- Ну что, очень хорошо. Никто из присутствующих в этой поганке не при делах - порешили и забыли. Но кто-то ведь сырость развел? Понятно, что не господь-вседержитель. Мы не можем терпеть, чтобы в нашем городе - в нашем! - подчеркнул он, - творился такой беспредел. И оставался безнаказанным! Иначе народ совсем распустится, уважать перестанет. А нам порядок здесь еще держать и держать. Больше положиться не на кого. ¦ Совершенно верно, уважаемый… - Бродский сделал паузу, надеясь, что Скрипач назовет свои имя-отчество, но, не услышав ответа, торопливо продолжил: - Очевидно, что это провокация. Провокация, задуманная, как я уже сказал, с четкой целью перессорить ведущие созидательные силы и вызвать в городе хаос. Это подрывает интересы государства! Язык некстати поволок Михаила Борисовича по привычным профессиональным рельсам, но он вовремя спохватился и замолчал. И правильно, - Какое, на хер, государство? Ты дело говори! - снова занервничал Спец, и опять Скрипач мгновенно успокоил его взглядом. Они прекрасно понимали друг друга. А дело, выходит, такое, - задумчиво сказал Скрипач, - что все эти уши, похоже, из одной головы растут. Есть такое мнение, - подтвердил Семчук, - я когда материалы просматривал, мне показалось, что есть во всех этих мокрухах что-то общее. Не почерк, а идея какая-то, что ли… - Что вы имеете в виду? - проснулся вдруг Кушаков. Семчук чуть не гаркнул; что имею, то и введу! Но ничего не ответил, отвернулся, махнув рукой. Это заметили все - и запомнили, каждый по своей причине. Верняк! - воскликнул Спец. - Типа, ясно. Хоть в одиночку, хоть с командой -а шишка в этом замесе есть, ну, типа, организатор. Тот, кто в обидках на нас на всех конкретно. И человечек этот должен быть, во-первых, небедным, - продолжил Семчук, - переполох с восемью мокрухами нынче не дешево стоит. Хоть команду собирай, хоть сам старайся. Во-вторых, сильно сердитым. И чтоб думал при этом, что рассердил его кто-то из нас, а может, все сразу. Мозги Бродского лихорадочно заработали. И тут его осенило. От избытка чувств он даже позабыл о своем адвокатском лоске, которым очень дорожил. - Ё-мое! - воскликнул он. - А не наш ли это американец? Послышались удивленные возгласы. - А что? Денег у него - как фантиков. И, между прочим, новый дом у него недавно сгорел. Притом так сгорел, что невооруженным глазом виден очевидный поджог. Все призадумались, - А не ваши, простите, дом подожгли? - осторожно обратился к Скрипачу со Спецом Семчук. Ни боже мой, век воли не видать! - обиделся Спец. - А может, ваши? - спросил в свою очередь Скрипач. Ну да, была охота руки пачкать! Такой херней мы сроду не занимались! Бродский внимательно посмотрел на собеседников и пришел к выводу, что они не врут. Смысла нет! Послушайте, но ведь дом все-таки сгорел. И для Боткина это большая потеря - он ведь не просто дома лишился, а еще и каких-то романтических надежд, которые на него, похоже, возлагал. Достаточная причина для того, чтобы обозлиться на весь белый свет! И тем более на тех, кто этим белым светом реально руководит, - то есть на нас с вами. Похоже! - одобрил Семчук. - А отомстить решил всем разом, чтоб не промахнуться. Может быть, очень может быть, - согласился Скрипач. - Выходит, торчит он у нас теперь, как сучок в глазу. Участники стрелки зашумели, давая выход накопившемуся напряжению. Все свои страхи и нервотрепку от томительной неизвестности они сразу сфокусировали на американце. Судьба Майкла Боткина была решена, - Короче, надо с ним кончать! - вынес вердикт Скрипач с неожиданным металлом в голосе. - Может быть, не может быть - пофиг веники. Дело не только в последнем мочилове. Прикиньте сами - до него была тишь да гладь. Появился он - и начался повальный геморрой. Нам таких пришлых не надо! И хрен с ними, с его деньгами. Что мы, без него не заработаем? - Найти и уничтожить! - подтвердил Семчук. Бродский кивнул головой. На том и порешили. Как только добрались до берега, оделись и разобрали мобильные телефоны - сразу сообщили о решении своим паханам. И паханы решение одобрили. По всему выходило, что жить Майклу Боткину оставалось совсем немного. Ближе к вечеру того же дня Борис