должна выяснить, что означало «прости» Первозверя. Это слово и тихий голос зверя, звучавший в голове, точили ее изнутри, как жук-короед вгрызается в самое твердое дерево. Терзали не плоть, но мысли. И если она не разгадает эту загадку, ей не будет покоя.

Лес начал редеть; деревья становились тоньше, сосны и ели уступили место черной ольхе и березкам с мелкими ядовито-зелеными листьями. После теней и сумрака Большого Леса они казались особенно яркими. Еще спустя какое-то время Ива разглядела просвет между деревьями. В ту сторону они и направлялись, а им навстречу ползли лоскутья тумана, похожие на парящие над землей грязные, полуистлевшие тряпки. Словно кто-то разорвал в клочья погребальный саван и бросил ошметки на откуп лесным ветрам. У тумана был странный запах — так пахнет мокрая заплесневелая глина, если долго месить ее руками, — и от этого запаха Иву подташнивало. Горло першило от желчи; Ива то и дело сплевывала под ноги, но это не помогало. Хотелось пить, да так, что язык распух и с трудом помещался во рту. Досадно, но Ива знала, как от этого избавиться — когда-то Охотник рассказал ей об этом. Если мучает жажда, то нужно взять гладкий камешек или орех в скорлупе и пососать, пока слюна не смочит горло. Но сейчас, связанная правилом номер два, Ива не могла воспользоваться этим советом.

Просвет меж деревьями приближался. Мелкие растения, которым в лесу не хватало света, здесь разрослись пышно и бурно, и тропинка, по которой шли Ива с Охотником, окончательно потерялась в густом разнотравье. Тем не менее крестный уверенно шагал вперед, словно чувствовал дорогу особым чутьем. А вот Иве пришлось несладко: там, где Охотник шел напролом, не замечая препятствий, она должна была пробиваться изо всех сил. Словно растения сговорились и решили, что она недостойна идти дальше. Ветки хлестали по щекам и цеплялись за одежду; спутанные пучки травы хватали за ноги, и то и дело она спотыкалась о неприметные камни — все ноги отбила. А уж запах… Чем ближе они подходили, тем сильнее он становился. Даже в курятнике Матушки Ночи так не воняло. Из-за роста у Ивы не получалось разглядеть, что же ждет впереди. Она видела лишь кусочек серого неба, да и тот Охотник постоянно заслонял широкой спиной. Оставалось только гадать.

Неужели они подошли к краю Большого Леса? Ива не раз слышала от старика Сикорского и от Доброзлой Поварихи истории о другом мире, из которого они и пришли в дом Матушки Ночи. Но для Ивы это были лишь сказки. В ее представлениях Большой Лес был бесконечен. И уж точно нельзя дойти до его границы за пару дней… Вот лесная поляна или очередное болото куда более вероятны. Ива совсем приуныла. Куда бы они ни шли, еще одну дорогу через топи она не одолеет.

Лес закончился так внезапно, что Ива растерялась. А потом испугалась. Деревья остались за спиной, она же очутилась в Пустом Месте — это было первое имя, которое пришло к ней в голову. Не болото, но и не лесная поляна — всего лишь плоская земля, заросшая стелющимся вереском, укутанная ползущим туманом. Никогда еще Ива не видела столько открытого пространства: без края, без границы. Пустое Место уходило вдаль, пока не сливалось воедино с серым небом. От одного взгляда у Ивы засосало под ложечкой. Страх поднимался снизу живота, расползаясь по всему телу. Совсем не похожий на ужас, который она испытывала прежде — при встрече с Первозверем, Угольной Девочкой и еще много-много раз. Там Ива понимала, чего или кого она боится. Сейчас же она испугалась не того, что есть, а того, чего нет, — пустоты, отсутствия. И она спрятала лицо в ладонях, чтобы этого не видеть.

— Эй! — Голос Охотника прозвучал над самым ухом. — Что случилось, вороненок?

В его голосе не было злости, только забота и беспокойство. Ива решилась поднять глаза, огромные, как плошки.

— Я. — Она вздрогнула плечами. — Мне… Мне страшно! Это плохое место! Зачем ты сюда меня привел?!

Охотник опустился перед ней на корточки и положил огромные ладони на плечи.

— Эй! — Крестный слегка встряхнул ее, чтобы привести в чувство. — Успокойся. Здесь нет ничего страшного и опасного. Здесь нет…

— Ничего! — выкрикнула Ива, да так, что Охотник отпрянул.

Некоторое время крестный хмурился, но затем по его лицу скользнула тень понимания. Он даже позволил себе улыбнуться.

— Вот оно что, — протянул он, продолжая удерживать ее за плечи. — Мир оказался слишком большим для такого маленького вороненка? Не бойся, это всего лишь Пустоши. Здесь нет высоких деревьев, но это тоже Лес — у него много обличий…

Ива глядела Охотнику прямо в глаза, и по ее взгляду было видно, что она ему не верит. Хочет поверить, но не может. Разве так бывает — лес без деревьев?

— Не надо бояться того, чего нет, вороненок, — сказал Охотник.

Ива вытерла нос рукавом платья. Крестный потрепал ее по макушке и снова улыбнулся — неумело, куда больше его улыбка походила на звериный оскал.

— Зачем мы сюда пришли?

— Чтобы ты кое-что увидела. — Охотник посмотрел на Пустоши. Ива проследила за его взглядом, но там не было ничего, кроме лоскутьев тумана.

— Что?

— Потерпи немножко. — Охотник мотнул головой. — Скоро они придут.

— Кто?

— Те, кого больше нет. Ушедшие Звери.

Ушедшие Звери

Туман полз отовсюду — из леса и из-за далекого края земли. Время шло, и он становился гуще и гуще, укутывая Пустоши бледными клубами. Он поднимался снизу, как прибывает вода в реке в половодье. Поначалу бледно-серые лоскуты жались к земле и едва доставали Иве до лодыжек. Но вот уже туман достает ей до колен, до пояса… И с каждой секундой он становился все плотнее, как белый кисель.

Ива вздрогнула. Точно такой же туман опустился, когда она потерялась в двух шагах от лагеря и встретила Угольную Девочку. Но на этот раз Ива вцепилась в край одежды Охотника — урок о том, каким лукавым бывает Большой Лес, она усвоила с первого раза.

— Смотри внимательно, вороненок, — сказал крестный, положив ей на плечо тяжелую ладонь. — Может статься, на твоем веку подобного больше не случится.

— Смотреть? Куда?

Ива завертела головой. Туман поднялся уже так высоко, что деревья за спиной обратились в едва различимую темную полосу. А что можно увидеть в таком тумане? Ничего… Ничего и не было.

И вот тогда Ива услышала зов. Протяжный низкий гул, похожий на завывания ветра в печных трубах, пронесся над Пустошью. Девочка замерла,