дешевая пресса перестала вести статистику солнечных ударов. Казалось, от жары журналисты и их лучшие высказывания совсем увяли.

Засуха продолжалась более или менее с апреля. Из провинций приходили рассказы о застоявшихся реках и стремительных вспышках заболеваний тифом. Лондонские водопроводные компании уже давно ограничили подачу воды. Тем не менее, не было и намека на тревогу, ничто пока не напоминало водный дефицит. Жара была почти невыносимой, но, как говорили люди, волна должна скоро спасть, и мегаполис снова задышит.

Профессор Оуэн Дарбишир покачал головой, глядя на усыпанное звездами небо. Он медленно брел по Харли-стрит, держа в руке шляпу, и его серый фрак открывал широкий вид на белую рубашку. В холле дома № 411 стоял гул электрических вентиляторов, над головой раздавался их рокот. И все же атмосфера была жаркой и тяжелой. В столовой – комнате с темным дубом и тускло-красными стенами, как и подобает человеку науки, – горел одинокий свет, а на столе блестела визитная карточка. Дарбишир прочитал карточку с жестом раздражения:

Джеймс П. Чейз

Морнинг телефон

– Мне придется увидеться с ним, – простонал профессор, – мне придется увидеться с этим человеком, хотя бы для того, чтобы отвадить его. Возможно ли, что эти проклятые журналисты уже ухватились за эту историю?

С легким намеком на озабоченность на волевом чисто выбритом лице, профессор раздвинул бархатные шторы, ведущие в своего рода кабинет-лабораторию – место, которое можно было бы ожидать найти в доме человека, чья специализация – борьба с болезнями в массовом порядке. Дарбишир был единственным человеком, который мог справиться с эпидемией, единственным человеком, к которому всегда обращались за помощью.

Постоянные приставания газетчиков были не в новинку. Несомненно, вышеупомянутый Чейз просто гонялся за сенсациями – журналистское развлечение для жаркой погоды. Тем не менее, настырный маленький американец мог наткнуться на правду. Дарбишир снял трубку и покрутил ручку.

– Вы слышите? Да, дайте мне 30795, Кенсингтон. Это вы, Лонгдейл? Да, это Дарбишир. Немедленно зайдите ко мне, хорошо? Да, я знаю, что сейчас жарко, и я бы не просил вас прийти, если бы это не было делом чрезвычайной важности.

Тоненький голосок пообещал, что будет сделано, и Дарбишир положил трубку. Затем он зажег сигарету и принялся перебирать записки, которые достал из кармана. Эти заметки были написаны карандашом мелким, но удивительно четким почерком. Откинувшись в кресле, он мало походил на генерала, чья армия полностью окружена, но это было именно так. И эта прямоугольная, худая голова хранила тайну, от одного только произнесения которой Лондон сошел бы с ума.

Дарбишир отложил листы и погрузился в задумчивость. Вскоре его разбудил звонок в холле, и вошел доктор Лонгдейл. Профессор просветлел.

– Сказать по-правде, – сказал он. – я рад видеть вас, Лонгдейл. У меня был ужасный день. Если мистер Чейз снова придет, пригласите его сюда.

– Мистер Чейз сказал, что вернется через час, сэр, – ответил здоровенный дворецкий. – И я должен проводить его сюда? Так точно, сэр.

К этому моменту Дарбишир уже завел своего коллегу за бархатные занавески. Маленькая стройная фигура Лонгдейла вздрагивала от волнения. Его темные глаза пылали за стеклами очков в золотой оправе.

– Ну, – задыхался он, – полагаю, наконец-то свершилось?

– Конечно, это произошло, – ответил Дарбишир, – рано или поздно это должно было случиться. День за днем в течение месяца я наблюдал за небом и гадал, где покажется черная метка. И когда такие вещи приходят, они поражают там, где ты боишься их больше всего. Тем не менее, в данном случае Темза…

– Совершенно верно, – воскликнул Лонгдейл. – Грубо говоря, четыре пятых воды в Лондоне поступает из Темзы. Сколько городов и деревень стоят непосредственно у реки, прежде чем она достигнет Санбери или где-то поблизости, где у большинства водопроводных компаний находится водозабор? Да десятки. И вот уже большую часть месяца Темза представляет собой не что иное, как канаву, в которой застаивается вода под палящим солнцем. Наши люди когда-нибудь чему-нибудь научатся, Дарбишир? Неужели Лондон и его шесть миллионов жителей всегда будут стонать под тиранией монополии? Скажем, где-то вверх по реке между Оксфордом и Лондоном вспыхивает тиф. Он проникает в город прежде, чем с ним успевают как следует разобраться, деревенская система дренажа – это всего лишь вопрос просачивания воды. Через сорок восемь часов Темза превращается в плавучий резервуар со смертельным ядом. И, заметьте, рано или поздно это должно было произойти.

– Это уже произошло, – тихо сказал Дарбишир, – и в худшей форме, чем вы думаете. Послушайте выдержку из провинциальной газеты восточных графств:

"Странное происшествие в Олденбурге

Не так давно барк "Санта Анна" прибило к берегу у Шпора, недалеко от Олденбурга, и он быстро превратился в полную развалину. Судно было прибито к берегу у Шпоры, и сильный прилив, воздействуя на изношенный корпус, быстро разбил его на куски. Команда из восьми человек, предположительно, спаслась на лодках, так как с тех пор о них ничего не было слышно. Как "Санта-Анна" потерпела крушение в ясную, спокойную ночь, пока остается загадкой. Предположительно, барк направлялся в какой-то иностранный порт и был нагружен апельсинами, тысячи которых в последнее время были выловлены в Олденбурге. Береговая охрана полагает, что барк был португальским".

– Естественно, вы желаете знать, какое отношение это имеет к Темзе, – заметил Дарбишир. – Я как раз собираюсь рассказать вам. "Санта-Анна" намеренно потерпела крушение с целью, которую вы скоро поймете. Экипаж в большинстве своем высадился неподалеку и, по собственным соображениям, затопил свое судно. От Олденбурга до Лондона совсем недалеко: через короткое время португальцы были в метрополии. Двое или трое из них остались там, а пятеро отправились в Эшчерч, который находится на реке и недалеко от Оксфорда. Поскольку у них не было денег, они решили добраться до Кардиффа и там сесть на корабль. Не зная нашего языка, они сбились с пути и добрались до Эшчерча. Там трое из них заболевают, а двое умирают. Местный врач посылает за медицинским чиновником. Тот пугается и посылает за мной. Я недавно вернулся. Смотрите сюда.

Дарбишир достал пузырек с мутной жидкостью, часть которой он вылил на предметное стекло мощного микроскопа. Лонгдейл пошатнулся и отступил от окуляра.

– Бубон! Вода смердит бациллами! Я не видел ее так сильно выраженной с тех пор, как мы вместе были в Новом Орлеане. Дарбишир, вы же не хотите сказать, что этот образец был взят из…

– Темзы? Да, именно так. Эшчерч впадает прямо в реку. И в течение нескольких дней те моряки страдали от тяжелой формы бубонной чумы. Теперь вы понимаете, почему они выбросили "Санта-Анну" на берег и