Нет, подумал Алекс в смятении. Не девушка. Если б я не был писателем, я подумал бы – греческая богиня. Для писателя такое сравнение банально. Не годится.

– Послушайте, что вы все время ревете?! Я вас просила не реветь! Меня затрахали ваши вопли, сопли и слюни!

Лариса пила мутную жидкость из стакана, зубы выбивали по краю мелкую дробь.

– А вы кто? Как вы сюда попали? Я сто раз сказала Гале, чтоб не пускала никого! Вы что, любоваться на меня приехали? Ну, полюбовались?! И хватит, все, давайте, валите, валите!..

Девушка была так прекрасна, что от нее невозможно было оторвать глаз – на самом деле. Все хотелось смотреть и смотреть. Даже то, как маленький капризный рот выплевывает оскорбительные слова, было прекрасно.

– Моя фамилия Покровская, – немного неуверенно представилась Маня, как будто сомневаясь в том, что она именно Покровская. Красота девушки произвела на нее сокрушительное впечатление. – Я автор детективных романов.

– Здесь вам не роман и не детектив, ясно? Послушайте, это ведь свинство с вашей стороны! У меня несчастье! Я вас не звала. И вас тоже!

Тут она повернулась к Алексу и замерла.

Гневное, капризное, черт знает какое выражение вдруг стекло с ее лица, мелькнуло удивление, потом узнавание, и она неуверенно улыбнулась. Она улыбнулась так, что Маня невольно следом за ней улыбнулась тоже. На щеках у девушки образовались очаровательные, милые, славные детские ямочки, и прекрасное лицо стало невыразимо прекрасным.

Если бы Алекс не был писателем, он бы так и подумал – невыразимо прекрасным!.. Писателю так думать негоже, слишком банально.

– Послушайте, вы же Алекс Лорер. Я вас все время теперь читаю! Вы же модный! Мы с Сережкой вместе читали. А он мне не говорил никогда, что знаком с вами. Вот негодяй!..

– Я не знаком с Сергеем Балашовым.

– Да, – согласилась девушка легко, – это точно! Он бы нас тогда обязательно познакомил.

Она протянула узкую, смуглую, изумительную руку:

– Я Даша. Очень приятно.

Алекс пожал ей пальцы, едва удержавшись, чтоб не наклониться и не поцеловать их.

Маня сопроводила это долгое рукопожатие долгим взглядом и таким же долгим взглядом посмотрела на Ларису. Та мрачно покосилась на нее и залпом допила из стакана.

Даша ни на ту, ни на другую не обращала никакого внимания.

– Вы садитесь, Алекс. Я сейчас попрошу подать кофе! Вы же из Франции, да? Там вкусный кофе! Хотя самый вкусный, конечно, в Италии, на Плаццо де Навоне! Я никогда не забуду, какой там кофе!.. Ну, в этом кафе с полосатыми тентами!

Босые ноги протопали по плитке, мелькнула матовая смуглость рук, ямочки щек, шелковая гладкость волос, и Даша с ногами забралась на широкий стул возле огромного стеклянного стола.

– Идите сюда!..

Она была в джинсах и коротенькой маечке, открытой и соблазнительной, но в меру. Щиколотки, локти, запястья, грудь – все было безупречным.

– Послушайте, как странно, что вы приехали! И нам даже не поговорить толком, – Даша легонько вздохнула, рассматривая Алекса очень близко. Видимо, была близорука. – У нас же такое несчастье, вы знаете.

– Знаю, – согласился Алекс.

– И я все никак в себя не приду. – Она пожала плечами, как бы удивляясь, что никак не может прийти в себя. – Говорят, после таких несчастий самое главное – продолжать жить, вот я и продолжаю, а мне все мешают!

Тут она вспомнила про Ларису, которая ей явно мешала «продолжать жить», и заглянула за Алекса.

– Послушайте, ну что вы там стоите? – спросила она почти ласково. – Ну вам же здесь нечего делать! Вы уже все сделали, уезжайте теперь! И не надо все время рыдать! У меня от ваших рыданий голова кружится. Я по лестнице не могу нормально ходить.

И, решив, что Ларисе вполне хватит ее заботы и внимания, вновь вернулась к Алексу. Чуть повозилась, устраиваясь удобнее, опустила подбородок на кулачок и стала смотреть ему в глаза.

Маня Поливанова в отдалении судорожно поправила круглые очки.

– Нет, вы не подумайте, что я какая-то бездушная. Совсем нет! Конечно, Сережку жалко очень! Я поплакала о нем, и еще поплачу. Но нельзя же теперь все время рыдать! Вот у вас в последнем романе он тоже погиб, она осталась, но ведь так и было предначертано, правда? И там все дело в том, что нельзя победить то, что тебе предначертано, фатум, судьба!

Алекс был решительно не готов обсуждать с ней свой роман. У него тоже возникло такое головокружение, что вряд ли он смог бы сейчас подняться по лестнице.

– А правда, вы обошли Дэна Брауна? Ну, в смысле популярности? Послушайте, что вы стесняетесь, я же читала! Вы же «автор номер один», вот как!..

– Даша, – сказал Алекс с трудом. – Я приехал, чтобы выразить вам свои…

Даша махнула рукой:

– Ну, считайте, уже выразили! Неужели вы хотите, чтобы я сейчас опять заплакала! Я же тогда стану страшная, и мы с вами уж точно не сможем ни о чем поговорить! Мой парень погиб, но мы-то живы!

Она так и сказала – мой парень.

– Как вы узнали, что он погиб? – спросил Алекс!

Она нисколько не удивилась.

– А мне позвонили из полиции! Послушайте, я даже сначала не поняла ничего, у нас же вечерина была накануне, и Сережка собирался приехать! Но все не ехал, мы его вроде ждали, а потом уже и не ждали! Ну, и разъехались все только под утро, а я спать легла. И тут позвонили. Говорят, вы кто? Жена? А я спала, понимаете? Ну, я их и послала куда подальше. Так они опять позвонили! А я сплю! Я им говорю, что никакая я не жена, отвяжитесь от меня! Ну, они мне и сказали, что его… Ну, в общем, все, что нужно, сказали, и я помощнице его позвонила, чтоб она туда поехала! Я бы все равно долго прособиралась, и потом, я же за городом! Мне далеко, ей гораздо ближе! Ну, помощница поехала и потом тоже позвонила, подтвердила, что – да, погиб. Вы ее видели, она все время рыдает, представляете?!

И Даша указала подбородком в сторону притаившихся Ларисы и Мани.

– Послушайте, ну что вы там стоите? Я же все сказала! Уезжайте!

– Даша, я не могу уехать, – скрипучим голосом едва выговорила Лариса издалека. – Я жду адвоката с минуты на минуту, и из Останкина должны приехать, привезти его бумаги. Я обязана все посмотреть.

– Господи, куда там смотреть! И зачем?.. Завещания у него не было, я точно знаю, а бумаги теперь не нужны.

– У него архивы, он все время что-то писал… Это все необходимо…

Даша сильно выдохнула и даже шлепнула ладошками по стеклянному столу, выражая таким образом отношение к Ларисиной тупости.

– Кому нужно?! Ничего не нужно! Он же не писатель! Ну, писал, и что?.. Теперь уже больше ничего не напишет! – И совершенно другим тоном: – Алекс, трудно быть писателем?