— Зачем?

— Силы наберусь, — тёмные глаза смотрели загадочно. — Мало ли…

— Кстати, — я вспомнила слова Муза, — а рассказать ничего не хочешь?

— Хочу, — ответил он спокойно, — но потом, — и быстро огляделся в поисках Муза. Оного не обнаружилось, и саламандр расслабился.

— Когда потом? — не сдавалась я.

— Когда ты поверишь в то, что происходит, — глюк улыбнулся. — Ты в меня-то пока не веришь, и поверишь ли моим словам? Подождём.

Опять прав, зараза.

— Запали ещё свечей, — повторил мягко. — И не бойся ничего, я контролирую огонь.

Ладно… Я достала из шкафа всю заначку — десять больших свечек, расставила их на кухонном столе и по очереди все зажгла. Саламандра аж перекосило от удовольствия. Он посмотрел на меня пьяным и шальным взглядом и предупредил:

— Будь осторожна. И никому не верь, — и убёг спать.

Я моргнула. Цветок «разросся» — «стебель» пламени взметнулся к потолку, мелкие вьющиеся лепестки расползись по кухне. Надо его в следующий раз, как проснется, в гостиную переселить… Убрав пельмени в холодильник и помыв посуду, я налила чаю и вооружилась шоколадкой. Так, надо чем-то руки занять — и голове легче будет…

До полуночи я возилась с подарками. Упаковала каждый в обёрточную бумагу и украсила лентами. Сложила блестящие свёртки под ёлкой, выключила свет и зажгла гирлянду. И несколько минут молча сидела на полу, обняв колени и наблюдая за бегающими разноцветными огоньками.

«Будь осторожна»… А чего мне бояться? В мире смерть — на каждом шагу, а волков бояться — в лес не ходить. Или глюк имел в виду иные опасности… с этим миром не связанные? Вернее, связанные не с этим миром? Ведь Серафима Ильинична тоже что-то говорила про опасности и душу… Но верить словам глюка и помешанной — себя не уважать. И вообще, время.

Встать с пола я не успела. Часы в гостиной пробили полночь, и мне словно мешок на голову набросили. Я моргнула и привычно провалилась в темноту.

Я угрюмо смотрела на своё отражение в зеркале. Чингачгук вышел на тропу войны… Вслед за двумя символами на левой стороне лица появился следующий — извилистые черно-серые линии спускались по подбородку к шее и расползались по ключице. Крыша намеревалась удрать, но побег не удался: угрозами и уговорами, с жёстокой внутренней борьбой, я таки удержала её на месте. Изучила ночное «приобретение» и поплелась в спальню. А то ли ещё будет?.. И как же тяжко держать это в себе, и с каждым днем всё сложнее находить аргументы в пользу собственной нормальности…

Сев на постель, я рассеянно почесала за ушком Баюна. Ночью кот замёрз и сменил гнев на милость, а стеллаж — на одеяло. Альке, что ли, позвонить?.. Она меня родителям не сдаст, что бы ни говорил Валик. Зато… Нет, она мне ничем не поможет, но жить становится чуть легче, если груз тайны с тобой делит кто-то ещё. Но стоит ли напрягать её сейчас, когда они на чемоданах и всем семейством собираются в Таиланд на новогодние каникулы?.. Пожалуй, нет. Пусть хоть у кого-то всё будет хорошо.

Приняв непростое решение, я встала и поплелась на кухню. Переживу… И остановилась. Знакомо запел сотовый. Да, есть между близнецами пресловутая мистическая связь…

— Васька, привет! — в голосе сестры сквозила тревога. — Ты в порядке? Да? А мне кажется, что нет. Что стряслось?

— Аль, это не телефонный разговор, — вздохнула в ответ.

— Хорошо. Приезжай.

— А твои сборы? А…

— Мои у свекрови, — хмуро пояснила Алька. — Она решила нам заранее подарки вручить. Приезжай, а?.. Заодно и собраться поможешь!

Я заколебалась. С одной стороны, хотелось, а с другой…

— Вась, я сейчас приеду и всё из тебя вытрясу! — угрожающе добила она.

— Ладно-ладно, собираюсь…

— Жду.

Так, за бортом — минус тридцать три… Удобнее на такси, но… Воскресенье и мороз. Такси наверняка либо перемёрзли, либо в разъездах, и на них дикая очередь. Дома-то сидеть надоедает, и по выходным ожидание такси до пяти часов доходит. Лучше городским транспортом — полчаса в пути максимум. Заодно мозги проветрю и с мыслями соберусь. А мороз за тридцать переносится легче, чем ветряные двадцать. Главное — многослойность одежды.

Утеплившись, я быстро перекусила, выпила кофе, собрала в пакет подарки и подсыпала коту корм. Закрыла дверь и быстро сбежала вниз по лестнице. Кстати, дядя Боря пропал куда-то — третий день отсутствует. Впрочем, это не моё дело. Ой, я же ключи его соседу так и не отнесла…

У подъезда я опять столкнулась с парнем. Опять тот самый, придурошный, в ярких кедах и лёгкой курточке. И рыжая псина крутилась рядом. Что-то они мне постоянно попадаются на пути, следят, что ли?.. Я вздохнула про себя. Мания преследования, Вася, — это признак сама знаешь чего… Забудь.

— Привет, — вдруг сказал парень, заступая мне дорогу. — Как дела?

Я посмотрела на него недоумённо, буркнула «супер» и сбежала. Почти с позором. Некогда мне личную жизнь устраивать. С головой бы разобраться…

До остановки я домчалась за десять минут, прижимая ко рту шарф и с трудом вдыхая морозный воздух. Очертания домов терялись в белесой дымке. Спящие тополя укутывала густая вязь инея. Вдоль тротуаров высились кривые двухэтажные сугробы. Светофоры «замёрзли» и нерешительно подмигивали однообразным жёлтым. По обледенелой дороге тащилось штук пять машин. На остановке не было ни души. Воскресенье, и народ сидел по норкам. И правильно делал.

Я походила взад-вперед, попрыгала, снова прошлась, снова попрыгала. Тяжелее всего в такую погоду дышать и ждать. Но до Альки ехать — остановок десять на любом транспорте, и в другое время я бы пешком пошла… И, чувствую, скоро пойду. Чем мёрзнуть стоя, лучше пробежаться с пользой.

— Красавица! Поехали — прокачу! — у остановки притормозил «Патриот», и из открытого окна мне подмигнул бравый джигит в летах.

— Нет, спасибо, — улыбнулась я и замахала руками водителю подползающего троллейбуса.

Джигит разочарованно кивнул и посмотрел, как я забираюсь по обледенелым ступенькам в не менее ледяной салон. Очевидно размышляя, чем троллейбус лучшего его чёрного «танка». А я скажу, чем. Тишиной. Тут можно собраться с мыслями, а не перемалывать вновь и вновь косточки погоде.

Я нашла сиденье с подогревом, расплатилась за проезд, села и зябко съежилась. Джигит меж тем пригласил прокатиться заиндевевшую женщину, и та радостно согласилась. В Сибири замерзающий приравнивается к утопающему. И водители зимой всегда либо подвезут, либо в салон машины пригласят — погреться в ожидании транспорта. Если, конечно, у человека не мобильный телефон с включенной камерой вместо сердца. Но, к сожалению, людей с душой-планшетом нынче всё больше, а «лайки» в соцсетях за снимок «с места событий» порой дороже и важнее человеческой жизни.