Начали подавать блюда.

— Я взял на себя смелость, — подал голос кузнечикоид, — ознакомить вас с блюдами, которые обычно подают у меня за столом. Надеюсь, вы будете довольны. Пареное с цукатами сено особенно удается в этом сезоне, и хотя Его Высокоблагочестие отказывается от столь скромной пищи, я тем не менее по-прежнему убежден в ее высокой полезности. Приятного аппетита!

— Ну я как в воду глядела, — мрачно сказала Оливия. — Слышь, ты, репа есть?

— Вам пареную, соте или рагу, сударыня?

— Все три вида. И кетчуп.

— Простите, сударыня?!

— Вали. А знаешь что, Люция, неделя такого подножного корма, и я начну жрать наших гостей. Себастьяно вон какой упитанный.

— Тебе — филе, а я люблю копченые ребрышки, — договорились мы.

Репа, в целом, оказалась даже ничего себе, съедобная. А вот от пареной травы мы отказались. Вин тоже не было, были березовый сок и настойка топинамбура, так что все прошло быстро и трезво.

— Благодарю за обед, господа, — бодренько вспрыгнул из кресла кузнечикоид, еще бы, ему траву жрать — самое то. — Фигаро, жду вас, наследницу рода Монтессори и ее компаньонку в своих покоях через полчаса. Попрошу не опаздывать.

— Ну что вы! — заверили мы.

Маркиз Фра Анджело даром времени не терял. В наше отсутствие он разложил на письменном столе большую карту герцогства Монтессори и, держа в крошечных пальчиках позолоченную лупу, пристально ее рассматривал.

— Маркиз, — осмелился подать голос Фигаро. — Мы все явились по вашему требованию.

— Прошению, дорогой, прошению. Кстати, какая удача, что в покоях имеется столь подробная карта владений герцога Альбино. Это очень удобно.

— Его Высокоблагочестие намеревается осмотреть все эти владения? — От ужаса у Фигаро заметно свело щеки.

— Отнюдь, — улыбнулся (или что он там сделал) кузнечико-маркиз. — Его Высокоблагочестие в силу понимаемых обстоятельств не может позволить себе длительного отдыха даже в одном из самых лучших поместий Старой Литании. Он чрезвычайно занят миссионерскими трудами, пастырской деятельностью, наставлением на путь истинный всех несчастных, с этого пути сбившихся. Кстати, хотел бы привести уместный пример. Наверняка все вы слышали, дурная слава вперед бежит-то, о недостойном, я бы даже сказал, развратном поведении графа Дилидона Хуана, совсем забросившего вопросы веры и благочестия и употреблявшего свои несметные сокровища на цели весьма и весьма недостойные. Так вот, однажды граф сподобился чести побывать на персональной проповеди у Его Высокоблагочестия, пекущегося непрестанно о душах своей паствы. Сами понимаете, что даже такой распутный человек, как граф, не мог отклонить предложение, от которого невозможно отказаться. Беседа меж ними была долгой, и после нее граф Дилидон Хуан вернулся в мир совершенно иным человеком. Во-первых, он победил в себе грех стяжательства и сребролюбия и в ближайшее же время отписал все свое имущество святой юстиции, что, несомненно, послужит к увеличению добра и красоты в нашем государстве и даже за его пределами.

— Но где же теперь живет граф Хуан? — осмелилась подать голос я.

— Он решил повторить подвиг своего учителя и заказал для себя огромную полую каменную статую. Статую он повелел поставить на кладбище, покидает ее он только ради неотложных нужд, а пребывая внутри, издает вопли глубокого стенания и раскаяния. Особенно он умоляет о том, чтобы его более не удостаивали чести зреть Его Высокоблагочестие — таков оказался эффект воздействия святого подвижника на бывшего распутника.

Мы с Оливией переглянулись. Это что ж там надо было увидеть, чтобы заточить себя в каменный саркофаг на остаток лет?

Мессер маркиз помахал пальчиками, привлекая наше внимание.

— Вернемся к сегодняшней ситуации. Как явствует из карты, герцогство обладает обширными пустошами, которые Его Высокоблагочестие пожелает обозреть ради рекомендаций по их планомерному использованию. Думаю, визиту на пустоши можно будет посвятить третий день торжества. Первый день, день встречи Его Высокоблагочестия под сводами замка, мы должны обговорить более подробно.

В лапках у него материализовался зеленый блокнотик и зеленый же карандашик.

— Итак, — начал маркиз. — Начнем с того, что кортеж Его Высокоблагочестия на сей раз очень скромен: всего двенадцать святых послушников и два десятка священных гвардейцев. Вот, у меня здесь схема замка, давайте посмотрим, где лучше разместить свиту, ведь они одновременно должны и не мешать святому теодитору, и быть доступны по первому же его зову…

— Тогда, возможно, нам следует сначала решить, где мы разместим Его Высокоблагочестие?

— О, ну это же ясно! — всплеснул руками Фигаро. — В лучших покоях замка, где в свое время останавливался его величество…

— Нет, нет, — покачал суставчатым пальчиком кузнечикоид. — Его Высокоблагочестие запрещает делать себе покои внутри помещения. Он предпочитает свежий воздух, и поэтому мы должны особое внимание уделить крыше замка. Его Высокоблагочестие разместится именно там. Фигаро, в каком состоянии находится крыша замка?

— В… в хорошем, маркиз. Ее полтора года назад перестилали — теперь она застелена в два слоя лучшим тролльским плоским шифером…

— Тролльским? Хм. Это досадно. Разве герцог не знает, что мы ввели санкции против Троллии? И к тому же король призывает всех подданных поддерживать отечественных производителей! А вы — тролльским. Уж, на крайний случай, крыли бы черноросским. У нас с ними давняя дружба, и картофель у них замечательный… Даже не знаю, что делать. Ведь перестелить крышу заново за столь короткий срок не удастся?

— Никак нет, маркиз!

— А что, если… — подала голос Оливия, и все посмотрели на нее так, словно заговорила ваза на камине. — Что, если плотно застелить крышу коврами? Ковров, особенно отечественного производителя, у нас в избытке. Мы настелем их в два слоя и по краям прикрепим металлическими скобами, чтоб ветром не сдуло. И крыша приобретет к тому же праздничный вид.

— Мне нравится ваша идея, малютка, — сказал маркиз. — Вы ведь дочь герцога Монтессори?

— Совершенно так, маркиз.

— Чувствуется благородная кровь. Хорошо. Готовьте ковры немедленно и пошлите на крышу слуг, чтобы они сделали там все, как должно. Да! И обязательно проверьте, чтобы в коврах не было моли! Его Высокоблагочестие не благословляет моли плодиться и размножаться, она приводит его в священную ярость, а этот его визит священной ярости не предполагает, как я надеюсь. Теперь вернемся к тому, с чего начали — с размещения свиты. И раз уж Его Высокоблагочестие будет пребывать на крыше, следовательно, его свите можно будет полностью занять чердак. Полагаю, чердак в замке обширный?

— О да, — сказал Фигаро. — Обширный, но он несколько захламлен.

— Вычистить. До последней пылинки.

— А следует ли доставлять туда какую-либо мебель?