– Ты поедешь с нами или с Закери?

– Нет, только не с ним! – Мельбурн взял под руку Каролину и помог ей сесть в карету.

Шарлемань взглянул на затянутое тучами небо.

– Кажется, дождя больше не будет. Прогуляюсь-ка я лучше пешком.

– Я составлю тебе компанию, – предложил его старший брат.

– Не стоит, я, возможно, загляну в клуб по дороге. А тебе пора возвращаться домой, уже довольно-таки поздно, – сказал Шарлемань, зная, что Мельбурн захочет успеть вернуться к тому времени, когда слуги будут укладывать спать его дочь, чтобы почитать ей библейскую притчу на сон грядущий. Помимо того, ему хотелось проветрить мозги и выработать план действий на завтрашний день, что в обществе брата было бы затруднительно. А главное, ему требовалось отделаться от навязчивых мыслей об Индии, равно как и от грез об индийской принцессе, которая с каждой минутой все больше его очаровывала. Вот почему помочь ему взбодриться могла только одинокая прогулка.

Проводив удаляющегося брата задумчивым взглядом, Себастьян обернулся к сестре и сказал:

– Что ж, можно считать, что день закончился. По-моему, музыкальный вечер прошел удачно.

– С твоей стороны было очень любезно пригласить семейство Ганновер сесть рядом с нами, – беря его под руку, сказала Элеонора.

– Да, я счел разумным поближе познакомиться с ними, – кивнув, сказал Мельбурн.

– У тебя имелись на то особые причины? – спросила сестра.

– А почему ты задаешь мне такой вопрос? – в свою очередь, поинтересовался Себастьян, заподозрив, что ей что-то известно о тайном общении Шарлеманя с Сарой.

– Просто так, – сказала Элеонора и высвободила свою руку.

– Вот и у меня не было особых причин поступить таким образом, – ответил он.

– Умоляю тебя, Себастьян, только не вмешивайся в их отношения, – попросила она.

– О чем вы тут без меня секретничаете? – спросил Закери.

– Мы предполагаем, что Шей заинтересовался леди Сарой, – сказала Элеонора.

– Шей положил глаз на эту очаровательную крошку? – Закери озабоченно наморщил лоб. – Но мы в это вмешиваться не станем. Послушай, Мельбурн, я, пожалуй, сообщу ему эту радостную новость! Ты точно не будешь совать нос в их отношения?

– Я предпочел бы воздержаться от комментариев, – сказал герцог, не желая, чтобы его снова обвинили в неуемном желании всех опекать и поучать. – Быть о чем-либо осведомленным еще не означает, что нужно в это вмешиваться.

– Правильно! – воскликнула Элеонора. – Следовательно, я смогу со спокойной душой пригласить леди Сару к себе на обед в конце недели. Это тоже нельзя рассматривать как вмешательство в ее личную жизнь. А тебе, Мельбурн, я ничего не расскажу потом о нашем с ней разговоре!

– Поступай как знаешь, – вскинув вверх руки, сказал он, недоумевая, почему все родственники вдруг ополчились на него, хотя он и не произнес ни слова. Над этим следовало поразмышлять.

– Да, пожалуй, я дойду пешком до дома и умру от воспаления легких. Великолепно! – пробормотал себе под нос Шарлемань, бредя в одиночестве под моросящим дождем по Пэлл-Мэлл-стрит.

Его беда заключалась в том, что обычно все решения он принимал, предварительно проанализировав сопутствующие факторы, свой опыт и знания, различные гипотезы, связанные с данной проблемой. И лишь после этого действовал. Однако в течение нескольких последних дней, а также сегодня вечером он чересчур глубоко погрузился в рефлексию. А перенапряжение мозгов, как известно, чревато безумием.

Шарлемань содрогнулся и плотнее запахнул полы пальто, промокшего насквозь. Нет, подумалось ему, не надо было гулять в такую погоду. Оправдывало его только то, что он был вынужден отправиться домой пешком, поскольку не желал выслушивать суждения Мельбурна о Карлайлах.

Он заранее знал, что сказал бы о них Себастьян: что лорд Ганновер неплохо выглядит для своего возраста, леди Ганновер почти помешалась на почве стремления попасть в окружение Мельбурна, а Сарала – ну, она, разумеется, сменила свое имя на Сару, чтобы казаться настоящей англичанкой.

При ее-то загаре и броской внешности она могла бы и сохранить настоящее имя, пусть даже иностранное, хотя, честно говоря, ни одно из имен ничего не говорило об ее характере. В целом же Ганноверы были вполне симпатичными людьми, хотя и со странностями, но особых причин приближать их к себе не усматривалось. Всяк сверчок знай свой шесток!

Так с какой же стати герцог Мельбурн любезно пригласил их сесть рядом с Гриффинами? В свете личных особых отношений Шарлеманя с Саралой поступок брата выглядел подозрительным. И даже нежелательным, если принять во внимание неудачное развитие торга из-за партии китайского шелка.

Внезапно вдоль стены прошмыгнула какая-то подозрительная темная фигура и свернула в проулок.

Шарлемань замедлил шаг и прислушался. Зря он не захватил с собой пистолет. Отбиться теперь он мог только тростью, которая в умелых руках вполне могла стать грозным оружием, так как была полой и служила ножнами для находившейся внутри ее рапиры.

Готовый в любой момент вступить в бой, Шарлемань осторожно продолжил путь. Охваченное тревожным предчувствием, его сердце забилось быстрее. Но страха он не испытывал, потому что был неплохо натренирован в искусстве рукопашного боя. На одно только богатство он не полагался, зная, что порой требуется применить силу и сноровку ради спасения своей жизни.

Обычно в это время суток лондонские улочки еще были довольно-таки оживленными: аристократы возвращались из театра либо из клуба, фланировали праздные искатели ночных развлечений, возле фонарей порхали «ночные бабочки». Сегодня же погода в городе была настолько отвратительной, Что, казалось, Лондон вымер. Но Шарлемань знал, что это впечатление обманчиво, и не терял бдительности.

До перекрестка он дошел без приключений, не заметив ничего подозрительного. Где-то неподалеку проехала карета, но цоканье лошадиных копыт вскоре стихло, остался только пронизывающий до костей холодный, сырой ветер, завывающий в печных трубах на крышах и в темных подворотнях, да шелест сорной травы, растущей по обочинам дороги у стен кирпичных домов, серых и мрачных. Тем не менее, Шарлеманя не покидало ощущение, что за ним наблюдают.

Это мерзостное чувство сопровождало его на протяжении всего пути. Неплохо, конечно, было бы зайти в клуб и взбодриться рюмкой бренди, но последствия такого шага могли оказаться печальными, разумнее было быстрее добраться до своей крепости и там позвать кого-то на помощь.

И вот, наконец, он благополучно достиг семейного особняка Гриффинов и постучался в дверь. Открыл ему дворецкий.

– Вы снова промокли до нитки, милорд, – с укоризной произнес он, окинув вошедшего взглядом с головы до ног.

– Скорее затвори дверь, – сказал ему Шарлемань. Дворецкий захлопнул дверь и запер ее на засов.