Часть 2. Выход в "люди".

Часть 2.

В "спортзале", народу значительно прибавилось. Нет, своими спортивными достижениями новенькие, да и старенькие то же, никого не поражали. Просто это стало местом тусовок. Кто-то расположился вальяжно на бетонной «паперти», кто-то слонялся, рядышком ведя друг с другом видимо невероятно важные переговоры. Ко мне, все относились подчеркнуто уважительно и нейтрально, но в задушевные разговоры не вступали. (Что не могло не радовать). Смотрели с опаской. Для них всех я теперь мутный псих и садист.

Меня такой расклад вещей вполне себе устраивал. Но вот, по личному опыту прошлой жизни могу сам себе уверенно заявить, подобный авторитет долго не продержится. И нейтралитет тоже. Мало того, что его постоянно будут прощупывать на прочность, пытаясь выяснить границы допустимого поведения. Так я себе еще и врагов нажил, которые будут постоянно строить мне всяческие козни, а при порядках в данном мире, скорее всего грохнут где ни будь и не почешутся.

А все те, кто пытается сейчас угодливо заглянуть мне в рот, сдадут меня же первым.

При таких мыслях, настроение у меня было крайне неспортивное и тупо сидел по-турецки на коврике, который мне притащил ранее кто-то из моих обожателей, и пытался хоть как ни-будь распланировать свою дальнейшую жизнь в Стабе.

Неожиданно для всех, и в первую очередь для меня, на площадке появился Кот. Парнишка лет двадцати восьми, один из приближенных Карела. Все время тенью ходивший за ним. В его глазах, особой щенячьей преданности к шефу я не наблюдал. Чего не скажешь о глазенках Шкафа и Ботана, обращенных ко мне, особенно после избиения Кубика.

Кот, всегда меланхоличен и не разговорчив. Я вообще не слышал, что бы он говорил. Я даже не знаю какой у него голос.

Мой жизненный опыт, подсказывал мне, что от таких как он, поджарых и нарочито медленных, следует держаться на почтительном удалении. Хорошего бойца рукопашника видно сразу.

Такие как он знают себе цену, и абсолютно все, делают с чувством собственного достоинства. В лидеры никогда не лезут, но и ниже плинтуса не падают.

И так галдящая в полголоса немногочисленная толпа стихла сразу при его приближении. Тот молча и спокойно поднялся на эстакаду, медленно прошёлся рядом со мной, не поворачивая головы и смотря сквозь меня, буд-то меня тут и не было. Подошел к моей полуторалитровой баклажке с живчиком, который мне поставляли благодарные поварихи. Живчик хороший, не моча от охранника. Поднял баклажку с пола, без спроса, спокойно открутил пробку. Сделал хороший глоток, закрутил баклажку так же медленно, как в кошмарном сне поставил ее на пол и подошел к висящему без дела бревну, обмотанного одеялом. После чего стремительно «взорвавшись» нанес серию ударов по нему руками и ногами. Такой скорости и силы я никогда не видел ранее.

Я никогда не видел, что бы Кот тренировался в Стабе. Значит все эти познания остались у него от прошлой жизни. Кто-то говорил, что он служил в армии, и не в простых войсках.

Разинув рот, я, как и все наблюдал за серией ударов от которого бревно казалось вот-вот рассыплется в щепу. Мысленно себя похвалил за то, что не издал звука после покушения на мой живчик, который здесь являлся вещью неприкосновенной и сакральной. Никто без спроса не имел права даже дотронутся до него, и совершенно не важно, кому он принадлежал, а спросить сделать глоток считалось чем-то зазорным и не достойным.

Кот, просто уничтожил бы меня и мой начинавший крепнуть авторитет.

Примерно через минуту он перестал нас впечатлять своими силовыми и акробатическими этюдами и ничуть не запыхавшись, абсолютно без отдышки, вот ведь класс! Перестал колошматить полено и так же спокойно подошел к баклажке с живчиком. На этот раз он смотрел мне прямо в глаза. Смотрел с вызовом. Так же медленно, как и прежде открутил пробку. Сделал глубокий глоток, затем шумно булькая прополоскал горло все это время не отводил своего взгляда от меня. Ну что мол? Вопросы будут?

Вопросов не было. Тонкой струйкой, сложив губы трубочкой струйкой выплюнул живчик к моим ногам одновременно закручивая пробку. Аккуратно поставил баклажку на пол и так же молча ушел, как и пришел.

Народ возбужденно в пол голоса загалдел, на меня старались не смотреть

Я все так же сидел на коврике не шелохнувшись. Меня размазали с гавном.

Я все понял. Все усвоил. Карел мне прислал послание, что бы не зарывался сильно и не воображал о себе невесть что… Легкий щелчок по носу и затрещина по самолюбию. Вполне логично с его стороны. Урок усвоен, будем двигаться дальше.

****

Я еду вместе со всеми на честный разбой! Афигеть! С одной стороны радость превеликая, что меня повысили из посудомоек, с другой стороны…оно мне надо?!

Народу в Стабе не хватает, знахаря нет, будь они прокляты, зараженные сожравшие его! Теперь я носильщик, как и большинство обитателей казармы.

При погрузке в кузов грузовика, как и положено испытывал легкий мандраж и возбуждение, которое выражалось, как и у всех в бесконечной и глупой говорливости ни о чем. Зря, ой зря мужчины ругают женщин