Тимофеевич Вертяков заперся с Эллой Арнольдовной в кабинете и увлеченно пересказывал ей подробности своего, как он считал, триумфа. Элла Арнольдовна восхищалась. Увлеклись настолько, что даже забыли отдать должное половым радостям. Часов в шесть раздался телефонный звонок. Звонил Круг. - Здравствуйте, Борис Тимофеевич, - в голосе Круга слышалось искреннее дружелюбие. Добрый вечер, Савелий Павлович! - с удовольствием поздоровался Вертяков. - Приятно отметить, что недоразумение, чуть было не омрачившее наше сотрудничество, исчерпано. - Да. Наши с вами люди хорошо поработали. Вертякову очень понравилось то, что Круг подчеркнуто не упомянул о полковнике Сидоренко. Получалось, что таким образом он как бы вернул начальника УВД в разряд вертяковских людей. Кстати, - продолжил Круг, - думаю, теперь уже ничто не препятствует и нашей с вами личной встрече. Как насчет того, чтобы поужинать в известном вам месте? Заодно можно было бы обсудить планы на будущее. Прекрасно! На том же месте, в тот же час, - позволил себе пошутить Вертяков словами старой песенки. Прекрасно! - добродушно подтвердил Круг. Через полчаса они уже сидели в ресторане -Шконка» на стилизованных псевдонарах. Откидной фанерный стол был уставлен закусками и запотевшими бутылками. Подняли наполненные рюмки - и чокнулись. С чувством глубокого удовлетворения, как сказали бы в старые советские времена. А полковник Сидоренко опять не спал. О том, что Круг с Вертяковым отправились в «Шконку» отмечать успешный итог переговоров, ему доложили еще до того, как они там встретились, Полковника больно ранило, что его не позвали на обмывание достигнутого общими усилиями успеха. Как бздеж пошел - так сразу Сидоренко, Сидоренко! И что, все? Отцвела малина? Но обиднее всего было очередное оскорбление по питейной части. Сначала воровской пахан отказался пить с офицером, а теперь еще и эта сопля белодомовская, без году неделя туда же? Брезгуем, значит, нашей компанией? Ну-ну, как бы не просчитаться, дорогие господа-товарищи! Неизвестно, кто кому еще будет в ножки кланяться. Ну ладно, пахан - ему свои воровские тараканы, может, и не позволяют. Но этот-то, этот! Плюнув в сердцах, Сидоренко вылез из кровати и зашлепал на кухню за бутылкой. Понял, что и сегодня уснуть не удастся. Подошел к темному окну, закурил. Вспомнил про офицерскую честь, выругался и сказал темноте, густо стоявшей за окном:

- Нет, господин Вертяков, так вы не приобретете себе друзей! И одним духом влил в горло заветные сто пятьдесят -Гжелки» местного разлива. Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Знахарь сидел в кресле перед большим плазменным телевизором и, держа в руках высокий поллитровый стакан с пивом, внимательно следил за тем, как Нео, невероятным образом отклонившись назад, наблюдал за пролетавшими над ним пулями, которые оставляли в густом воздухе волнистые расходящиеся круги. Нет, ты посмотри только, - обратился Знахарь к валявшемуся на диване Тимуру, - ведь если попробовать так отогнуться, то наверняка кишка выпадет. Ну, кишка не кишка, а обосрешься точно. Фу, какие выражения… - Знахарь отхлебнул пива. - Мы же вроде договорились пить пиво из стаканов и разговаривать правильным литературным языком. Простите, сэр, - усмехнулся Тимур и тоже глотнул пива, - это у меня случайно вырвалось. Вырвалось у него… Ты знаешь, я эту «Матрицу» уже который раз смотрю и никак не могу понять - если эта матрица, то есть главный электронный мозг, виртуально формирует весь мир, в котором обитают Нео, Морфиус и прочие ребята, то зачем ему создавать этих агентов Смитов? Взял да задавил наших ребят, например, между стен. Сдвинул стеночки - и мокрое место осталось. Дикий ты все-таки, Майкл Боткин, - усмехнулсяТимур, - ведь если все делать разумно и логично, то и фильма не будет. В каждом фильме весь сюжет вырастает либо из того, что герои совершают совершенно идиотские ошибки, либо из вопиющего пренебрежения элементарным здравым смыслом. Ишь ты! Вопиющего пренебрежения… Век бы слушал ваши умные речи, сэр! Вот и слушай, - Тимур повернулся набок и подпер голову рукой. - Вот, например, бабы. Что - бабы? Ну эти, в фильмах. Наш главный