Скоро должны вернуться М. Х. и Г. Я приготовил для них одежду. Если не будет неприятностей вроде тех, что имели место вчера, встреча с немцами должна закончиться хорошо, лишь бы сэр Камерон оставался трезвым и благоразумным…

Я в рекордное время переоделся и как раз причесывался, когда в гостиную вошел Майкрофт Холмс. Строгий костюм придавал ему важный вид.

– Ненавижу эти выходы в свет, – пожаловался он. То была знакомая присказка, я давно считал ее в некотором роде ритуальной: всякий раз, когда обстоятельства вынуждали Холмса выходить за рамки привычного распорядка, у него портилось настроение.

– Подумайте о пользе, которую принесет эта встреча, – утешил я. – Возможно, вам удастся избавить леди Макмиллан от путешествия в компании «дядюшек». Ведь это стоит того, чтобы чуточку потерпеть, верно?

– Вполне вероятно. Нам пора, – добавил он, направляясь к выходу и снимая с вешалки свой выходной плащ-накидку. – Вы готовы?

– Секундочку, – ответил я, вкладывая расческу в футляр и поворачиваясь к нему. – Портфель уже готов, разумеется.

– Отлично, – похвалил меня Холмс. – Тогда на выход. Я не хочу опоздать и тем самым предоставить барону фон Шаттенбергу повод стать несговорчивым. Когда приедем на Беркли-Мьюз, я велю Гастингсу отвезти Саттона в театр, пока мы будем беседовать с бароном и сэром Камероном. – Он поджал губы. – Полагаю, Саттон, играя трагедию, проведет вечер более приятно. – И добавил, указывая на коридор: – По возвращении Тьерс подаст поздний ужин. Я не хочу, чтобы вы голодали, мой мальчик.

– Я этого не боюсь, – заверил я его, взяв портфель и подходя к вешалке, чтобы снять свое пальто. – Я к вашим услугам.

– Тогда идемте.

Мы спустились по ступеням и вышли на улицу, очутившись под последними каплями затихавшего дождя. На углу нас ждал Сид Гастингс.

– Что, сегодня разговаривали с констеблями, Гастингс? – спросил Холмс, залезая в кэб.

Я вошел вслед за ним и убрал за собой подножку.

– Нет, на этот раз никаких констеблей, – ответил Гастингс. – Но я думаю, за нами, возможно, опять следят.

– Да? И кто же? – поинтересовался Холмс, обернувшись, в то время как наш кэб покатил по оживленной улице.

– Кажется, какой-то тип на лошади.

Гастингс, лавируя в потоке экипажей, правил лошадью и не оглядывался назад: его внимание было занято доро́гой.

– Трудно объяснить.

– Только один? – спросил Холмс. – Раньше их было двое.

– Мне так показалось, сэр, – сказал Гастингс. – Если за нами кто-то следит – заметьте, я этого не утверждаю, – то только один всадник.

На следующем углу наш кэб свернул направо.

– Нет. За нами никого нет. Извините, сэр. Я ошибся.

– Все в порядке, Гастингс. Лучше перестраховаться, чем пропустить настоящую опасность. – Холмс откинулся на подушки и взглянул на меня: – Готовы к встрече с сэром Камероном?

– Готов – не то слово, скорее, обречен на нее, – ответил я и попытался улыбнуться, чтобы показать, что это была шутка, но обнаружил, что не могу заставить свое лицо растянуться в улыбке. – Я его остерегаюсь, сэр.

– В вас говорит опыт. С Макмилланом тяжело, спору нет, – заметил Холмс. – Я все время ищу способ показать ему, что он мог бы вести себя и получше, но пока не нашел. – Он принялся разглядывать улицу. – Не забыть бы справиться о раненом курьере. Меня тревожит, что я не сумел уделить покушению больше времени, чтобы разобраться… – Он оборвал себя на полуслове. – Ладно, теперь не до того. На повестке дня – сэр Камерон и Братство.

– Незавидное положение, если можно так выразиться, сэр.

– Можно, Гатри, можно.

Я не удержался и прыснул, но больше ничего не говорил, пока мы не достигли Беркли-сквер и не свернули на Беркли-Мьюз, к особняку Дитриха Амзеля. Гастингс медленно подъехал к дому и опустил для нас подножку. Я вышел первым и посторонился, пропуская патрона.

– Вернетесь за нами, после того как отвезете Саттона в театр, – велел он Гастингсу. – Если нас не будет у входа, передайте через дворецкого, что вы уже здесь.

Гастингс коснулся полей шляпы и стал разворачивать кэб на узкой улочке.

– Будь тут на фут у́же – и нипочем уж не развернуться, – заметил он, уезжая.

На стук Холмса из-за двери тут же выглянул дворецкий. Он забрал у нас верхнюю одежду и сообщил, что барон фон Шаттенберг ждет в гостиной.

– Благодарю вас. Сэр Камерон уже приехал? – спросил Холмс.

– Еще нет, – ответил дворецкий. – Его ожидают с минуты на минуту.

– Очень хорошо, – сказал Холмс, проходя за дворецким в гостиную.

Я следовал на почтительном расстоянии от патрона, понимая, что именно такое поведение немцы сочтут подобающим для подчиненного.

Барон фон Шаттенберг, как и вчера, был при полном параде, словно ожидал с визитом не сэра Камерона, а самого принца Уэльского. Кланяясь и улыбаясь, он поднялся с дивана, стоявшего перед камином:

– Вот и вы, мистер Холмс!

– Как и было условлено, – сдержанно ответил Холмс и кивнул трем секретарям, которые притулились в дальнем углу, словно не желая попадаться на глаза. – Добрый день, господа. Надеюсь, вы все пребываете в добром здравии?

– Как любезно с вашей стороны спросить об этом, – произнес барон фон Шаттенберг. – Да, мы все в добром здравии. Ждем только сэра Камерона, дабы решить вопросы, связанные с приездом его супруги. – Он указал на диван, стоявший напротив того, который занимал сам: – Располагайтесь, мистер Холмс. Мы готовы уладить дело ко взаимному удовлетворению. Не хватает лишь сэра Камерона.

– Да, мне уже сообщили. Судя по всему, он должен вот-вот быть здесь, – ответил Холмс, скорее с надеждой, чем с уверенностью. Он сел на диван так, будто это был жесткий стул. – Быть может, тем временем вы поведаете мне, насчет каких пунктов готовы договариваться, а насчет каких – нет. Это избавит нас от лишних препирательств и ускорит решение вопроса.

– Без сомнения, без сомнения, – ответил барон. – Очень жаль, что нельзя устроить все к вящему удовольствию леди Макмиллан, но… – Он беспомощно развел руками.

Холмс кивнул:

– Вы не желаете, чтобы она посещала шотландское поместье сэра Камерона, правильно я понимаю?

– Да, – сказал барон фон Шаттенберг. – Пока еще рано идти на подобные уступки. Ей пришлось бы почти или полностью отказаться от самостоятельности в отношениях с супругом. По тем же соображениям она не будет останавливаться и в его лондонском доме. – И будто бы между прочим добавил: – Полагаю, вам известно, что он снял дом на Динери-Мьюз?

– Я что-то слышал, но не знал, стоит ли доверять этим сведениям. Слухи – вещь ненадежная, – ответил Холмс, который до настоящего момента понятия не имел, что сэр Камерон снял дом в Лондоне.