То, что произошло потом, заставило его оцепенеть. Инструмент издал звук, который на дельфиньем языке означает пик страсти. Три самца в бухте выпрыгнули и побежали на хвостах. Она опустила обе руки, и видно было, что она потрясена не меньше него. Потом она сделала ещё один невероятный поступок. Положив инструмент, она взяла из ведра рыбку, подкинула её в воздух и, чуть подпрыгнув, поймала её, словно наградила себя за понимание. Дельфины одобрительно запрыгали и защёлкали. Потом она подошла к краю помоста и положила эту рыбку в рот молодому дельфину. Остальные дельфины снова выразили своё одобрение. Ну, дела! Если бы Мирракс не видел этого сам, он бы ни за что не поверил, что Ольга может поменяться местами с дельфинами. Сейчас они её дрессировали. Он уже готов был броситься вниз. Но тут она снова взяла в руки инструмент и начала играть.

То, что он услышал, его просто потрясло. Сначала он услышал свою собственную грусть и даже узнал интонации своего голоса, потом развернулась панорама бурного моря страстей, которая сменилась такой невыразимой нежностью, что слёзы покатились из его глаз. Внезапно звуки брызнули неудержимым фонтаном радости и так же резко сорвались на тоскливый плач непоправимой утраты и резко смолкли. Он пришёл в себя и увидел, что в бухте столбиками стоят дельфины, высунув головы из воды. Много дельфинов, пожалуй, не одна стая. Потом бухта закипела, и они молча уплыли в море. А Ольга так и стояла, бессильно опустив руки.

Мирракс скатился вниз. Он бережно взял из её рук инструмент.

— Оля, как это называется?

— Это скрипка.

— Странно, — он задумчиво рассматривал инструмент. — Он поёт звуками души, а его назвали скрипка.

А её не удивило, что он не знает, что такое скрипка, и откуда он взялся. Главное, что он был здесь, рядом, смотрел ей в глаза, и она чувствовала, что она тут же умрёт, если он сейчас уйдёт.

Но он не уходил. Он бережно сложил скрипку в футляр, закрыл крышку, обнял её за плечи и повел наверх. Профессор и лаборанты смотрели им вслед.

Они шли молча, пока не дошли до его ворот.

— Ольга, ты не рассердишься, если я приглашу тебя в гости? — робко спросил он.

— А у тебя найдётся что-нибудь поесть?

— Конечно. Я тебя хорошо угощу, — его глаза сияли.

Они вошли в дом. Ольга оказалась в огромной гостиной. Она стояла посередине и растерянно оглядывалась по сторонам. Ей даже казалось, что по комнате гуляет эхо.

— Я согласен, здесь не очень уютно. Пойдём в мою комнату.

Он провел её в небольшую комнату, где чуть ли не половину занимала большая тахта, покрытая мягким ворсистым покрывалом. Был здесь ещё небольшой столик и два уютных кресла. Он усадил её в одно из кресел, включил музыку и исчез. Вскоре он вернулся с подносом, на котором стояли фужеры, рюмки, начатая бутылка хорошего вина, кувшин с соком, фрукты, овощи, несколько изысканных бутербродов и по большому куску жареной осетрины. Перегрузив всё это на стол, он поставил поднос в угол и сел напротив неё. Он взял в руки бутылку с вином и налил в рюмки, а фужеры наполнил апельсиновым соком.

— Давай выпьем за нас.

Она рассмеялась.

— Мирракс, ты, конечно, мне не поверишь, но я ведь совсем не пью.

Он улыбнулся.

— Значит, я твой совратитель.

Она подняла рюмку, они чокнулись. Ольга пригубила вино и поставила рюмку снова на столик.

— Правда-правда. Я не боюсь снова напиться. Просто мне бывает приятно сделать несколько глотков хорошего вина. Но не более того.

Она не оправдывалась. Она теперь могла с ним говорить. Ей было легко. Ольга смотрела в его открытое мужественное лицо. Она его любила. И для неё — это было навсегда. И она всем своим существом ощущала, что это взаимно. Они говорили ни о чём. С удовольствием ели. Он её смешил и с наслаждением слушал колокольчик её чистого и радостного смеха. Каждому из них казалось, что они давно знают друг друга, и что им никогда не надоест вот так сидеть и ужинать вдвоём. И он пригласил её потанцевать. А она сказала:

— Нет. Ты не должен ко мне прикасаться.

— Хорошо. Пойдём. Ты мне ещё поиграешь на скрипке.

Мирракс протянул ей руку, чтобы помочь ей встать с кресла. И вот она уже у него на груди, и бьётся как птичка в клетке его объятий, и затихает под его поцелуем. От длительности и сладости этого поцелуя у них обоих кружится голова. Они со смехом падают на тахту. Ольга, тая от нежности, запускает свои тонкие и трепетные пальчики в его удивительные огненные волосы. И ей кажется, что они радостно светятся между её пальцами. Она ласкает его лицо, мощную шею, сильную грудь. Какое счастье прикасаться к его загорелому телу. Он жмурится от удовольствия, ловит губами её трепетные нежные пальцы. Его руки становятся всё смелее и смелее, он ласкает её уже с неистовой страстью. Он покрывает поцелуями всё её трепещущее тело. Она готова уже раствориться в нём, ещё миг и она станет его женщиной навеки… и навеки одна — кинжалом пронзает её мысль, и в мозгу раздается крик дельфина. Чудовищным усилием вырывается она из его объятий. Он в ярости снова её ловит, она снова вырывается, падает на пол, становится на колени и очень тихо, боясь ещё больше распалить его, громко шепчет:

— Я очень люблю тебя, Мирракс. Но неужели ты хочешь умереть? Если я оскорбила тебя, откажись от меня. Сейчас ещё не поздно. Или поклянись, что убьёшь меня сразу, как это произойдёт. Я согласна. Тебя всё равно убьют. А я не хочу без тебя жить.

Сквозь марево желания он едва слышал её. Он уже готов был снова вскочить, чтобы сгрести её в охапку. Ольга была прекрасна в своей позе мольбы, со слезами, катящимися по щекам большими каплями, с широко распахнутыми глазами. И в этот момент ему было всё равно, жить или умереть.

— О чём ты говоришь? Всё у нас будет хорошо. Мы поженимся. Ты же выйдешь за меня замуж? Я люблю тебя.

И он снова бросился к ней, но его отбросило от неё со страшной силой. Куда всё делось! От неожиданности он даже забыл, где он и что тут делает.

А она уже была на ногах, прекрасная и грозная.

— Ты можешь повторить то, что ты мне сейчас сказал?

«А что же я такое сказал?» — подумал он в ужасе,