физической подготовке Он велел им наклониться и сделать унизительные вещи, чтобы убедиться, что они ничего не прячут. Кларенса еще никогда никто так не обыскивал. Он ощущал себя, словно он животное, скотина. Он чувствовал себя так, как наверняка чувствовали себя его предки. Усмешка на лице одного из охранников охладила его.

— Ладно, ребята. Теперь мы вас оденем, — офицер прикинул их размеры и передал бледно-голубые штаны и робы. Для Кла-

82

рейса, даже и гадать не пришлось, — самый большой размер.

Людей проводили в другой отсек тюрьмы. Кларенса поместили в маленькую одиночную камеру — там была только маленькая узкая койка и металлический вонючий унитаз. От пола до потолка шла решетка, так что наиболее интимные действия были вовсе не интимными, а видны всем остальным в коридоре.

Час спустя его отвели на обед. За обедом его сосед сказал:

— Меняю свою ветчину на твою булочку.

— Ладно, — сказал Кларенс, совершая свою первую тюремную сделку. Он ел быстро, как обычно делал это ребенком, когда еда ему не нравилась. Он осмотрел столовую и встал из-за стола. Охранник напрягся, шагнул к нему.

— Могу я позвонить жене и своему адвокату или кому-то еще? — спросил его Кларенс.

— Вы имеете право звонить с семи вечера. Полтора часа. Вы не звонили адвокату?

— Нет, — сказал Кларенс. Человек ушел, чтобы посмотреть его дело. Он вернулся через пять минут.

— Я провожу вас к телефону.

Вместо адвоката Кларенс позвонил Жениве.

— Привет, детка, это я.

— Кларнес, ты где? — ее голос дрожал. — Мне позвонили и сказали, что ты уехал в полицейской машине. Я чуть не умерла от беспокойства. Ты где?

Он слышал панику в ее голосе.

— Я... я... я в тюрьме!

Вонючий микрофон трубки неожиданно затопили его горячие слезы.

Охранник пожалел Кларенса и разрешил ему сделать еще один звонок. Но он звонил опять не адвокату. Он звонил Олли. Тот пообещал Кларенсу, что все узнает и сам позвонит его адвокату.

— Это чудесно, что и вы здесь, учитель, — сказала Дэни Льюису.

— Дары Эль-Иона непреложны. Здесь мы их не откладываем в сторону, а развиваем еще больше. Наше служение на земле было подготовкой к нашему служению здесь. Я пишу и здесь. С тех пор как прибыл сюда, я завершил несколько томов. Только

83

что закончил детскую серию. Я принесу Вам книгу — мне как раз пришла на ум одна...

— Как? Писать и читать на небесах? Книги на небесах? Я не могла себе это представить.

— Библия говорит о книгах на небе, которые хранятся у Бога: памятная книга, книга жизни, книга человеческих земных дел. Он даже хранит книгу слез и плача праведных в Стране Теней. Его Слово говорит: «Положи слезы мои в сосуд у Тебя, — не в книге ли они Твоей?»

— Но я никогда не думала, что здесь люди пишут книги.

— Если некоторые из людей Эль-Иона писали и сочиняли песни на земле, почему они будут поступать здесь иначе? Если мы узнавали о Нем через книги на земле, почему мы не можем это делать здесь? Если мы получали радость от чтения на земле, почему эта радость здесь должна прекратиться? Разве здесь будет меньше, а не больше радости? Разве гут жизнь остановится, а не будет продолжаться? Разве жизнь здесь становится уже, а не расширяется? Вас удивляет, что здесь есть художники?

— Да, поначалу удивило.

— Но почему? Жизнь здесь — это продолжение той жизни, — сказал Льюис, — это не новый том, это новая глава. Да, окружающая обстановка потрясающе изменилась, но дети Бога имеют те же характеры, и сюжет разворачивающейся драмы искупления продолжается, и тема все та же: слава Божья. Вы приносите сюда те же желания, знания и умения. Разница в том, что желания исполняются в нужных местах, и ваша способность учиться много выше. Знание здесь — это не просто разрозненные факты, жемчуг без нитки, но факты собраны вместе единой перспективой. А что касается ваших умений, ваших творческих даров, ваших художественных талантов, они были даны Эль-Ионом, разве не так?

— Да, конечно.

— И разве Он отбирает дары, которые дает? Или Он тот, кто дает большие возможности использовать эти дары? Как мог кто-то вообразить, что на небесах Эль-Ион отнимет знания и дары, которые дал нам на земле и взращивал в нас? Как это было бы непохоже на Него, отобрать способности, которые Он нам дал, именно сейчас, когда у нас есть возможность их неограниченного применения?

— Профессор Льюис прав, — сказал Торел, — земля гораздо теснее связана с небесами, чем большинство даже может представить себе. Но для тех, кто не склонил свои колени перед Эль-Ионом, земля гораздо больше связана с адом, чем они представляют. Каждый день на земле, каждый выбор который делает человек, влияет на его жизнь в вечности.

Торел указал на большое здание с надписями на многих языках.

— Зайдем в Зал писаний. Он заполнен всем, что написано на Земле, и что до сих пор читают и изучают здесь — слова, которые пережили мир тьмы, потому что были обращены ввысь.

— Я был тут много раз, Дэни, — сказал Льюис, — это одно из моих любимых мест. Могу я показать тебе зал?

— Это было бы чудесно, — она взяла его за руку и они пошли. Торел шел рядом. — Я уверена, что ваших трудов здесь много, Льюис, — сказала Дэни.

— Твои тут тоже есть, — сказал ей Торел.

— Что? Я никогда не писала книг. Даже ни одной статьи.

— Ты думаешь, что для признания здесь это должно быть опубликовано? — Льюис засмеялся. — Большинство из того, что опубликовано, не признано. А признано то, что читали лишь немногие, а кое-что не читал никто, кроме Эль-Иона.

—