— Уж не это ли вы ищете, дорогая?

Подскочив, Николь увидела, как та протягивает раскрытую ладонь, на которой что-то лежит. Она не дала бы голову на отсечение, что это та самая «флэшка» с фотографиями, но что еще это могло быть?

Не произнеся ни слова, Николь резко рванулась вперед и снизу ударила по руке Маргарет. Та вскрикнула, и Николь отозвалась радостным эхом:

— Ага! Не удержала!

— Ты, стерва! — прошипела жена Рона. — Ты переметнулась на его сторону!

Николь резко толкнула соперницу в грудь:

— Это ты отняла у меня Джастина! Не Рон обеспечил Мэг деньгами, а ты… И ты надеялась, что я никогда не узнаю об этом?

Отступая, Маргарет процедила сквозь зубы:

— Никогда — это слишком… Я надеялась, что ты ни о чем не узнаешь, пока я не разведусь с Роном. Что ж, ничего не вышло. Видимо с другими он слишком болтлив… Как баба. Вы доболтались с ним и до твоих бывших любовников! Кто бы мог подумать!

«Единственный, — подумала Николь с горечью. — Как бы то ни было, Джастин был и остается единственным… Не любовник — любимый».

— Тебе придется убить меня, чтобы забрать Нору себе, — заверила она. — Иначе я приду в суд, даже если у тебя будут фотографии, и заявлю, что все подстроено.

Маргарет хрипло произнесла:

— Она же моя дочь. При чем здесь ты? Тебе ведь не нужен Рон. Почему же ты отнимаешь ее у меня?

— А почему ты так упорно загоняешь ее назад в болезнь? Уж не потому ли…

Чьи-то шаги раздались поодаль, и обе женщины настороженно затихли. Но укрыться в этом саду от Норы было невозможно. Выбравшись из-за кустов, девочка, как секундант, остановилась между ними, и, поглядев на обеих, спокойно проговорила:

— Ну, хватит. Вы, как дети, честное слово. Мама, пойдем домой. Нельзя же так…

— Она знает? — остолбенела Николь.

Маргарет вздохнула:

— Она все чувствует. И это не болезнь, Николь. Ты просто этого не понимаешь…

«Может быть, — устало подумала Николь. — Больше того, я уже вообще ничего не понимаю. А вдруг у девочки особый талант, а Рон погубит его?»

Девушке захотелось плюнуть на лежавшую почти под ногами «флэшку», и убраться домой, чтобы просто лечь в постель, проспать до полудня, и, если получится, вообще забыть об этой дикой истории.

Но тут ей вспомнилось, как Нора сказала всего несколько минут назад: «Без папы я просто умерла бы». И Николь сделала над собой усилие: «Если у девчонки и есть чутье, то это она тоже знает наверняка. Не могу же я позволить, чтобы этот ребенок погиб!»

Присев на корточки, она снова начала ощупывать ладонями землю, стараясь не думать о том, что Маргарет следит за нею. И опять ее поиски затягивались, не давая результата…

Но тут подала голос Нора:

— Возьми, Николь.

Подскочив, Николь увидела, что девочка протягивает ей что-то, и шагнула к малышке.

— Нора, нет! Отдай это мне! Прошу тебя! Отдай, девочка моя, — прохрипела Маргарет.

— Я не могу, мама, — прошептала Нора. — Прости меня, пожалуйста! Но я не могу без папы…

Схватив «флэшку», лежавшую на маленькой ладони, Николь с облегчением проговорила, глядя на хозяйку замка, бессильно скорчившуюся на земле:

— Этого никто не увидит. Никто и никогда. Этого не было. Этого ведь и не должно было быть… Просто… реальность слегка треснула по швам от переизбытка страстей…

Не слыша ее, Маргарет повторяла, зачарованная своим горем:

— Нора… Нора…

— Иди, Николь, — строго сказала девочка. — И больше не обижай ее, ладно?

Девушка охотно пообещала:

— Никогда! Но ты знаешь, Нора, она ведь первая начала!

— Как дети, — горестно вздохнула девочка. — Что с вами делать?

В очередной раз вернувшись к костру, Николь без слов бросила «флэшку» в огонь. И только убедившись, что крошечный прямоугольник болезненно искривился от жара, улыбнулась:

— Ну вот, все.

— Что это было? — с тревогой спросил Рон.

— Мой свадебный подарок, — объявила она, и в изнеможении опустилась на землю. Ноги больше не держали. Николь едва удержалась от того, чтобы не вытянуться у костра и закрыть глаза.

Кэтрин вздрогнула:

— Свадебный? Но… Откуда она знает, Рон?

— Я только что сделал Кэтрин предложение, — поспешно сообщил он.

— Не рано ли? — проворчала Николь. — Обычно люди сначала разводятся…

— Николь, откуда ты знаешь про… это? Почему подарок — свадебный? Ты что, подслушивала?

— Я? Подслушивала?!

Внезапно ей стало так горько, что захотелось спрятать лицо в ладони, и слезами выпустить из себя ту боль, что поселилась в ней еще в тот день, когда маленький дом опустел без Джастина. Словно ощутив, как все в ней скрючилось и застонало, Рон шагнул к ней, уже готовый — Николь ощутила это — прижать к себе, помочь выстоять, но девушка отшатнулась. Мощное притяжение этого человека уже перестало действовать. Они встретились в космосе жизни, соприкоснулись и унеслись в будущее каждый по своей орбите. Кэтрин поспешно заверила:

— Нет, Николь, я пошутила! Я совсем не думала, что ты могла подслушать! Я же знаю тебя…

— Ты не знаешь меня, — еле слышно отозвалась Николь. — Я и сама себя не знаю…

Джастин Чайлдс стоял в окружении своих картин и людей, пришедших посмотреть на них, и — в счастливом случае — полюбить. От ощущения полной нереальности происходящего, художника то и дело тянуло закрыть глаза, ведь так привычнее было воспринимать сны. Однако Джастин еще не настолько утратил связь с действительностью, чтобы позволить себе отрешиться от нее хоть на миг.

Ему хотелось уловить в себе хотя бы отблеск счастья, ведь он рассчитывал испытать его в полной мере, но в душе было сумрачно. Джастин пробовал время от времени повторять себе: «Ну вот, все сбылось. Это твой пик славы». Но фанфары не звучали…

Машинально улыбаясь и отвечая на приветствия тех, кого действительно рад был видеть и тех, кого не знал вовсе, художник пытался понять, что же мешает ощутить ту радость, которой он вполне заслуживал. Мужчина отыскивал глазами Мэг, красавицу Мэг, тело которой было таким стройным, текучим, что любой был бы рад погрузиться в него, и уплыть в страну забвения. Но Джастин ловил себя на том, что его тянет отвести взгляд. Не хотелось видеть ее рядом с собой. Не ее хотелось видеть…

«Я не позвонил Николь», — мужчина вспомнил об этом не только что, он думал об этом еще вчера, когда не поздно было снять трубку. Почему не сделал этого? Что помешало? Страх перед упреками, нежелание видеть ее? Нет, все это было не то…