потом рядом с моим плечом маячит блестящая макушка.

Вопросительно выгибаю бровь.

— Где мне нужно потереть, чтобы вы снова появились?

Чуть не спотыкаюсь. Мощный выброс гормонов устремляется в пах при, казалось бы, такой невинной фразе.

Проклятье, эта девчонка не ведает, что несет.

— Ну вы же мой Джин, — улыбается, — вовремя появляетесь и спасаете!

— Джин исполнял желания, я же выгребаю дерьмо, — «за тобой»- мысленно добавляю.

Щелкаю сигналкой, открываю водительскую дверь.

— На это тоже не каждый способен, — деловито заключает Цыганка и запрыгивает в салон.

Не понял.

Сажусь и охреневаю, наблюдая как Амазонка бесцеремонно усаживается в кресле, пристегивает ремень и закидывает свою сумку на заднее сиденье.

— Действительно выдающаяся способность, — на автомате выпаливаю.

Только уже не понятно, кого я имею ввиду: то ли ее удивительную наглость, то ли мою очевидную тупость.

Где в моих словах она услышала словосочетание: «Тебя подвезти?».

Складывает руки на коленях и поворачивается ко мне:

— Поехали?

Обалдеть.

Мне нужно немного времени, чтобы подумать. Обычно мне хватает сотой доли секунды, чтобы решения в моей голове приобрели четкие и ровные очертания. Сейчас же в моей башке беспросветный сумбур, организованный одной мелкой занозой, и ее диаметрально противоположная беспорядочная энергия сносит к чертям мои стены.

Если она послана свыше за все мои грехи, значит я реально по-крупному когда-то облажался.

Эта девчонка — сущее наказание!

Стучу пальцами по рулю, усмехаюсь, не вы силах поверить, что какая-то соплячка сумела меня так ловко обставить.

— Ну поехали, — делаю глубокий вдох и сдаю назад, выруливая с парковки.

***

Уже целых три минуты она безостановочно трындит, не закрывая своего аппетитного рта. У меня много идей, как и чем можно было бы его заткнуть, но я старательно гоню их прочь, напоминая себе, что нахожусь за рулем.

Дело — дрянь.

За три минуты она успела перенастроить мою медиа-систему на какое-то романтичное дерьмо на радио и вынести мозг бесперебойной залповой чередой идиотских вопросов по типу: А что эта кнопочка означает? Сколько стоит мойка этой машины? А можно окно открыть? А закрыть? А не знаю ли я, какая погода будет завтра? И как часто я прохожу тех обслуживание?

Бляяять!!!

На черта ей эта информация?

Я не знаю, что хочу в этот момент больше: задушить ее или оты*…отвезти в лес к чертовым волкам из сказки про Машеньку, у которой вот так же не закрывался рот и хорошенько приплатить им.

Я еще помню, как один раз с мелкой Риткой посмотрел одну серию «Маши и Медведя», после чего заблокировал это пособие о том, как вынести мозг мужику.

Даже моя рецидивирующая мигрень не выдержала и капитулировала со словами «Ну нахер». Зато появилась новая, еще более невыносимая по силе и мощности — головная боль под названием — Сурикова, черт бы ее побрал, Юлия Владимировна.

— Ой, так мы не туда едем, — всплескивает руками смутьянка.

Да неужели?!

А что так рано сказала?

— Мне же не домой надо. Не знаете, где ближайший салон сотовой связи?

Твою ж мать!!!

Понимаю, что не успеваю даже выпить чертов кофе, потому что каким-то образом стал личным водителем для этой мелкой засранки, испытывающей мою нервную систему и терпение на прочность.

— А вы всегда такой молчун, да? — покачивает плотно обтянутой джинсовой тканью ногой и рассматривает мой профиль.

Чувствую.

Правая щека горит, как от пощёчины.

— Я устаю от болтовни на работе. Вне работы предпочитаю тишину, — я надеюсь она поймет мой посыл и заткнется.

— А я люблю поболтать! — сообщает гордо.

— Это я заметил, — усмехаюсь.

— Всё потому, что я — южанка, у нас темперамент такой, — пожимает печами. — Это вы, москвичи, скупы на эмоции, такие же холодные, как ваши зимы. А я из Астрахани, между прочим.

Да знаю я, откуда ты, Амазонка, всю твою подноготную уже вдоль и поперёк изучил.

— Из Астрахани? — деланно удивляюсь. — Арбузы, рыба, икра?

— Ничего из этого не осталось, — смеется, — арбузы уже давно не те, рыбы нет, икры соответственно тоже.

— А здесь, стало быть, учишься? — нахера спрашиваю, когда и так знаю.

— Да, на хореографическом, ну вы видели…кхм… — откашливается, сводя колени вместе.

Да, Амазонка, я тоже помню наш с тобой танец…

— Скучаешь по дому? — Романов, ты — дебил? Когда ей скучать? В промежутке между изолятором и очередным пиздецом?

— Очень, — поджимает губы и уводит взгляд в окно. — Моя мама работает хореографом в колледже искусств, а у папы небольшой бизнес — теплицы с огурцами и помидорами.

То, что она из провинции легко разгадать, как и то, что материального недостатка в ее семье нет: на девчонке неплохие вещи и недешевые аксессуары, да и живет она не в сраной панельке, а в приличной новостройке Москвы.

— А знаете, какие у папы офигенные помидоры? Воот такие, — разводит руки до таких размеров, будто путает помидоры с арбузами. — Без всяких там химикатов, нитратов и гадостей, — вздёргивает свой аккуратный носик, — всё натуральное! Папа закупает экологически чистое удобрение, без пестицидов, — деловито вещает сиреневолосая.

А я охреневаю.

Никогда еще в моем обществе женщина не рассказывала о сельском хозяйстве и пестицидах. Я привык к тому, что женский пол заглядывает мне в рот и соблазнительно хлопает ресницами, пытаясь привлечь внимание, а не безостановочно трындит о размерах помидоров.

Понимание этого отрезвляет и напоминает, что в моей машине и не женщина вовсе, а молодая девчонка, и мне стоит помнить об этом чаще, когда в следующий раз захочу представить ее с закинутыми на мои плечи бесконечными ногами. Тем более после того, когда видел ее фантастическую растяжку.

Под неустанную трескотню мы незаметно подъезжаем до салона сотовой связи. Здесь повсюду запрещающие знаки парковки, но я встаю прямо под ними и включаю аварийный сигнал.

— Уже приехали? — девчонка удивляется и крутит головой по сторонам. Я же не ослышался, когда слышал в ее голосе нотки разочарование и грусти?

— Приехали.

— Ну тогда… спасибо?! — то ли благодарит, то ли спрашивает, и берется за ремень безопасности.

— Не за что.

Она слишком долго копается с ремнем, удлиняя наше прощание. Закусывает губу, а я наблюдаю, как ее грудная клетка начинает вздыматься быстрее, а движения становятся резкими и сумбурными.

Хочу ей помочь и отстегиваю свой, как оказывается, одновременно с нею.

Я не знаю, кто из нас рванул на встречу друг другу первым.

Я не знаю, как ее губы оказались на моих, а языки — в наших ртах. Никакого трепета, никакой нежности, только алчные, жадные, граничащие с грубостью поцелуи. Ни одного лишнего вдоха, ни одной правильной мысли, кроме потребности брать. Брать