двери.

— Я пришёл сам, — сообщил Вар. — Мама работает. Миллион часов в день.

— О да. И папа тоже. Бедненькие. — Велика-Важность сдёрнула с лампы парик, натянула на голову и мгновенно стала собой. Магия волос.

Вар решил не ходить вокруг да около.

— Прости, Велика-Важность, что я в тот вечер оставил тебя одну. Я должен был знать, что ты можешь упасть. Я должен был…

Велика-Важность отмахнулась.

— Глупости! Откуда ты мог это знать?

Откуда он мог это знать? Хороший вопрос.

— В общем, мне жаль, что я не знал. Может, тогда бы ты сейчас тут не была. Тут ужасно, да, Велика-Важность?

— О нет, тут неплохо. — Велика-Важность вывернула шею в сторону двери и добавила громче: — Но вообще-то могли бы хоть изредка давать человеку кусочек бекона! — Проходившая мимо санитарка хихикнула.

Вар сел на красный пластмассовый стул рядом с детской кроваткой Велика-Важности и кивнул в сторону второй кроватки.

— А где твоя соседка?

— На диализе.

Вар показал пальцем на что-то вроде телеэкрана у бабушки над головой. По экрану бежали волнистые линии.

— Что это?

— Это? А-а, это проверка.

— Проверка?

— Ну да. Проверяют, жива ли я. У меня с утра немного кружилась голова, вот они и подключили меня к этой штуковине. Такое уж тут место, — она снова повернула голову к двери и сложила руки рупором, — место, где не допросишься бекона, да ещё и приходится доказывать, что ты жива. Дай-ка мне мою сумку, Вар, будь так любезен.

Вар передал ей сумку, и Велика-Важность, порывшись, достала из неё помаду. Пока она красила губы, Вар думал: что можно сказать про место, где человек вынужден доказывать, что он жив? Можно сказать, что это не лучшее место на свете.

— Тебе было страшно?

— Ты насчёт этого? — Она похлопала себя по бёдрам.

Вар кивнул.

— Наверное, немножко. Но потом пришла твоя мама. А когда ты не один, гораздо легче. И ещё миссис Лемон — она вообще от меня, считай, не отходила. Даже сейчас приезжает дважды в неделю. А сюда мотаться не шутка — два часа за рулём в один конец.

Вар скривился, но быстро разгладил лицо.

— Вижу-вижу, какую ты скорчил мину! Что ты имеешь против Риты?

Вар скривился ещё сильнее.

— Это она что-то имеет против меня.

Велика-Важность махнула рукой.

— Ой, да ладно, она просто не самый любезный человек на свете.

Вар подумал, что лучше сменить тему. Он пришёл радовать бабушку, а не раздражать. Но пункт восьмой Рыцарского кодекса гласил: Всякий раз, оказавшись перед лицом несправедливости, вступай с нею в бой, — а он как раз оказался перед лицом несправедливости.

— А помнишь, девочки-близняшки, которые приезжали в гости к соседям? Миссис Лемон испекла им пирог. Я видел, как она его несла. Значит, с девочками она очень даже умеет быть любезной.