Люди стали расходиться, и Элизабет решила извиниться перед мужем. Ей не хотелось перегибать палку и продолжать урок – доказывать, каково ее место в доме.

Но, к сожалению, сделать этого она не успела. Джеффри положил ей на руку ладонь, которая показалась ей железной. Пальцы сдавили кисть.

– Я позволил тебе так дерзко себя вести только потому, что в замке люди Белвейна. В этот раз я сделал исключение. Ты меня хорошо поняла?

– Поняла, милорд, хотя не могу взять в толк, отчего ты недоволен. Мама всегда сидела рядом с отцом. Таков порядок вещей. – Элизабет невинными глазами посмотрела на мужа.

– Нет, порядок вещей не таков. – Голос Джеффри прозвучал резче, шрам на щеке побелел и теперь ярко выделялся на фоне загорелой кожи.

«Дурной признак», – подумала Элизабет. Джеффри сильнее сжал ее руку, явно стараясь вывести ее из себя.

– Разве? – еще невиннее спросила она и положила ладонь поверх его руки. – Мои родители всегда так поступали, а они были для меня единственным примером, милорд.

Джеффри освободил ее руку.

– Так вести себя на людях неприлично. Сейчас для споров не время. Вечером. Поговорим обо всем вечером.

– Буду с нетерпением ожидать урока, милорд. – Элизабет изо всех сил старалась скрыть раздраженные нотки в голосе. А про себя подумала:

«Кто еще кого поучит, муженек!»

Джеффри пристально посмотрел на жену и удивился, заметив в ее взгляде гнев. Неужели до нее не доходит, как он с ней терпелив? Вероятнее всего, нет, разочарованно решил он. Но барон понимал, сколько ей пришлось пережить и как напряжены ее нервы. Значит, придется и дальше обращаться с ней очень осторожно.

А Элизабет недоумевала, почему на людях нельзя даже прикасаться друг к другу. Почему это позволительно только под покровом ночи и в собственной спальне? Смешно! Что плохого, если муж поцелует жену или она чмокнет его в щеку утром? Где, интересно, Джеффри воспитывался? Похоже, в стае волков. От Роджера Элизабет знала, что его родители умерли. Но как они вели себя друг с другом, когда барон был еще маленьким мальчиком? Не проявляли друг к другу никаких чувств? Наверное, не любили. Но есть ли любовь между ней и Джеффри? Скорее всего пока нет.

От всех запретов мужа голова шла кругом. «Что ж, я уже не способна здраво мыслить? – подумала Элизабет. – Или на самом деле неприлично жаждать мимолетного поцелуя, объятий супруга, смеяться вместе с ним и делиться секретами?» Ей стало одиноко и грустно. Она поднялась и медленно направилась к замку. Там ее перехватила Сара, и Элизабет отбросила мрачные мысли о муже.

Час спустя она почувствовала, что совершенно выжата. Порядка удавалось добиваться неимоверными усилиями. Приходилось по сотне раз твердить слугам, что от них требуется. Многие из них были необучены, но старались изо всех сил, поэтому надо было проявлять терпение.

– Если Джеффри разобьет еще один кубок, нам не из чего будет пить, – воскликнула Элизабет, когда снова раздался звон стекла.

Сара наверняка что-нибудь ответила, но в этот миг с улицы донесся громкий рев. Элизабет моментально узнала голос: братик Томас был чем-то сильно расстроен. Только она собралась выйти посмотреть, в чем дело, как двери распахнулись, и мальчик появился на пороге. По пятам за ним гнался Роджер, стараясь отогнать волкодавов. А те, заигрывая с мальчуганом, подталкивали его мордами в бока.

– Они думают, что ты с ними играешь, Томас. – Элизабет старалась перекричать его плач.

Она схватила большего из псов, Тора, за загривок. В тот же миг Роджер бросился на второго, но промахнулся и с грохотом повалился на пол. А Томас, налетев на сестру и ударив под колени, чуть не сбил ее с ног.

– Ну-ка сейчас же прекрати! – закричала Элизабет. – А то так наподдам – не обрадуешься!

– И с Богом! – буркнул Роджер, пытаясь встать.

Но дело это оказалось непростым, потому что на его груди передними лапами стоял любвеобильный Гарт и шершавым языком вылизывал скривившееся лицо рыцаря.

– Что здесь происходит?

Элизабет и Роджер одновременно повернули головы: в дверях, загораживая свет, стоял Джеффри. Даже маленький Томас высунулся из-за спины Элизабет, чтобы посмотреть на барона. Лорд стоял, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока. Он казался раздраженным.

– Беги ко мне, Томас, – приказал Джеффри. Голос прозвучал резко, и Элизабет тут же захотелось защитить брата от гнева мужа. Она не думала, что Джеффри его побьет, но и злым словом можно сильно уколоть чувствительного мальчика.

Уверенным движением барон оттащил собаку Роджера и приказал:

– Сидеть!

Животное чуть поколебалось, но все же послушалось.

– Мальчик, я жду. – Он повернулся к Томасу и сложил руки на груди.

Неужели с маленьким ребенком он не мог разговаривать мягче? Элизабет нахмурилась в надежде, что муж заметит ее недовольство и сменит тон.

Томас увидел, что собаки присмирели, обошел ту, что сидела ближе к нему, и кинулся к Джеффри.

– Это ты тут ревел, как младенец?

Сравнение с младенцем произвело должный эффект: мальчик перестал плакать и смахнул слезы рукавом туники.

– Я их боюсь, – запинаясь, пробормотал он и ткнул пальцем в сторону собак. – Так и норовят руку откусить.

Тут уж не сдержалась Элизабет.

– Чушь ты говоришь, Томас, – выпалила она. – Посмотри на их хвосты, они радостно виляют.

– Собак я прикажу посадить на цепь, – объявил барон. – Но отныне, Томас, в твою обязанность будет их кормить и следить, чтобы у них было вдоволь воды. А если ты не исполнишь свой долг, я тебя накажу. Ты хорошо все понял?

– Я все сделаю, милорд, – заспешил с ответом мальчик. – И не стану бояться. Ведь если собаки привязаны, они меня не укусят?

– Не укусят, – подтвердил со вздохом Джеффри. – К тому же если ты их будешь кормить, они будут тебе доверять.

– Госпожа! – закричала вдруг Сара. – Госпожа, разбили еще один кувшин с пивом. Случайно.

В отчаянии Элизабет закрыла глаза.

– Проследи, чтобы все подтерли, – только и произнесла она.

– Пойду привяжу собак, – вступил в разговор Роджер. – Парень, можешь идти со мной.

Но только он собрался приступить к делу, как от ворот донесся сигнал, возвещающий приближение кого-то к замку. Рыцарь бросил животных, посмотрел на Джеффри и быстро подхватил Томаса на плечо.

– У нас гости, – объяснил барон и посмотрел на жену. – Твой дед.

От этой так спокойно объявленной новости усталость и раздражение Элизабет тут же улетучились. Нахлынула радость, и она, не удержавшись, обняла мужа.

– Правда? – спросила она срывающимся голосом и безотчетным движением поправила волосы.