Двигаясь вдоль реки ночью, в то же время, когда с Кальви предположительно случилось несчастье, при таком же течении и уровне воды, мы были озадачены поразительно громким шумом, исходящим, должно быть, от многих тысяч летучих мышей, обитавших под одним из мостов, под которыми мы проходили. Мы обнаружили, что в момент отлива – как это было в момент, когда тело Кальви, возможно, переправляли тем же путем, – не представляло особых сложностей просто подвести лодку к той же стороне лесов, с которой и обнаружили тело. А когда мы прижались носом лодки между мостом и береговой дамбой, течение удерживало ее на месте, как это было бы, пока тело Кальви поднимали к лесам, со всеми его камнями и кусками бетона, и завязывали вокруг его шеи веревку.

Видимость также была достаточной – благодаря свету с набережной. Но все-таки я не думаю, что кто-либо с набережной мог разглядеть, что происходило вокруг лесов и на них. Подобно тому, как фонари в парке Галлифакса скрыли от глаз посторонних действия Йоркширского потрошителя, когда он напал на Джозефину Уитакер и убил ее, свет набережной мог помешать разглядеть Кальви и тех, кто, возможно, находился рядом с ним.

Меня заинтересовал и другой аспект дела: Кальви, судя по всему, всегда носил усы, однако, когда нашли его тело, он был гладко выбрит. Побрился ли он сам перед тем, как покинул апартаменты в Chelsea Cloisters, чтобы пойти повеситься на мосту? Вряд ли. Во всяком случае ничто не указывало на то, что он сделал это одной из двух бритв, найденных в его чемодане в апартаментах, – во время их осмотра я не заметила длинных волос, и не было похоже, что станки недавно мыли. Быть может, его усы убрал кто-то другой, к примеру, для того, чтобы Кальви было сложнее опознать, либо по каким-то символическим причинам. Подобно многим другим обстоятельствам этого дела, казалось, что, какой бы ни оказалась правда, была какая-то причина того, что усы пропали.

Из-за задержки с началом обследования места преступления после обнаружения тела Кальви мы не знали многих потенциально полезных деталей. Например, были ли следы от веревки в верхней части береговой дамбы или же царапины на дамбе, указывающие на то, что тело опустили по ней. Мы не знали и того, были ли царапины на стойках лесов, возможно, с крошечными фрагментами краски, резины или дерева с лодки, которая могла их коснуться, – в общем, любых вещественных доказательств, свидетельствующих о том, что тело Кальви тем или иным образом доставили туда, где его позже нашли. Проблема заключалась не в отсутствии таких доказательств, а в том, что их попросту никто не стал искать.

В конечном счете наше расследование, казалось, подтвердило, что Кальви не добрался до лесов вдоль берега. Кроме того, было практически немыслимым, чтобы мужчина его возраста и физической формы спустился по лестнице на леса и прошел по ним без посторонней помощи – не было никаких признаков того, что он это сделал. В результате мы пришли к выводу, что произошло следующее: тело либо опустили, либо – что казалось более вероятным – подвезли на лодке к месту под мостом, где его потом обнаружили повешенным. То есть мы заключили, что Роберто Кальви не совершал самоубийства, а был убит, что немного утешило его семью. Кроме того, с нашей позицией согласились в английском, а впоследствии и в итальянском судах.

Несколько лет спустя, когда наконец были идентифицированы подозреваемые, и в Италии возбудили уголовное дело, меня через лондонскую полицию попросили выступить на антитеррористическом суде в Риме в качестве свидетеля.

Помещение для судебного заседания было расположено при тюрьме строгого режима. Мне оно запомнилось очень темным и крайне отталкивающим. Тем не менее я сказала себе, что суть моих показаний, которые включали в себя и всю работу, проделанную Кливом, заключалась в том, что Кальви был убит. Найти виновных предстояло итальянским властям. Но я не могла отделаться от легкого чувства тревоги, преследовавшего меня на протяжении всего этого крайне затянувшегося процесса, в ходе которого все мои слова – и все, что было сказано мне, – приходилось переводить. Я чувствовала чрезвычайную благодарность по отношению к переводчику, сидевшему рядом со мной в зале суда, который сам был криминалистом и чья добрая беззаботность частично сняла с меня напряжение.

Поскольку к смерти Кальви могла быть причастна либо мафия, либо Ватикан, я радовалась тому, что по дороге в зал суда и из него меня сопровождала охрана. Лишь после дачи показаний, когда меня высадили в аэропорту, чтобы я могла улететь домой, почувствовала себя немного уязвимой. Из-за сильнейшего драматического эффекта, создаваемого антитеррористическим судом, все казалось возможным, и я вздохнула с облегчением, когда мой самолет наконец взмыл в воздух.

Несмотря на все трудности, расследование этого дела пошло мне на пользу и многому научило. Пожалуй, самым важным уроком, усвоенным мной, было то, что, какими бы запутанными ни были обстоятельства, немного воображения и много упорства помогут пролить свет практически на все, даже если ты, как может показаться изначально, начинаешь с нуля. Этот опыт оказался чрезвычайно полезным несколько лет спустя, когда я вплотную занялась расследованием нераскрытых дел.

Отсутствие каких-либо надежных научных способов определения возраста крови сыграло важную роль в проведенном нами исследовании некоторых доказательств обвинения по делу об убийстве 19-летней студентки из Франции Селин Фигар.

Проработав в гостинице Хэмпшира летом 1995 года, Селин собиралась еще раз посетить Англию в декабре, чтобы провести Рождество с двоюродной сестрой. Первую часть своего пути – от дома во Франции до побережья – она проделала вместе с другом семьи, работавшим на местную транспортную компанию, и пересекла Ла-Манш 19-го числа. Затем другой дальнобойщик из Франции подвез ее до автозаправки Чиивли на М4 в Беркшире, где ее взялся подвезти до Солсбери мужчина на белом грузовике «Мерседес». Десять дней спустя ее тело было обнаружено на придорожной стоянке в Вустершире.

Вскрытие показало, что причиной смерти Селин стала вызванная удушением асфиксия и перелом черепа вследствие как минимум четырех ударов по затылку тупым предметом. Два месяца спустя, когда полиция распространила фоторобот мужчины, взявшегося подвезти ее в Чиивли, водитель грузовика по имени Стюарт Морган был опознан одним из своих коллег и впоследствии арестован.

По версии обвинения, Селин изнасиловали и нанесли смертельную травму в кабине грузовика Моргана. Там, в кабине, ее тело оставалось в течение нескольких дней, после чего его выбросили рядом с дорогой A-449. К тому времени как криминалисты из лаборатории ЭКС в Бирмингеме посетили дом Моргана в Дорсете через несколько дней после его ареста в феврале 1996 года, его грузовик уже был осмотрен полицейскими, специализирующимися на изучении мест преступления. Криминалисты нашли в кабине следы крови в нескольких местах, в том числе на крышке двигателя под нижним спальным местом и прямо перед ним. Кроме того, в гараже в доме Моргана обнаружили слегка влажное сиденье, которое сильно пахло разлагающейся кровью, а ткань его обивки казалась очень похожей на ту, которой были обиты кресла в кабине грузовика. На самом деле это сиденье служило спальным местом, подобным тому, что все еще находилось в кабине грузового автомобиля. Тщательно поработав, криминалисты обнаружили, что внутренняя поверхность этого спального места запачкана пятнами крови, и снизу него и вокруг отверстий для рычага отсоединения все было залито кровью.