парень говорит ей: сиди здесь и не высовывайся, пока я не вернусь. Так ведь нет! Она обязательно вылезет и начнет звонить подружке по телефону. А тут ее хватают враги и увозят. А наш парень возвращается и видит записку типа -если хочешь увидеть свою птичку живой…» И так далее. И вот на этом они строят весь сюжет. Да, - кивнул Знахарь, - так и есть. Зато у нас все происходит в полном соответствии со здравым смыслом. Ага! - Тимур заглянул в пустой стакан. - Пиво кончилось… То есть как это кончилось? - забеспокоился Знахарь. - Там же еще одиннадцать коробок было! - У меня в стакане кончилось. И не одиннадцать, а уже восемь с половиной. Тимур лениво поднялся с дивана и, шаркая босыми ногами по полу, потащился в маленькую комнату без окон, которую они со Знахарем называли амбаром. Температура в этой комнате всегда была на уровне плюс пяти градусов, и там хранились разнообразные припасы, в том числе и вышеупомянутые восемь с половиной коробок немецкого пива «Грольш». Навострив уши, Знахарь услышал приятное позвякивание, и через полминуты Тимур вернулся в гостиную, держа в руках четыре бутылки пива. Оказавшись в теплой комнате, бутылки моментально запотели, и Тимур, любовно посмотрев на них, сказал: Холодненькое… Тебе налить или ты сам? Ну, налей, - благодушно согласился Знахарь. - Люблю, знаешь ли, когда за мной ухаживают. Ага… - Тимур открыл две бутылки и стал медленно переливать пиво в стаканы. - Это значит, что когда ты станешь совсем старым и дряхлым и начнешь ходить под себя - заметь, я не употребляю грубых слов типа «срать›, -то будешь получать нездешнее удовольствие от того, что здоровенная деревенская тетка с руками боксера-средневеса будет подсовывать под тебя судно. Тьфу на тебя, дурак! - возмутился Знахарь. - Во-первых, при таком образе жизни ни один из нас до богадельни просто не доживет, а во-вторых, типун тебе на язык. Что такое типун - знаешь? Нет, - Тимур протянул Знахарю полный стакан пива с высокой шапкой пены, - но, судя по всему, что-то весьма неприятное, Я тоже не знаю. Наверное, какой-нибудь особенно ужасный прыщ или волдырь… Еще бывает колтун. Это в волосах, причем не от болезни или старости, а просто от нечистоплотности. А эти, которые на Ямайке план курят и рэгги играют, - Знахарь погрузил нос в пену, - у них, между прочим, религия специальная. Они волосы не стригут и не расчесывают, потому что когда настанет конец света, их главное божество вытащит их в рай за патлы. И поэтому они следят за тем, чтобы колтун был большим и крепким. Но ведь они все-таки моют голову, - неуверенно предположил Тимур и осторожно, чтобы не расплескать пиво, опустился на диван. Наверное, - кивнул Знахарь, - как же без этого… Ладно, хрен с ними, с растаманами этими, - Тимур откинулся на пухлые бархатные подушки, - ты лучше расскажи, как у тебя все прошло. С блеском! - ответил Знахарь и, поставив полупустой стакан на маленький столик, закурил. - В самом лучшем виде. Выпустив в потолок струйку дыма, он мечтательно прикрыл глаза и сказал: Ночь, улица, фонарь, аптека… Знаешь Блока, знаешь, - усмехнулся Тимур. Ага, знаю… Ну, аптеки там не было, фонаря, между прочим, тоже. А вот ночь и улица - обязательно были. И еще три пьяных быка, которые вылезли из этого бандитского шалмана и навострились ехать к куртизанкам. Я, естественно, в приборе ночного видения, они, естественно, в «Мерседесе»… Один меткий выстрел - и шина спустила. Они с матюгами, заметь - я не цитирую их грубых речей, вылезают, чтобы заменить колесо, а я - бац! бац! И в дамки. Двое лежат на земле с простреленными ногами. Третий оказался порезвее и быстренько погасил в машине свет. Я и в него стрельнул. Для начала в плечо. А вы, сударь, садист, однако, - хмыкнул Тимур. Однако… - Знахарь глубоко вздохнул, - где-то сейчас наш Афанасий… Ладно, продолжу свой душераздирающий рассказ. Значит, эти двое хромых лежат и матерятся, а мы же с тобой решили, что это нехорошо, ну я их и прикончил. Добрый… Ага, добрый. А третий, которому я плечо попортил, говорит: что, мол, тебе надо, давай, мол, договоримся! Еще про какого-то Бергамота вспомнил… Что за Бергамот такой? Есть тут один… - сказал Тимур. - Обычный