Мы оказались в западне, нас явно перехитрили. Но размышлять было некогда. С пронзительными криками на нас обрушились птицы. Шимп попытался опять дотянуться посохом до проводов, но когтистая лапа опрокинула его на крышку контейнера. Я вскочил и, спотыкаясь, так как поезд начал тормозить, ухитрился ударить мечом в занесенную над поверженным Шимпом голову птицы, туда, где начинался смертоносный клюв. Кровь фонтаном брызнула на перья, и хищница с пронзительными криками улетела. Я облегченно вздохнул. Ещё бы минута…

Однако в пылу сражения с птицей я забыл о её товарках. Глаза Шимпа округлились, он отчаянно замахал рукой, пытаясь что-то крикнуть. И я, как ни устал, сумел вовремя повернуться и заметить, что небо закрыто другим черным крылом. Меня словно дверью в лоб хлопнуло, когда оно хлестнуло по мне. Оглушенный, я слетел с контейнера и кубарем покатился вниз, в пустоту.

Перед глазами все мелькало и крутилось…

Я с грохотом куда-то приземлился и лежал распростершись, отчаянно пытаясь вздохнуть, а спину жгла дикая боль. Наконец способность дышать вернулась, и я, стараясь не завопить от боли, перевернулся на живот. Когда я занимался альпинизмом, меня учили падать, и тут это умение пригодилось – я падал сгруппировавшись и расслабившись, защищая живот и голову. Заросли, в которые я угодил, тоже сыграли свою роль, – бывало, они спасали жизнь даже летчикам, падавшим с самолета без парашюта.

Но где же поезд? Я боялся, что увижу только его исчезающий вдали хвост, однако он оказался всего в ста ярдах от меня и при этом двигался всё медленней. Ещё и благодаря этому я, падая, не сломал себе шею. Как только я смог двигаться, я принялся искать меч. Лёжа на насыпи, я увидел сквозь заросли сорняка, как драгоценное оружие слабо поблескивает пониже, в гравии. Я повернулся. Мне опять-таки повезло, что я упал на насыпь; свались я туда же, куда попал меч, что бы от меня осталось? Я съехал с насыпи, поднял меч, осмотрел клинок – ни единой царапины!

Темнота всё быстрее сменялась серым сумраком. Над поездом все ещё реяли огромные крылатые тени, но вдруг они взмыли в небо и исчезли. Как там Шимп, подумал я, бьется там небось в одиночку. Нет, я не могу его бросить! И, держась за бок, зажмуриваясь от боли при каждом вздохе, я заковылял за поездом.

Когда перед глазами у меня прояснилось, я увидел за поворотом железнодорожную выемку, а за ней, впереди, показалась целая сеть разветвляющихся путей. Неудивительно, что поезд замедлил ход. Наверное, мы уже у самого аэровокзала – а там свет, там безопасность.

– Joengen!

Я чуть не столкнулся с Шимпом, бегущим по рельсам мне навстречу.

– Ты не расшибся, nee? – схватил он меня за плечи.

– Nee, я хочу сказать, не слишком. А ты-то как?

– Тут задели, там тяпнули, но gezond[32]! Я не видел, как ты упал, слишком был занят, но вдруг они все разом отстали, я оглянулся – тебя нет! Я соскочил и побежал вдоль путей, испугался, что мы тебя обронили.

– Что значит «они отстали»? Ты больше не…

– Если б мог, спалил бы их всех дотла!

– Что это? – Я в ужасе уставился на поезд. С него водопадом сыпались квадратные фигурки и мчались по путям к нам. Шимп столкнул меня в кусты, и я грохнулся не хуже, чем только что с поезда, он сам нырнул за мной, пронзительное карканье прорезало воздух, и длинные желтые когти начали прочесывать заросли.

– А теперь бегом! – рявкнул Шимп и, не дожидаясь, пока я встану, рывком поднял меня на ноги. – И несись что есть мочи, joengen! Теперь они уже охотятся не за твоим ящиком, а за тобой!

Я не стал терять времени на вопросы. Задыхаясь, мы карабкались по крутому косогору, в основном на четвереньках, у Шимпа это здорово получалось. Под ногами хрустели битые бутылки, за одежду цеплялась трава и ветки шиповника.

– Наверх! Наверх! – кричал Шимп. – Мне бы только дотянуться до проводов…

Но заросли вдруг кончились. Мы с минуту поколебались, затем бросились со всех ног через открытый участок. Однако тут нас уже поджидали, выстроившись в шеренгу, маленькие дряни. Они натягивали тетиву луков, вставляли копья в свои копьемёты. Их собратья ползли вдоль путей и копошились в кустах, норовя окружить нас. А в небе на фоне серых туч парили, спускаясь, хищные тени.

Шимп покрутил рукой посох:

– Черт его знает, что было в этих бутылках, через которые мы скакали, может, алкоголь или керосин. Надо было посмотреть…

– Ну чего там! Очень сожалею, что втянул тебя в эту переделку, Шимп!

– Сожалеть надо о тебе. Мне они особо плохого ничего сделать не могут. А вот задачу мою – охранять тебя и твой груз – я, выходит, выполнить не сумел. Если бы нам задержать их ещё на несколько минут…

– И что тогда?

Маленькие негодяи сжимали круг, злобные черные тени реяли на фоне бледного светлеющего неба.

– Рассвет. Но солнце ещё не поднимается.

– Шимп, но ведь мы же в выемке!

С минуту он недоумевал, потом разразился громким смехом и внезапно высоко поднял свой посох, крутя его так, что это напоминало замедленную съемку. И золотые кончики поднятого посоха вспыхнули и заблистали, как зеркала, отражая пылающий край солнца, поднимающегося из-за горизонта. И от этого солнечного пламени посох запылал тоже, a kuro-i завопили и зашатались, словно их ослепили. На них дождем посыпались искры, а каждая капля ещё моросившего дождика вспыхивала всеми цветами радуга.

Над головой проскользнули размахивающие крыльями тени. Я содрогнулся, поднял глаза – и ничего не увидел. Ничего, кроме четырех темных грозовых туч, подсвеченных красным по нижним краям. Свежий ветер гнал их вдоль целого архипелага черных и золотых облаков, пробужденных рассветом. А на путях и на насыпи, на крышах вагонов – ни одного отвратительного гнома, только тот же свежий ветер играет какими-то сухими, лохматыми листьями.

Еле дыша, мы с Шимпом добрались по путям до сомнительного прибежища – пустой сигнальной будки – и смотрели оттуда, как платформа с нашим грузом медленно вползает в грузовой терминал аэропорта. Там её должен был встретить Дейв, ему предстояло наблюдать за разгрузкой и ускорить сопутствующие ей формальности.

– Думаешь, теперь контейнер в безопасности? – спросил я.

Шимп ответил загадочным восточным кивком.

– В большей, чем прежде. Спираль израсходовала свои силы. Думаю, они потратили больше энергии, чем можно, и все попусту. Теперь они надолго замолкнут. И ведь всё это, – он бросил на меня острый взгляд, – и всё это из-за тебя. Ни стрелы, ни копья не были отравлены, нас атаковали, но не пытались убить. Конечно, они похитили бы контейнер, если бы смогли. Но из двух добыч они выбрали тебя. Знаешь, о чём это говорит?

Я до того устал, что не то что думать – говорить был не в состоянии.

– Не имею ни малейшего представления!