и в коридоре послушался надтреснутый старческий голос, все так же мило произносящий букву «р».

Олеся села рядом и постаралась приобнять меня, я слегка отстранился. Девушка удивленно посмотрела на меня.

— Не стоит себя так с ней вести, — пояснил я свое поведение. — Похоже, у неё не все так просто в жизни.

— А у меня? — вспыхнула Олеся. — У меня все отлично⁉

— У тебя есть я, так что да, у тебя все хорошо, — постарался немного отшутиться я.

— И то верно, — согласилась Олеся и, улыбнувшись, вновь постаралась меня приобнять.

На этот раз я не отстранялся.

Через пару минут вернулась Роза, превратившись по ходу движения в Дану.

— Врач будет через час. Выдержишь?

— Конечно, — усмехнулся я и тут же скривился от боли.

Резкие сокращения диафрагмы вызывали острый приступ. Да, не так уж в порядке мои дела. Но ничего потерплю.

— Рассказывай, — сказал я. — Хочу услышать твою историю до приезда врача.

— А ты? Ты расскажешь, как все это вышло? — парировала Дана, выразительно взглянув на меня и затем на Олесю.

— Расскажу, — согласно кивнул я.

— Хорошо, но пусть она выйдет, — настойчиво произнесла Дана.

— Нет, я против. Олеся со мной и я ручаюсь за нее. Если узнаю я, то и она тоже.

Дана замолчала и сурово уставилась на девушку.

— Ладно, — наконец согласилась она.

Я немного отодвинулся от Олеси, видя, что Дану эта близость смущает. Завалился немного на бок, чтобы еще больше разгрузить грудной отдел, опершись на плавный изгиб спинки дивана, переходящей в подлокотник.

— Это случилось три года назад, — начала Дана. — Мы всей семьей отправились в загородный дом. В холмах северного Урала у нас есть небольшое имение, используемое время от времени для семейного отдыха. Ехать недалеко, около пятидесяти километров, но дорога там извилистая. Часто встречаются озера по бокам трассы.

Девушка замолчала, и мне показалось, что она отерла слезинку, но может быть просто глаз зачесался.

— Водитель не справился с управлением, и лимузин сошел с трассы. Вниз метров пятьдесят лететь было, и — в озеро. Глубина не большая, но машина ушла под воду полностью. Я выбралась. Остальные нет, — девушка перешла на рваное повествование.

Я видел, что ей тяжело. Даже Олеся, поняв, о чем говорит Дана, прикрыла рот ладошкой. Чуть отодвинувшись, я протянул руку, и помог Дане сесть рядом. Девушка не отпустила мою руку, плотно сжав пальцы.

— Я испугалась. Пыталась нырять и спасти хоть кого-то. Плаваю я хорошо, но ремни заклинило, и я не смогла. Когда поняла, что все мертвы вышла на берег и сидела там несколько часов. Дорога в том направлении только к нашему имению, там никто не ездит. Даже помощи попросить было не у кого. Сначала думала вернуться к трассе и просить помощи, но потом вдруг поняла, что это меня погубит.

— В каком смысле? — не понял я.

— В том смысле, что я осталась без семьи. Стала безродной. Наши дальние родственники в государственных делах участия не принимали. Бабка их вообще отодвинула на задний план. Собиралась меня в главы семьи двигать. Мать всегда отличалась инфантильностью и интересовалась только нарядами и искусством, а я подавала надежды. В общем, кроме нас в роду Ковалевых, кто был вхож в высшее общество, считай никого и не было. Всеми делами занималась бабка.

— Так что тебя погубить то могло? — не понял я и переспросил.

Дана немного удивленно на меня глянула.

— Безродным не место у власти, — ответила она. — Меня бы быстренько отправили к дальним родственникам. Мне тогда всего шестнадцать лет было. Хотя не факт, что родственникам до меня дело было. Особенно, если учесть, что семья лишилась бы власти. В общем, я испугалась всего этого. Не хотела становиться безродной. У меня тогда совсем недавно только дар проснулся. Я умела менять обличия. Правда становиться могу только женщинами. Не знаю почему. Может это ограничения дара. Просидев до темна у озера, я встала и пошла в имение. Дом там маленький и нам обычно помогал только водитель. Прислугу мы там не держали. Ночью я забралась в дом через окно и уснула, словно меня выключили. А на утро поняла, что я не сдамся. Хоть дар и нестабильный, но мне удалось принять обличие бабки, и я стала ей. Заняла ее место. Это очень сложно, когда ты плохо понимаешь в государственных делах. Хоть она меня и готовила к этому, но далеко не все я знала. Поэтому поначалу много проблем возникло.

