Идите.

Ведь только когда человек в пути,

у него есть надежда.

«Письма мёртвого человека»

Верховная ведьма напряженно ходила из угла в угол. Уже скоро… Девочку должны привезти уже очень скоро… Она остановилась у окна. На подоконнике цвели белые орхидеи, на улице шумел поздними машинами полночный город, а из темного стекла смотрела моложавая, уставшая женщина.

Высокий лоб в глубоких морщинах, нахмуренные брови, запавшие глаза, поджатые губы, черные с проседью волосы, выбивающиеся из строгого пучка. Не больше сорока, решит, посмотрев на Верховную, человек. Давно за сотню и уже пора, поймет любая ведьма. И последнее важное дело она довести до конца не успеет. Успеет лишь убедиться… И уже скоро.

Шаги за дверью. Она оглянулась. Тихие, нерешительные… замершие на пороге. Верховная быстро поправила прическу, села за стол и включила настольную лампу. И чихнула аллергично. Проклятые орхидеи и чужой кабинет… Но — девочка могла взбрыкнуть, а отдавать на растерзание свой кабинет Верховной не улыбалось.

— Заходи, — велела негромко.

За дверью завозились, и отчетливо послышалось отчаянное «Не хочу, пусти!..». Ведьма усмехнулась и сразу стала серьезной.

— Инга, заходите, — повторила она негромко.

Дверь открылась, и в кабинет буквально впихнули девчонку лет тринадцати. Едва исполнилось. А взгляд взрослый. Понимающий. И тьма в крови — мощная… чужая.

— Извини, задержались, — Инга, высокая, худая, с воспаленными глазами и ожогом на левой щеке, крепко сжала дрожащие плечи своей подопечной.

А та едва не рычала. Рыжеватые волосы дыбом, в черных глазах… ненависть. Недетская, жгучая ненависть. Ко всему. К миру — за странную силу. К ведьмам — потому что не успели. И лично к Верховной — за то, что… позволила. Да, честно призналась себе старая ведьма, но ничем этого не выдала. Позволила свершиться древнему страшному ритуалу.

— Как тебя зовут? — спросила она спокойно. — Маргаритой, кажется?

Девочка промолчала, только смотрела не мигая. Грязные джинсы, мятый свитер с разорванными рукавами. И ненависть.

— Покажи руки, — велела Верховная. — Покажи.

Лохмотья рукавов разошлись, как от дуновения ветра, и на худеньких предплечьях обнаружились ожоги. Багровые, вспухшие отпечатками ладоней. Так, словно кто-то напал на девочку со спины и схватил за руки раскаленными перчатками. Верховная удовлетворенно улыбнулась. Получилось.

— Вы… — девочка сглотнула, и ненависть сменилась испугом, но лишь на секунду. — Вы знали!.. Вы заодно! — и дернулась, но Инга по-прежнему держала ее за плечи мертвой хваткой.

— Нет, — резко возразила Верховная, — не заодно, — и подалась вперед, прошипев: — Я охочусь за Ехидной сотню лет, детка. Она убила людей — и ведьм, моих ведьм! — больше, чем ты можешь себе представить. Во время последней облавы, пять лет назад, гадина убила восемнадцать круговых ведьм. Самых сильных, самых лучших, опору Круга. А теперь всё, — и она откинулась на спинку кресла, повторив: — Всё! Больше она никого не убьет. Побоится рисковать. Она заляжет на дно и будет ждать. Тебя.

Девочка вздрогнула.

— Да, тебя, — ведьма сложила пальцы домиком. — И теперь нам не нужно бегать за ней по всей стране. Когда ты подрастешь и наберешься сил, она сама придет. К тебе. За тобой. Вернее, за твоим телом. По метке, — и посмотрела на ожоги. — А мы будем наготове.

— Только вы этого не увидите, — девочка смотрела зло и проницательно. — Вы умрете. Завтра. В полдень. И за это, — и протянула руки, — заплатите. Там.

— Да, — Верховная устало кивнула. — Ты права. Во всем. Но я защищаю свой Круг, и это мне тоже зачтется. Там. Пятьдесят сбереженных жизней стоит больше одной погубленной. К тому же, — и она встала, — ты не мертва. Ты жива, ты среди своих, и мы тебя не бросим. И научим всему, и…

— В нашем округе уже нет места для темной ведьмы, ни в Круге, ни на периферии. А Рита темная. Ее придется отдать наблюдателям, — подала голос Инга.

— Не просто придется. Она изначально принадлежала им и принадлежит сейчас. Правда, хорошую ведьму они воспитать не способны, но вот сберечь ценность — вполне. Они охотятся за Ехидной дольше нас и давно приготовили для нее хворост. Позже мы… договоримся. К тому же при Павле есть ведьма с такой же сферой силы, как у Риты, — темный целитель. Научат. Защитят. И лет через тридцать… — она замолчала, выдержала паузу и выдохнула: — Всё закончится, — и старая ведьма вернулась к окну, рассеянно дотронулась до цветка орхидеи и сразу отпрянула, задохнувшись.

Девочка со злой иронией посмотрела на Верховную и опустила взгляд.

Ну и зря. Зря хотят сберечь. Ехидна вернется — Круг умрет. Никто против нее не выстоит.

А может… и не зря. Может, заодно. Может, ее хотят вернуть. И знаний хотят. Древних знаний, которыми она так хвалилась, когда…

Девочка поджала губы. Тридцать лет… Откуда такая цифра?.. Дата взросления тела, ведь слабое не вместит дух сильной ведьмы? Или дело в чем-то еще?.. И много это или мало, когда на кону — собственная жизнь? И много. И мало. Но… Она непроизвольно обхватила ладонями предплечья и сморщилась от боли. Руки всегда будут болеть, пообещала Ехидна. Всегда. И чем она ближе — чем ближе время ее возвращения, тем будет больнее. Но она не сдалась без борьбы сегодня, не сдастся и потом.

А все, кто против… сами виноваты. Темных ведьм, выбирающих сферой силы целительство, в простонародье не зря называют палачами. И пусть этот путь привит насильно. Пускай. Мама учила верить в себя и цепляться за любую возможность. И не останавливаться. Никогда не останавливаться и не сдаваться. И идти к цели, несмотря ни на что.

Тридцать лет, значит?..

Тридцать лет…

Дорасти, выучиться, набраться опыта… дожить.

Дожить, чтобы выжить.

Тут дурные бабы в селе толкуют,

что Вы, пани Солоха, некоторым образом — ведьма…

Н.В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки»

Я вышла на балкон, оставив открытой дверь, и следом за мной на весеннюю улицу вырвались клубы вонючего зеленоватого дыма. Да, зелье вредное… во всех смыслах этого слова. Но необходимое. И именно для сегодняшнего мероприятия.

Едкий дым оплел студенистыми щупальцами балконные перила, завонял тухлыми яйцами. Рядом сразу же захлопали двери.

— Это ж сколько будет продолжаться-то, а?.. Это жить же невозможно!.. С утра же с самого!.. — заголосила соседка слева, наспех завязывая халат. — Маргарита Вла…