бандюган. Хрен с ним, с Бергамотом. Ладно, В общем, тут я не удержался… Показал ему погон ментовский, который мы придумали подбросить, да и рассказал весь наш замысел. Чтобы ему перед смертью и вовсе кисло стало. Вот я и говорю - садист. Или просто американских фильмов насмотрелся? Они там любят разглагольствовать с пушкой в руке… И, между прочим, как раз на этом и погорают. Может быть, я и садист, а вот ты - точно резонер. Да. Значит, я ему все рассказал, а он говорит: урку не испугаешь, мы гордые, обзывать меня стал. Ну, я его и это,… А потом положил рядышком погон и ушел. А между прочим, - заметил Тимур, - это именно я придумал вытравить на нижней стороне погона фамилию этого мента. А ничего и не говорю, - Знахарь пожал плечами, - идея гениальная. Тем более что с такой фамилией двух ментов в одном городе быть не может. Это же надо - Раздиралов! Вот бандюки этого Раздиралова первого на ленточки и раздерут. Если уже не разодрали. Я-то его хорошо знаю. Подонок еще тот. За упокой ментовской души! - Знахарь поднял стакан с пивом. Ага, за упокой, чтоб его на том свете черти… насиловали каждый день разными способами, И ты мне еще говоришь, что я садист? - засмеялся Знахарь. Конечно, - уверенно кивнул Тимур. - Я, например, перед тем, как в пост ГАИ из базуки пальнуть, красивых речей не говорил. Бац - и все дела. Конечно, не говорил, - подхватил Знахарь. - Если бы ты им стал с базукой на плече речи двигать, они бы из тебя быстро дуршлаг сделали. Хоть и не боевые эти менты были, а просто профессиональные вымогатели, а стволы-то у них всяко имелись. Да и автоматы наверняка были. Обычно на постах ГАИ имеется небольшой арсенал. И гранаты нашлись бы… Ну, неважно, - Тимур небрежно отмахнулся, - в общем, я был краток и лаконичен. Стрельнул раз - и поста как не было. Аж крыша на метр подскочила. А потом положил на грудь самому противному конвертик и уехал. Кстати, там мимо меня какой-то браток на «БМВ» пролетел, так чуть не сбил, нехороший человек.,. Видел бы ты его морду, когда он мимо разгромленного поста пронесся! Представляю… - Знахарь повертел пустым стаканом. - Ты вроде четыре бутылки принес? Ага, четыре. Только давай-ка теперь ты за мной поухаживай. Ах ты, скотина ленивая! Знахарь с протяжным кряхтением поднялся из кресла и стал открывать бутылки, - Ладно, исключительно ради справедливости, Зато какое письмо в конвертике было! Ну дык! - согласился Знахарь, протягивая Тимуру полный стакан пива. - Не ШКОЛЬНИКИ СОЧИНЯЛИ1 А обороты какие! И если менты теперь не попрут на бандкжов по полной -ну, не знаю тогда. Мы же там русским языком прописали, что это по распоряжению Гриши Белого. А может, и не попрут, - предположил Знахарь, - они ведь знаешь, как расссуждают - меня не тронули, и хорошо. Та же самая психология, что и у бандкжов, - сдохни ты сегодня, а я завтра. Ты вспомни, как это в Штатах происходит - если убили полицейского, то вся криминальная братва под кроватями прячется, Потому что для американских копов это - дело чести. А здесь ментов гасят как хотят, а остальные думают: слава богу, что не меня. И продолжают свое гнусное существование. - Вот именно, - согласился Тимур, - гнусное, А все почему? А потому, что менты все до единого с бандюками повязаны. Если не напрямую, то через других ментов. Коррупция! - Да уж… Коррупция. А на древнем заграничном языке «коррупция» означает «порча». Разрушение. Ишь ты! восхитился Тимур. - Умный! А то! Между прочим, видел бы ты тех двух коррупционеров, с которыми я в бане разобрался. Молодые ведь мужики, лет по тридцать пять, не больше, а жирненькие такие, вялые… Сразу видно, что вся сила у них в деньгах, которые они наворовали. Один так и вовсе импотент. Когда я зашел в этот «зал ВИП», так меня не сразу и заметили. Я стоял у двери минут пять и слушал их разговоры, в том числе и про импотенцию, которой страдал один из них. И только потом одна из девок, которые их там обслуживали, случайно посмотрела в мою сторону и говорит: ой, кто это? А ты, конечно, ответил: я ужас, летящий на крыльях ночи! - усмехнулся Тимур. - Сам ты кошмар, летящий на крыльях пива! Знахарь глотнул пива, утер губы и продолжил рассказ: