– Ты ли это, Шед?

– Наверное, у каждого есть свой предел. Нельзя запугивать человека до бесконечности.

– Верно. Но я никак не ожидал, что ты это поймешь. Ну, Шед, ты меня поразил. Хотя и разочаровал немного тоже. Я сам хотел расправиться с Крейгом.

– Так он еще жив. Слышите, стонет? У него, видно, хребет переломан. Убейте его, если хотите.

– Нет, живой он дороже стоит.

Шед кивнул. Бедный Крейг.

– А остальные где? – спросил он у Ворона.

– Один вроде остался на крыше. А еще один, должно быть, удрал.

– Проклятье! Значит, это еще не конец.

– Мы разберемся с ним потом.

– Конечно, а он тем временем соберет всю банду, и она начнет охотиться за нами.

– Думаешь, они станут рисковать своей жизнью, чтобы отомстить за Крейга? Черта с два. Они передерутся между собой за место главаря. Погоди минуточку. Я притащу того, что на крыше.

– Только поскорее, – сказал Шед.

Наступила реакция. Он выжил. Старина Шед возвращался в свою шкуру, таща за собой все привычные страхи.

* * *

По дороге из замка, глядя на розовые и багряные пятна зари, заполнившие провалы между вершинами Воландерских гор, Шед спросил:

– Чего он так орет?

Длинная тварь в капюшоне ужасно обрадовалась и отвалила за Крейга сто двадцать лев. Вопли его были слышны даже здесь.

– Я не знаю. Не оглядывайся, Шед. Делай свое дело да смотри вперед. – Ворон помолчал минуту и добавил: – Я рад, что все это кончилось.

– Кончилось? Что вы имеете в виду?

– Это был мой последний визит. – Ворон похлопал себя по карману. – С меня довольно.

– И с меня тоже. С долгами я расплатился. Отремонтирую «Лилию», мать поселю в отдельной квартирке, и мне еще хватит на всю следующую зиму, даже если дела пойдут не ахти. А про замок забуду, будто его тут и нет.

– Не думаю, Шед. Если хочешь забыть про него, лучше поедем со мной. Как только деньги у тебя выйдут, ты сразу вспомнишь о нем.

– Не могу я никуда ехать. На кого я мать-то брошу?

– Как хочешь. Я тебя предупредил. А что с Азой делать думаешь? Боюсь, ты с ним хлопот не оберешься. Хранители, похоже, настроены искать до тех пор, пока не найдут виновных в ограблении Катакомб. Аза – слабое звено.

– Я с ним справлюсь.

– Надеюсь, Шед. Очень надеюсь.

Исчезновение Крейга наделало шуму в Котурне. Шед прикинулся дурачком, божился, что понятия ни о чем не имеет, несмотря на все сплетни. И добился своего: ему поверили. Все привыкли считать его трусом. А единственный человек, который знал, что это не так, Шеду не противоречил.

Труднее всего было встретиться с матерью. Старая Джун ничего не говорила, но слепые глаза ее смотрели обвиняюще. Под ее взглядом он чувствовал себя подлецом и безбожником, словно в глубине души она уже отреклась от сына. Пропасть между ними стала неодолимой.

Вол зашел за мной, когда собрался в следующую вылазку вниз. Быть может ему просто надоело одиночество. А среди местных друзей у него не было.

– В чем дело? – спросил я, когда он ввалился в мой крохотный кабинет и по совместительству амбулаторный пункт.

– Надевайте пальто. Мы снова идем в Котурн.

Его рвение заразило меня исключительно по той причине, что Черепичник мне осточертел. Я жалел своих товарищей. Они сидели здесь безвылазно и помирали от скуки.

Итак, мы вышли и направились вниз по склону, мимо Выгородки.

– А что стряслось-то? – спросил я на ходу.

– Да ничего особенного, – ответил Вол. – Возможно, к нам это вообще не имеет отношения. Помните того милашку ростовщика?

– В бинтах?

– Угу. Крейг. Он исчез. Вместе с половиной своих горилл. Похоже, они погрызлись с каким-то парнем и обломали об него зубы. С тех пор их больше не видели.

Я нахмурился. Что тут особенного? Гангстеры вечно исчезают, а потом опять появляются невесть откуда.

– Вот здесь! – Вол показал на кусты, которые росли вдоль стены, опоясывавшей Выгородку. – Здесь наши голубчики пробрались внутрь. – Он махнул в сторону рощицы через дорогу. – А там оставили свои фургоны. Мы нашли свидетеля, который видел это. Он говорит, фургоны были полны дров.

Вол вломился в кусты, встал на четвереньки. Я последовал его примеру, ругаясь про себя, потому что сразу промок. Северный ветер ничуть не улучшал положения.

Внутри Выгородка заросла еще больше, чем снаружи. Вол показал мне несколько дюжин вязанок, найденных в кустах неподалеку от лаза.

– Видно, они перетаскали целую кучу дров.

– Им и нужна была целая куча, чтобы прикрыть тела. А рубили сучья там.

Вол показал на деревья, росшие вверху, ближе к Черепичнику. Замок выглядел как нарисованный на фоне бегущих облаков – серая груда камней, которая развалится при первом же подземном толчке.

Я осмотрел вязанки. Помощники Вола стащили их в одно место и аккуратно сложили в кучку, что вряд ли можно было назвать профессиональным подходом к делу. Дрова, как мне показалось, заготавливали в течение нескольких недель. Некоторые срезы выглядели свежее других. Я сказал об этом Волу.

– Да, я заметил. Дровосеки, судя по всему, делали заготовки регулярно. А потом случайно наткнулись на вход в Катакомбы. И тогда их обуяла жадность.

– Хм. – Я уставился на вязанки. – Думаете, они продавали дрова?

– Нет. Это мы знаем точно. Никто не продавал дрова из Выгородки. Наверное, семья или группа соседей использовала их для собственных нужд.

– А вы проверили владельцев конюшен?

– По-вашему, грабители совсем уж дураки? Кто же станет нанимать фургон, чтобы обчистить Выгородку?

Я пожал плечами:

– Мы ведь рассчитываем на то, что один из них окажется дураком, верно?

– Вы правы, – признал Вол. – Надо будет проверить. Все, увы, осложняется тем, что я единственный, кто не боится спускаться в Котурн. Надеюсь, нам все-таки где-нибудь да повезет. Но если потребуется, я прочешу все конюшни. Когда разгребу более срочные дела.

– Покажете мне то место, где они проникли в Катакомбы? – спросил я.

Первым его побуждением было ответить «нет». Но, подумав, он сказал:

– Это довольно далеко, в часе ходьбы. Я бы лучше хотел по горячим следам разнюхать что-нибудь об исчезновении Крейга.

– Ладно, значит, в другой раз, – кивнул я.

Мы спустились на территорию Крейга и пошли шататься по домам. У Вола еще с детства остались здесь кое-какие знакомцы. Если их уговорить да подмазать парочкой тершей, они делились кое-какими сведениями. Но мне при откровениях присутствовать не дозволялось. Я убивал время, потягивая пиво в кабачках, где передо мной то виляли хвостом при виде моих денег, то шарахались, как от чумного. Если кто-то спрашивал, я не отрицал, что пришел сюда как инквизитор. Наконец ко мне присоединился Вол.