– Э-э, Владислав Антонович! – погрозила дива собеседнику изящным пальчиком. Во время разговора она не раз прикладывалась к спиртному, и теперь язык ее немного заплетался. – А ведь вы все врете!

– Да в чем же, душа моя?

– А в том, что самого-то вас уже никакими силами не оттащить от этого жирного и сладкого пирога – упоительной и головокружительной власти, – никакими страхами. Ведь у вас за границей не одна, а с десяток роскошных вилл, так как вы у нас человек предусмотрительный, запасливый. А уж банки-то вам заграничные наверняка дифирамбы поют, за то что вы именно у них свои несметные сокровища наворованные разместили?!

Мила Миланская пьяно рассмеялась, делая вид, что не замечает, как каменеет лицо собеседника.

– Ждут, стервятники, не дождутся никак, когда же вы наконец дуба дадите, чтобы все ваши денежки к рукам прибрать. Не опасаетесь за Катюху – свою надежду и опору в старости, единственную наследницу, доченьку любимую? Ведь как только вас не станет, разорвут они ее на части. Конечно, опасаетесь! И за нее, и за себя, любимого. А чтобы быть уверенным в своем будущем, вы сегодня изо всех сил пытаетесь быть полезным тем странам, где запрятали свои несметные сокровища, уворованные у своего народа. Потому-то и не можете позволить себе свободно, открыто радоваться жизни сегодня и путешествовать по всему миру, о чем мечтали с самого детства. Ведь так? Так! Не заслужили еще! Вот потому и вцепились во власть мертвой хваткой, и только смерть вас с ней и может разлучить.

– Милочка, вы очень несправедливы к старику.

– Старику?! – расхохоталась она в лицо собеседнику. – Какой же вы старик после стольких пластических операций?! И не только на лице, верно? Потому и укладываете к себе в постель исключительно молоденьких глупеньких девушек. Все еще молодого козлика из себя изображаете? Спите с ними и тайно надеетесь, что их молодость к вам перейдет? Ха-ха-ха! – Мила Миланская хохотала так, что даже слезы выступили на глазах. – А ведь вы уже козел старый. И никакие молодые девушки вам не помогут.

– Милочка, а вы не слишком много говорите? «Lingua est hostis hominum amicusque diaboli et feminarum».

– Понятно: «Язык – враг людей и друг дьявола и женщин». А что, меня пора уже убивать?

– Ну зачем же такие радикальные меры? Но язычок подрезать не мешает. Многие об этом мечтают. Наверняка даже очередь выстроилась из желающих. Вот только пока никак не решатся.

– Отчего же? Духу, что ли, не хватает?

– Оттого, Милочка, что кто же им позволит без высочайшего позволения? Вы прежде на личности, от которых зависите, не переходили. А теперь, я вижу, решили сменить рассудительность и чувство собственного сохранения на безумную храбрость и откровенную наглость? Милочка, как же так?! Не иначе как бесшабашная вседозволенность вскружила вашу и так не совсем здоровую головку. И если вы пытаетесь укусить руку, которая вас кормит, это может означать только одно: вы сменили хозяина.

– Чушь! Пока вы меня устраиваете… Но можете и перестать устраивать. И тогда нам придется с вами распрощаться.

– А вот это вряд ли.

– Это почему же?

– Потому что я знаю о вас такое, что теперь вы от меня даже шагу не посмеете сделать.

– Интересно послушать. Вы меня прямо заинтриговали.

– Я знаю подлинную причину, по которой вы собираетесь убить своего дядюшку.

Мила Миланская внезапно побледнела как полотно – даже хмель мгновенно выветрился из нее – и уставилась на Троянова, сощурив глаза, словно боялась, что он может выведать ее тайну по взгляду.

– Если бы дядюшка не запрятал вас в эту элитную психушку, с вами не случилось бы того, что случилось.

– Вы даже представить не можете, что мне пришлось там пережить!

– Зачем мне представлять, если я знаю доподлинно: у меня везде глаза и уши.

– Тогда почему вы меня не вытащили оттуда?! А еще другом называетесь!

– Так вы сами не дали мне этой возможности. Я уже разыскал вас и собирался вызволить из неволи, а что натворили вы? Соблазнили врача! А что было потом? Он обещал вам помочь сбежать и обманул? Стал шантажировать вас записанным на пленку видео, склоняя к сожительству? Отчего он умер? Не вы ли помогли ему расстаться с жизнью?

– Вы ненормальный! Что за бред вы несете?! Если бы я это сделала, меня бы посадили.

– Ну не скажите! Что с вас взять-то, с сумасшедшей? К тому же клиника-то уж больно важная да знаменитая, самая лучшая. Потому и замяли эту историю с врачом, вступившим в недозволительную связь с ненормальной пациенткой, представив дело так, будто он умер от сердечного приступа. Потому и пришлось вам пройти весь этот ад. Еще спасибо скажите, что и в самом деле от принудительного лечения вас дурой не сделали. Испугались, видимо, за свою репутацию, а также того, что богатенький дядюшка грандиозную шумиху поднимет, если ему вернут племянницу, разобранную по кусочкам, – тело отдельно от мозгов.

У дивы даже слезы выступили от жутких воспоминаний.

– Мне искренне жаль, что вам пришлось через все это пройти. Потому я и понимаю ваше желание поскорее рассчитаться с дядюшкой. И чтобы наш деловой разговор не превратился в обычное словоблудие, предлагаю благоразумно сделать вид, что я вам ничего о вашем темном прошлом не говорил, а вы ничего не слышали. Согласны? Учитывая то, что это злосчастное видео, которым вас шантажировал врач, сейчас находится у меня.

– Не может быть! – выдохнула дива. – Вы мне врете!

– Хотите верьте, хотите нет, а это чистая правда. Но вы не переживайте: пока мы дружим против одних врагов, это видео все равно что не существует.

Мила Миланская сидела, словно громом пораженная.

– Завязывали бы вы, голуба моя, со спиртным, иначе оно вас когда-нибудь погубит.

– Осточертели вы мне со своими моралями. Точно так же, как и дядюшка.

– Да, кстати, а как там у нас обстоят дела с денежками? – мягко и ласково, приторно улыбаясь, перевел разговор на интересующую тему Троянов. – Не пора ли нам с вами рассчитаться?

– А как у нас обстоят дела с документами? – в тон ему спросила дива.

– Через секунду они будут ваши.

– Как только я их просмотрю, денежки тоже будут ваши.

Троянов мигом поднялся с кресла и вышел из комнаты. Мила Миланская мгновенно достала из сумочки большую белую таблетку и, не вставая с места, а только потянувшись над столиком, бросила ее в недопитый бокал Троянова и немедленно вернулась в исходное положение, пьяно уставившись в свой полупустой.

«Что это было?!» – ахнула Мила, прикрыв рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

– Я уже здесь. – Владислав Антонович с папкой в руках влетел в комнату и заулыбался, видя недовольство гостьи отсутствием выпивки. – Так за что мы выпьем на этот раз? – спросил он, аккуратно кладя документы на край стола и доливая коньяк в оба бокала. – Может, за наше взаимовыгодное сотрудничество, за наш нерушимый союз?