Элла ударила искристым смерчем, и ведьма, запнувшись, крутанулась в воздухе и страшно захрипела. И безвольным кулем перемолотых костей и порванных мышц рухнула наземь.

— Не жалко дуру, — скривилась вторая, и следующий черный смерч вместо кожи содрал с ведьмы лишь личину.

Сморщенная кожа закружила в воздухе черными хлопьями, обнажая истинную суть. Длинные красно-рыжие кудри, живыми змеями шевелящиеся на ветру, неприятное курносое лицо, усыпанное веснушками. Слишком молодое. Слишком…

Элла беспомощно выругалась.

— Узнала, — рассмеялась Муза. — А раз знаешь меня, почему без защитных амулетов? Нет, тебе до моего сердца не добраться, палач. Не доросла. Маленькая еще. А вот мне до твоей души — по прямой дорожке и без препятствий…

И наставница замерла соляным столбом, глаза помертвели.

— Шагай, — ласково улыбнулась ведьма. — Сильная девочка, но тело так слабо, и в душе от него столько боли… Жаль, что ты не с нами. Не сопротивляйся. Один шажок вниз… Умничка.

Крик Мары сухим комком застрял в горле, ладони до боли сжали грубые перила.

…строительные леса. Шаткая опора под ногами. Чужой смех. И тело на асфальте — неподвижная сломанная кукла, неестественно вывернутая шея, кровавая корона вокруг спутанных светлых волос. И смех громче. И опора шатается. И семь этажей до асфальта. И шепот на ухо: «Пойдешь за своей подружкой? Или…». И длинные пальцы, липкими щупальцами обхватившие лицо.

— …или поиграем немного, а? Ехидна подождет. Она привыкла тебя ждать. А я проверю, то ли ей достанется, нужное ли, сильное ли. А потом заберу тебя. Ты выживешь и быстро вылечишься сама. А она меня отблагодарит, да так отблагодарит…

В душе всё вымерзло. Ни чувств, ни эмоций — мертвая пустошь. Муза приблизилась, вглядываясь внимательно и жадно, высматривая что-то свое. И, обнаружив, хмыкнула одобрительно.

— Источник. Знаешь, Ехидна была уверена, что его нет. А я вижу. Дух твоей прародительницы рядом и пытается помочь. И однажды у него получится. Я помогу. Проведу вас друг другу. Это просто. Просто послушайся меня.

И протянула руку:

— Забирайся. Тебе давно пора вернуться в свою семью. Мы заждались, Маргош.

Семья… Перед внутренним вздором вдруг встали родители — то, что от них осталось после нападения Ехидны. И улыбающаяся Элла. И Артемий. И муж. И… Чувства взорвались вулканом, злость и ненависть хлынули раскаленной лавой, сминая ледяное безразличие. Убью…

— Оу! — Муза отшатнулась, вильнула ковром-«метлой», уходя от сгустка черного пламени. Нет, Пламени. — Поздравляю, дорогая! Первая вспышка! Но не огорчайся, если она будет последней. Мала еще, но потенциал… — и восхищенно цокнула языком. — И, раз не хочешь по-хорошему…

Окровавленное тело наставницы шевельнулось, приподнялось, неуверенно опираясь на сломанную в запястье левую руку. Она была жива — сердце билось, но состояние костей… И Маре вспомнилось, для чего ведьмам ломали руки — и пальцы, по каждому суставу. Чтобы создать…

— Посмотрим, кто кого, — хихикнула ведьма. — Знаешь, сколько в ней неприязни к тебе? Сколько она скрывала ее, копила, утрамбовывала… Осталось лишь выпустить скрытый поток и направить его в нужное русло, — и улыбнулась добродушно: — Скажи, как устанешь, милая. Я добью ее и заберу тебя с собой. Не хочешь пожалеть свою подружку? Нет? Как знаешь. Вставай!

И она встала. И повернулась, оскалившись. Улыбнулась кроваво.

— Элла!..

* * *

Я проснулась в холодном поту. Скатилась с дивана и устремилась к балкону. Выскочила на свежий воздух и замерла, судорожно вцепившись в перила. В небе сгустились тучи, в ветвях выл, срывая яблоневые лепестки, влажный ветер, из-за туманных холмов выползал мглисто-сизый рассвет. Я до боли в глазах всматривалась вдаль, дыша мелко и часто, унимая дрожь.

Элла…

Я заставила себя забыть. Имя. Лицо. Личность. Ведьму.

Элла…

И с тех пор боюсь высоты. До дрожи и истеричного срыва.

Элла.

Учительница, подруга, сестра… Да, была неприязнь, но наставница, не скрываясь, объяснила причину. И после того как обучение закончилось, и она занялась желанным делом…

Я выдохнула и тихо, сипло позвала, пробуя имя на вкус, вспоминая его звучание. Словно она могла меня услышать… и простить:

— Эля…

Я обещала не мстить. Но карать буду так, что месть покажется дружескими объятьями.

И за тебя — тоже.

Отвернувшись от грозового неба, я взялась за балконную дверь, но, услышав тихий трезвон, замерла. Опустила взгляд и криво улыбнулась. В углу обнаружилась скромная серая авоська. Наверняка с нужными зельями и всякой полезной, по мнению начальства, мелочью.

Без Эллы… но не одна.

Сверкнула молния, перекликаясь с далеким громом, и спящий город накрыл прозрачной пеленой первый в этом году дождь.

До выплеска осталось восемь дней, считая этот. До выплеска и возращения Ехидны. И нашей схватки. И моей жизни. Или смерти. Как повезет. Или…

Каждое мгновение каждого дня

отмечено собственной магией.

Энтони Дорр «Собиратель ракушек»

Сидя у сундука, я перебирала свое магическое богатство и размышляла о словах Стёпки — о приманках. И о коллеге. Будь в нем хоть капля силы… но ее не было. Ни в нем, ни в его родне. Да, припомнив слова Циклопа и пойдя на поводу паранойи, я просканировала Стёпу вдоль и поперек. И вздохнула с облегчением. Никаких связей с магическим миром — ни у него, ни в его родне. Такое не подделать. Спрятать, как и силу, можно, но подделать — нет. У меня вот… хорошо спрятано. За «ширмой». Посмотрит кто-нибудь глазастый — а вместо семейной женщины с детьми обрезанные нити рода, пустой источник и туман в прошлом. А у Стёпки там такая… семейная мафия. Чистый. Никаких Сфинксов или Фениксов.

Западня и приманка… Я невольно коснулась другой пары перчаток с чужой силой. Еще и «мухи»… Не будь у меня полезных артефактов, черта с два бы я прибила «личинку». А матка-то должна быть где-то рядом. Вероятно, в больнице. Надо сводить беса на экскурсию. Спящую в чужом теле «муху» распознать сложно, но возможно. На худой конец, поеду к отцу Федору, раз начальник с заклинателями не шевелится. Эту тварь опасно оставлять в городе. Не ровен час, матка очнется, а «яйца» она откладывает быстро, часто и много. Полчища «мух» могут за пару дней наводнить город. И всё.

Перчатки легли на дно рюкзака, и я задумчиво повертела в руках новое «сонное царство». Почему «личинка» оказалась без тела? Матка сил дала мало, не сумела подселиться?.. И вздохнула. Ладно, во тьму эту нечисть… Никогда ее не понимала и работать с этой дрянью не умела, только по личному приказу начальника занималась, если больше было некому. То ли дело мои колдуны…