Антверпен находится к северу от Брюсселя, дороги к порту были хорошими, как и система каналов. Удачливые путешественники могли раздобыть местечко на барже, где им подавали прекрасную еду в роскошной каюте, пока кони-тяжеловозы плавно тащили суденышки к северу. К 17 июня все баржи либо ушли из Брюсселя, либо находились в распоряжении британской армии и служили плавучими лазаретами для перевозки раненых на причалы Антверпена. Слухи о грандиозном поражении британцев при Катр-Бра дошли до Антверпена вместе с беженцами и вызвали еще большую панику. Подобные слухи поразили французов на исходе дня битвы при Катр-Бра, когда «в общем смятении, все бежали и кричали: “Враг идет!”», как писал пехотинец Нед Кастелло. «Любопытно наблюдать, что в тылу воюющей армии всех охватили переполох и смятение, в то время как на передовых царят дисциплина и порядок. У многих людей сложилось превратное впечатление о положении дел».

Герцог олицетворял собой дисциплину и порядок. Той ночью в какой-то момент он получил известие, что утром прусская армия двинется к нему на подмогу. Именно этой новости он и ждал. Той ночью его беспокоило, что Наполеон развернет свой правый фланг, отрезая ему пути к отступлению в Остенде, и, чтобы предотвратить такой маневр, Веллингтон отправил 17 000 человек к деревне Аль. Эти войска так и не приняли участия в сражении, потому что Наполеон не пытался выманить Веллингтона с занятых позиций. Он просто атаковал в лоб. Однако той дождливой ночью Веллингтон не мог знать, что задумал император. Помощник главнокомандующего, герцог Аксбридж, спросил Веллингтона о планах на утро и получил расплывчатый ответ.

– Кто завтра атакует первым, – спросил герцог, – я или Бонапарт?

– Бонапарт, – ответил Аксбридж.

– Ну вот, Бонапарт не известил меня о своих планах, а мои планы зависят от него. Как же вы хотите, чтобы я поведал вам о моих планах?

Веллингтон не хотел, чтобы Аксбридж был помощником главнокомандующего и командиром британской кавалерии. Многие считают, дело было в том, что Аксбридж увел жену у младшего брата Веллингтона, Генри. Был страшный скандал. Веллингтон предпочел бы видеть командующим кавалерией лорда Комбермера. Сэр Стэплтон Коттон, как Комбермера называли в 1812 году, возглавлял британскую кавалерию в битве при Саламанке и сыграл ключевую роль в том победоносном сражении, но Аксбридж пользовался королевским покровительством, а оно оказалось превыше пожеланий герцога. Когда объявили о назначении лорда Аксбриджа, друг герцога едко заметил: «Про лорда Аксбриджа ходит слава, что он готов сбежать, с кем только может».

«Я очень постараюсь, чтобы со мной он не сбежал». Веллингтон за словом в карман не лез. А в эту ночь накануне сражения герцог почувствовал, что слишком резок со своим помощником, спрашивающим о его планах. Он похлопал Аксбриджа по плечу и добавил: «Только одно можно сказать наверняка, Аксбридж. Что бы ни случилось, мы с вами выполним долг».

По правде сказать, Аксбридж был отличным кавалеристом, но, оказавшись вторым после Веллингтона в командовании, сильно растерялся. Герцог не передавал своих полномочий. У него не было начальника штаба, как у Блюхера и императора. Он был сам себе начальник штаба и не верил, что кто-нибудь может выполнить эту работу хотя бы вполовину так же хорошо, как он это сделает сам. Вопрос Аксбриджа о планах на утро был совершенно оправдан и требовал обстоятельного ответа, но Веллингтон не желал обсуждений и определенно не желал советов Аксбриджа. Герцога назначили главнокомандующим, и он им был.

Стиль писем, написанных в ту ночь, и бесцеремонность, с которой он обошелся с Аксбриджем, выдают, что герцог не был так уверен в себе, как Наполеон. Ему и не следовало быть самоуверенным. Лишь на половину своей армии он мог положиться в бою, и армия была обречена на разгром, если не сможет подойти Блюхер. Хоть русский царь и назвал Веллингтона покорителем покорителя мира, это звание еще следовало заслужить, и этой дождливой ночью герцога терзали сомнения. Ему предстояло встретиться с тем, кого весь мир признал лучшим полководцем эпохи, с тем, с кем еще не доводилось сражаться, с тем, кого часто называли гением.

И все же Веллингтон знал, что показывать волнение нельзя. Утром, когда кончился дождь, с ним встретился его друг Алава, посол Испании в Нидерландах, который только из преданности герцогу оставался в Ватерлоо. Алава переживал, что герцог не слишком в себе уверен, но герцог успокоил Алаву, кивком показав на долину, где французы готовились к бою. «Вон тот малый, – сказал он про Наполеона, – и не представляет, в какую лужу он сейчас сядет!»

Наполеон мог сесть в лужу, только если подойдет прусская армия. Наверное, это самое важное, что нужно знать, чтобы разобраться в сражении при Ватерлоо. В спорах о том, кто «победил» в этом сражении, сторонники британцев и пруссаков оспаривают эту честь, но правда состоит в том, что Веллингтон ни за что не остался бы на гребне Мон-Сен-Жан, если бы не верил, что пруссаки придут на помощь, а Блюхер ни за что не рискнул бы выступить, если бы не был уверен, что Веллингтону не выдержать французской атаки.

Гнейзенау, мудрый начальник штаба Блюхера, выдвигал доводы за то, чтобы бросить Веллингтона. Гнейзенау подвергался сильной критике, особенно со стороны британцев, за предложение спешно уйти на восток. Впрочем, его предложение совершенно разумно. Он указал на все опасности своему вспыльчивому, необузданному командиру. Правда, Гнейзенау был невысокого мнения о британской армии и считал Веллингтона человеком ненадежным. Это несомненно придавало его взгляду на ситуацию определенный оттенок, но он обратил внимание Блюхера на то, что Веллингтон может только сделать вид, что закрепился на гребне, а сам отступить, подставив прусскую армию под удар. Тогда Наполеон направит все силы на солдат Блюхера, а Веллингтон тем временем уведет своих. Верил ли сам Гнейзенау в это? Может, и нет, но был прав, рассказывая Блюхеру о возможности такого развития событий. Старый маршал принимал решение и должен был знать, чем он рискует, если решит помочь Веллингтону. Пока израненный Блюхер лежал в Меллери, Гнейзенау временно исполнял роль главнокомандующего и сделал все, чтобы отступающая армия направлялась на север. Он расставил на перекрестках штабных офицеров, которые указывали войскам дорогу, ведущую в Вавр. Волю своего командира он выполнил.

Каким бы ни было личное мнение Гнейзенау о британо-голландских союзниках, он его не навязывал. Когда Блюхер принял решение идти на помощь Веллингтону, Гнейзенау привел приказ в исполнение. Позже молодой штаб-офицер из армии Блюхера писал:

Этим молодым штаб-офицером был майор Карл фон Клаузевиц, ставший впоследствии одним из самых известных хронистов той войны. Он изображает отступление к Вавру ужасным, опасным путешествием в темноте под проливным дождем. В письме к жене он описывает, как войска преодолевали раскисшую дорогу, пребывая в постоянном страхе перед французской погоней. «Я думал, что поседею за эту ночь».