Слова, вылетавшие из ее рта, были гладкими, словно косточки, которые обглодали стервятники. Голос Хэсины ни разу не дрогнул. Она была так зла, что ее нервы как будто занемели.

– Вы передаете информацию отрядам кендийцев, совершающим набеги на наши деревни, – спокойно продолжила она. – Это государственная измена.

Ся Чжун никак не отреагировал. Просто засунул ладони в широкие рукава рубашки.

– Параграф 2.3.2: «Подозрения отравляют сердце. Правительнице должно относиться к своим советникам как к друзьям и наставникам, а не как к соперникам».

Уголки губ Хэсины дрогнули и приподнялись в грустной улыбке. Подумать только, не так давно она пыталась ему подражать.

– Почитайте сами, если не верите.

Ся Чжун потянулся за письмом.

– Я вижу, вам понравился представитель, которого я для вас выбрал.

Хэсина опустила руку на стол и прижала к нему письмо.

Их взгляды скрестились. Письмо, словно мост, лежало между их ладонями. В рыбьих глазках министра сверкала хитрость. Раньше Хэсина принимала ее за фанатизм.

– Будем считать, что мы в расчете, – произнес Ся Чжун и изящно отнял руку от письма. – Вы забудете об этих письмах, а я позволю вам оставить себе заключенного.

– Я заслужила своего представителя.

– Заслужили? – Ся Чжун рассмеялся. Его смех напоминал кваканье лягушки. – Дорогая моя, – сказал он, подаваясь вперед. На стол упала тень. – Я дал его вам, чтобы вы не боялись направить дело в Совет расследований.

– Вы…

– Я поддержал вас перед вдовой короля, потому что знал, что вы станете расследовать смерть отца, если получите власть.

Он отодвинулся от стола, и Хэсине показалось, что это движение высосало из ее легких весь воздух. Лишившись дара речи, она с ужасом смотрела в лицо своего истинного врага.

– Не смотрите на меня так, – сказал Ся Чжун. От монаха не осталось и следа. Его манера речи изменилась. Даже из голоса министра исчезла хрипотца. – Без угрозы войны со стороны Кендии люди никогда не восприняли бы ваше расследование всерьез. Они подумали бы, что это просто каприз убитой горем дочери. Так что считайте, что мы помогаем друг другу в достижении целей. Если вы окажетесь мудрым правителем – мудрее, чем ваш отец, – вы будете работать со мной.

– Работать с вами, – повторила Хэсина. Эти слова прозвучали так, как будто были сказаны на иностранном языке.

– Да. Дайте мне мою войну и получите свой суд.

Подушка, на которой она сидела, была толщиной с палец, не больше. Но внезапно Хэсине показалось, что она тонет. Ее все глубже и глубже засасывало желание контролировать ситуацию – и стыд за то, что она всерьез обдумывает предложение Ся Чжуна.

– «Постулаты» запрещают войну, – проговорила она слабым голосом.

– «Постулаты»? – голос Ся Чжуна сочился презрением. Он как будто не видел, что прямо у него перед носом лежит гора всех возможных изданий этой книги. Как будто не осознавал, что должность Министра ритуалов существовала только потому, что существовали «Постулаты». Хэсина не соглашалась со всеми высказываниями Первого и Второго, особенно с теми, которые касались пророков. Но в то же время она была не согласна со словами, которые в следующий миг произнес Ся Чжун:

– «Постулаты» – всего лишь бумага.

В этот момент в жизни Хэсины закончилась целая эпоха. Никогда больше она не сможет посмеяться над пародиями Лилиан.

– Зачем вам такие деньги? – спросила она. Это была какая-то бессмыслица, а Хэсина устала от вопросов, на которые не могла получить ответов. Министрам платили достойную зарплату. Чтобы починить крышу или купить новую одежду, Ся Чжуну было не обязательно прибегать к таким мерам.

– Мы с вами не на допросе, дянься, – дружелюбно проговорил министр. – Я предлагаю вам сделку. Партнерство. Судебное слушание в обмен на войну. Решайте. Либо да, либо нет.

Нет. Она должна сказать «нет». Но она не могла заставить себя произнести это слово. Молчание затягивалось. Хэсина чувствовала, как у нее между лопатками стекает капелька пота.

Нужно провести черту. Но где? Ради этого суда она совершила измену. Она шантажировала Ся Чжуна ради этого суда. Каждый раз она проводила черту, только чтобы снова пересечь ее. Она не боялась, что придется чем-то пожертвовать. Она была готова идти на компромиссы.

Но тогда она станет человеком, к которому ее отец относился бы с презрением.

На ее спине выступил холодный пот. Она поднялась на ноги и перевела взгляд на лысую голову министра. Подождала, пока он посмотрит ей в глаза.

– Я не допущу, чтобы люди поверили в ложь, которая будет стоить тысяч невинных жизней. И вам не позволю обманывать народ. Помните об этом, если захотите подставить кого-нибудь еще.

Она оставила письмо на столе. Этот жест говорил сам за себя. Она могла себе это позволить – писем у нее было много.

Не произнеся ни слова, Ся Чжун поднес письмо к свече и поджег его.

* * *

– Как бы я хотела засунуть эту палку ему в задницу! – взревела Лилиан и вогнала рукоятку сачка в усыпанную камешками землю. Они сидели на берегу одного из шелковичных прудов. Их окружали ивы, склоняющие ветви к водам, на которых качались шелковые нити. Это было самое тихое место во всех императорских садах.

– Или сварить его в котле с красителями. Мы с девочками подумали, что этой зимой стоит ввести моду на оттенки розового и серого. Как думаете, монаху пойдет лиловый с розоватым отливом?

Цайянь вздохнул, и Лилиан переключилась на него:

– Что? Тебе тоже что-то в задницу засунули?

Оставив слова Лилиан без внимания, Цайянь повернулся к Хэсине.

– Вы храните письма в надежном месте?

– Да. – Она положила их под половицы рабочего кабинета. Это было единственное место, куда не заглядывали ее старательные горничные.

– Хорошо. Не нужно их использовать.

– Еще как нужно! – зарычала Лилиан и закинула сачок в пруд. Яньские шелкопряды плели свои коконы не на шелковичных деревьях, а на листьях водяных лилий, что значительно упрощало процесс сбора коконов: было достаточно сачком захватить из воды сырой шелк. Но сегодня, глядя на Лилиан, можно было подумать, что она с гарпуном охотится на тигровую акулу.

– Все это время мы недооценивали Ся Чжуна, – проговорил Цайянь.

– Он самое ничтожное ничтожество на свете, – ответила ему Лилиан. Она рывком вытянула сачок из воды. На нем остались клочки шелка, свисающие с сетки, словно белые волосы. Капли полетели Хэсине в лицо. – Он наследник слизняка.

Цайянь поднес ко рту руку, сжатую в кулак, и стал мерить берег шагами.

– Никто не знает, как он отреагирует, если вы загоните его в угол.

– Именно поэтому, – проскрипела зубами Лилиан, снимая с сетки шелк и бросая его в корзину, – мы должны отреагировать первыми.