своих людей. Пусть получится дольше, но не в моих правилах отказываться от планов. А если согласишься, то, кроме платы за учеников, за изготовленные ими изделия тебе будет идти десять процентов. Это хорошая цена, так как за материалы я заплачу из своего кармана. Не обману, не переживай. У меня просто не так много времени, чтобы конкретно этим заняться, а ты получишь дополнительные деньги. И тебе хорошо, и нам хорошо.

Семен поднялся и направился к выходу. Уже садясь в карету, произнес:

— Через два дня приеду узнать твой ответ, — и махнул помощнику: — Трогай, Прохор.

Как только карета скрылась из виду, на крыльцо вышла симпатичная рыжеволосая женщина со светловолосым ребенком на руках. Взгляд, устремленный на мужа, выражал беспокойство и ожидание.

— Не знаю, Фросенька. Обдумать надо, — ответил Саврос, поняв, о чем хотела спросить жена. — Деньги предлагает барин хорошие, но выдавать секреты мастерства посторонним не хочется.

— А ты прикинь, какие можно открыть секреты, а какие лучше при себе оставить, — мелодичным голосом посоветовала женщина. — Ведь не все они понадобятся при изготовлении мебели. Но то, что барин разбирается, я сразу поняла. Он вовремя предупредил по поводу клея.

Кому, как не Фросе, об этом знать. Саврос был учеником ее отца, который, за неимением сыновей, всю науку передал зятю.

Столяр вернулся к работе. Но дело не шло, и, отложив молоток, он задумался над предложением барина. Размышления прервал оклик жены:

— Иди ужинать, Саврос. Уже темнеет, нечего глаза ломать. У тебя еще два дня есть.

— Знаешь, Фросенька, решил я взяться за обучение крестьянских детей. И ты права: не обязан я делиться всеми секретами. Пусть сами добиваются всего в жизни.

***

За то время, когда столяр, обхватив голову руками, размышлял над предложением барина, Семен успел объехать две деревни — Столбовую, через которую проходил тракт в столицу, и Лесную, где в основном занималась бортничеством. Проверив книги старост, он остался доволен. Может, конечно, и приворовывают, но не сильно наглеют.

«Как втянусь в дела, сам буду контролировать весь процесс», — решил мужчина, еще две деревни оставляя на другой день.

Глава 23

Два дня пролетели незаметно.

Семен побывал в оставшихся деревнях и засел за приходно-расходные книги, предоставленные старостами, вникая в дела, касающиеся барщины и оброка. Он, еще учась в школе, никак не мог понять, чем отличаются между собой данные повинности, и объяснения Прохора пришлись, кстати.

— Так ведь, барин, это, можно сказать, одно и то же — плата за пользование землей. Некоторые крестьяне работают на своих участках и отдают пятую часть продуктами, ремесленники иногда деньгами, а остальные, кто не хочет отдавать, отрабатывают на барском поле три дня. Я, вот, в книжке отмечаю, кто и чем отдал, — указал управляющий на толстую тетрадь. — Крестьяне из Лесной завсегда отдают медом, а из Студеновки и Двориков отрабатывают на полях. Барщину, значит. Со Столбовой же сам Творец велел брать дань деньгами, там две харчевни стоят, много купцов проезжает.— А почему они тогда оброка заплатили мало, если харчевни хорош

о работают?

— Жаловаться стали крестьяне, что недалеко от Столбовой тать перекатная* в лесу появились. Караваны охрану набирают, а если не получится воинов нанять, то разбойники отбирают все.

— Что ж ты раньше молчал, если у нас такое творится?! — рассердился барон.

— Когда это началось, Владислав Парамонович, вы как раз без памяти лежали. Мы думали, не выживете, — заглядывая в глаза, залебезил управляющий.

Как понял Семен, пока барин болел, не до того было, а потом Прохор или забыл, или решил, что само собой уладится.

«Нет, милый друг, такие вещи не улаживаются, пока силу не покажешь. Подобные уроды только конкретные «аргументы» понимают, с ними надо разговаривать на их языке», — подумал мужчина, а вслух сказал:

— Давай пока это оставим. Государству платим налоги?

— Неужто не помните, как ругались, батюшка, когда в прошлом году император ввел налоги для дворян? — удивился Прохор и резко замолчал. Видимо, вспомнил слова лекаря. — Ой, простите, Владислав Парамонович, совсем забыл, что вы память потеряли, — испуганно извинился, а потом ответил на вопрос: — Раньше-то не платили, а вот с прошлого года начали. Нам повезло: мы отдали только пять процентов от прибыли, а дворяне Халтурины, у которых более двух тысяч крепостных, платят десять. Ну так у них и доход намного больше, чем у нас. Каждый год приезжает комиссия и проверяет, можем ли мы уплатить налог или нам его понизить. А бывает, и повышают.

— Понял Прохор, — кивнул Семен и распорядился: — После обеда едем с тобой в Марьинку, к столяру, — он не сомневался, что Саврос согласится на его условия. Слишком они хорошие для обычного, хоть и вольного крестьянина.

— Слушаюсь, барин.

Прежде чем выехать, Семен решил порыться в кладовой, находящейся на первом этаже и закрывающейся на замок. Здесь стояли в ряд сундуки со всевозможными дорогими тканями, пересыпанными табаком или горькой полынью — своеобразная защита от насекомых. Также он обнаружил сундуки, набитые столовым серебром, золотыми украшениями и одеждой. Похоже, кладовая — что-то наподобие сейфа, а вся наличка переводится в серебро и золотые украшения с драгоценными камнями.

Мужчина просмотрел несколько сундуков, пока не нашел в одном жаккард и бархатистый шенилл. Жаккард был темно-вишневый, с изысканным рисунком и четким проступающим рельефом. Шенилл привлекал внимание цветом весенней зелени. Этот материал был достаточно прочным и долгое время не поддавался истиранию. В другом сундуке обнаружился кусок гобелена, но очень маленький, и его отложили до лучших времен.

***

Саврос, словно чувствуя, что барон прикатит после обеда, дожидался его на улице. Как только карета остановилась, он низко поклонился.

— Доброго дня, барин.

— Доброго, Саврос. Как и обещал, приехал через два дня. Что ответишь? — с любопытством взглянул Семен на ремесленника.

— Я возьму ребят на учебу, Владислав Парамонович. Только изготовленную до этого мебель я продам как собственную.

— Договорились. Приглашай в гости, документ составлять будем.

— Так я и на слово вам верю, барин, — удивился столяр.

— Ты человек вольный, Саврос, — пояснил Семен, — в любой момент можешь решиться сменить место жительства. А документ — это гарантия не только для меня, но и для тебя, что друг друга не обманем. Я рискую материалом, а ты деньгами.

Они прошли в просторную