— Я помню тот период, — поддержала девушку Олеся. — Тогда какие-то волнения в Палате были, споры.

— Да, но я быстро учусь. Смогла со всем разобраться.

— А что с семьей? — спросил я.

— На утро я взяла машину в имении, нож и большие мешки. Вернулась на озеро и всех вытащила. Кроме водителя. Срезала и ремни под чистую. Мало ли почему ремней безопасности нет. Главное было следов не оставлять, что в машине кто-то был. Если потом найдут, то подумают, что он один ехал. Всех перетащила в машину и привезла в город.

Жесть! Вот это жесть! Для девчонки в шестнадцать лет проделать такое? Это заставляет стать взрослой в один момент. Закаляет или ломает. Дана не сломалась. Но сейчас я видел, как она одинока. Понимал, что она чувствует и почему решилась мне об этом рассказать. Ей от этого должно стать проще. Хранить такую тайну много лет, это тебе не просто молчать, что с парнем поцеловалась.

Я взглянул на девушку совсем по-другому. Жалко мне ее было? Да, но не это главное. Дана заслуживала уважения за свою силу воли, за то, что она не сдалась. И это я к ней чувствовал. Я положил ладонь поверх ее и аккуратно сжал. Девушка глянула на меня и продолжила.

— Я привезла всех к нам в поместье. Сюда. У нас есть семейный бункер, на всякий случай. Его еще мой прадед строил. Зачем не знаю. Не спрашивай. Кто-то его склепом называет. Прадед там и похоронен. Есть специальная комната, где после этого хоронили всех представителей главной ветви семьи. Но тем не менее — это именно бункер. В нем можно жить. Туда-то я и поместила всех своих. Бункер запечатала. А всем сказала, что семья приняла затворничество. Скала, в которой устроен бункер не даст возможности снаружи определить есть внутри кто-то или нет.

— Даст, — перебил я Дану. — Княгиня Смирнова отправляла своего одаренного, способного видеть сквозь стены, и он подтвердил наличие людей внутри в правильном количестве, но от перенапряжения скончался и повторной попытки не делалось, на сколько я знаю.

— Ого, — удивилась Дана, — я не знала. Видимо, это было в первые месяцы после трагедии. Тела не успели разложиться, и он смог увидеть их.

— Возможно. Этого я не знаю. И что было дальше?

— А дальше, я жила жизнью бабки. Управляла страной, как могла. Тренировала дар. Мне было сложно поддерживать нужный облик, но я не знала, как мне стабилизировать дар.

Олеся хмыкнула, и я грозно на нее глянул. Девушка перестала улыбаться и затихла.

— Практически сразу после того, как я объявила о затворничестве семьи, от нас все разбежались, — продолжила Дана. — Не стало одаренных, кто мог бы подсказать что делать. В детстве я слышала всякие пошлые намеки на то, как проводится стабилизация, но всегда считала это глупостью, поэтому просто практиковалась, меняя облики один за другим.

Мы с Олесей переглянулись.

— И какой у тебя сейчас ранг? — спросила Олеся.

— Не представляю, но я могу легко и быстро принимать обличие любой женщины, которую хоть раз видела, — ответила Дана.

— Ого! — воскликнула Олеся. — И мной стать можешь?

Сидящая передо мной Дана подернулась поволокой и теперь я держал за руку Олесю, как две капли воды похожую на оригинал. Только на ней была старушечья одежда, в которой вышла нас встречать Роза Ковалева.

— Вот, — скромно потупилась Дана.

— Так, давай обратно, — попросил я.

— Хорошо.

Я вновь держал за руку Дану и был этому рад.

— Но есть проблемы, — произнесла девушка. — У бабки был десятый ранг, и если потребуется проявить ее магические способности я тут же провалюсь. Мало того, что я не умею того, что умела она, так еще и не обладаю тем уровнем силы. Я постоянно хожу по самому краю, и это сильно выматывает. А еще я потеряла все доходы семьи, что у нас были. Наши колонии не действуют. Там нет добычи аквамарилла, а значит я не могу получать с этого доход.

— И на что же ты живешь? — спросил я.

— На государственные деньги, так принято. Глава государства полностью обеспечивается за счет казны. Но ты прав.