муж в меня влюблен и потому не желает никуда отпускать. Противостоять столь сладкой фантазии оказалось тяжело, однако я твердо стояла на уже принятом решении и отказывалась поддаваться иллюзиям.

То неожиданное ночное появление Антона на моем пороге ничего не меняет. Напротив, лишний раз служит напоминанием, как больно не находить взаимности в том, кого любишь.

Всматриваться в родные синие глаза – и не видеть там ответного чувства, но тем не менее искать его из раза в раз. Прижиматься грудью к груди, не контролируя себя в желании слиться, стать единым целым – и не ощущать движения навстречу. Сжимать губы, запрещая себе сказать слова, которые лишь все усложнят.

Нет уж, я точно не стремлюсь проходить сквозь подобные муки снова и снова. На расстоянии от Антона мне, как ни странно, становится легче.

Одиночество привычно и понятно. Я знаю, как с ним справляться. Знаю, что в его стерильном коконе любые эмоции и чувства постепенно сойдут на нет, исчерпают себя, стоит лишь подождать.

С этой мыслью я ложусь спать, предварительно проглотив пару таблеток успокоительного и захлопнув ноутбук с оставшимися без проверки эссе.

Завтра я сделаю главный шаг на пути к излечению от не взаимной любви.

Несмотря на не самый ранний час, подъем дается мне тяжело. Не знаю, дело ли в выпитом вчера лекарстве или в промучивших меня почти всю ночь беспокойных снах, где мы с Антоном о чем-то устало спорили, не в силах понять друг друга, но голова тяжелая и мутная.

Заседание назначено на двенадцать часов дня, и я очень надеюсь, что сегодня вопрос нашего брака будет разрешен раз и навсегда. Нынешняя неопределенность тяжелым мешком давит на грудь, отчего словно не получается сделать свободный вдох и почувствовать власть над собственной жизнью.

Все утро меня мелко потряхивает от волнения. Принимая душ и после укладывая феном волосы, я тревожусь о том, как пройдет наша с Антоном встреча. Сидя в вагоне метро и делая из большого бумажного стакана глотки купленного по дороге кофе, я беспокойно представляю себе возможный ход заседания, гипотетические вопросы судьи и наши ответы. Руки трясутся, и несколько раз я в последний миг успеваю уберечь свой бежевый пуховик от темно-коричневых капель.

За эти недели я перечитала уйму статей с советами юристов, но уверенности в успехе стало только меньше: одного моего желания развести недостаточно, и мой муж вполне в состоянии повлиять на мнение судьи о нашем браке.

Как Антон поведет себя и что именно скажет, я не знаю. С того самого утра, когда он ушел, напоследок хлопнув дверью, мы ни разу не встретились и не созвонились.

Теперь, стоя у двери нужного мне зала, я отчаянно жалею, что побоялась заранее связаться с Антом, чтобы убедиться в его намерении посетить суд. На часах без пяти двенадцать дня, и пару минут назад ко мне выходила помощница судьи.

– А супруг ваш не пришел еще? – перевела она взгляд на меня, прежде сообщив, что заседание начнется вовремя, и осмотревшись вокруг, наверное, в поисках кандидата в мои мужья. – Нам приставы не звонили.

Я покачала головой.

– Вроде нет.

Помощница недовольно поджала губы и, кажется, едва не закатила глаза.

– Позвоните ему. А то, может, и не явится.

Я кивнула, но набрать номер Антона не решаюсь до сих пор. Подожду еще две минуты.

Может быть, он по неизвестной мне причине задержался, и как раз в эти секунды ищет на парковке свободное место. Злить его сейчас собственными сомнениями не хочется.

Впрочем, когда из дверей соседнего кабинета показывается уже знакомая мне помощница в компании строго вида женщины лет пятидесяти, я наконец прикладываю телефон к уху.

«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети…», – раздается вместо гудков, и я растерянно отвожу руку с мобильным от головы. Сбросив вызов, торопливо открываю мессенджеры – посмотреть, когда Антон в последний раз был онлайн. Впрочем, и там радоваться оказывается нечему:

«Был в сети в 04:40».

И что это значит? Антон проспал, специально выключил телефон или срочно вышел в рейс, потому что потребовалось кого-то заменить?

Я не знаю, что думать, и наряду со злостью начинаю чувствовать страх, но времени на панику не остается. Меня приглашают в зал.

– Ну что, – покончив с формальностями, судья поднимает на меня усталый, лишенный энтузиазма взгляд. – Супруг ваш будет?

Я сообщаю, что не знаю, и дозвониться до него не могу. В ответ судья только вздыхает. Недолго помолчав и со скучающим видом пролистав предоставленные с иском документы, она подводит итог:

– Раз у нас неявка одной из сторон, то заседание сегодня не состоится. Процесс переносится на месяц. Постарайтесь договориться с супругом за этот срок.

Здание суда я покидаю в растерянно-опустошенном состоянии. Неделями копившееся моральное и физическое напряжение, схлынув за ненадобностью, не оставляет во мне ничего, кроме не то облегчения, не то разочарования. Похоже, мой организм попросту не знает, как реагировать на то, что давно намеченный день икс откладывается еще на месяц. Как минимум.

Оказавшись на улице и втянув поглубже холодный и влажный декабрьский воздух, я чувствую, как медленно, но уверенно, на плечи тяжелым полотном опускается усталость. Думать, что и без того длительный процесс нашего с Антоном расставания затягивается, что мне и дальше придется расходовать все внутренние силы на борьбу с собой и на поддержание безразличного вида, когда самым важным видится будущее вступление в новую главу жизни, неприятно до пульсирующей в висках боли.

Я словно брожу по замкнутому кругу, из которого невозможно выбраться наружу, где еще существует реальный шанс избавиться от давящего на сердце груза.

Отсутствие Антона злит. И с каждой следующей секундой и очередным оставшимся без ответа звонком злость разгорается сильнее.

За свои взрослые годы я впервые готова яростно топать ногами по ни в чем неповинному асфальту и рычать в трубку – жаль, единственно необходимый сейчас для заземления эмоций собеседник избегает любой коммуникации.

Досада и разочарование горчат во рту. Я… обижена. Словно Антон, не появившись сегодня в суде и не удосужившись прислать хотя бы короткое сообщение-предупреждение, пренебрег мной. Быть может, даже нашим браком.

Мои неугомонные мысли, конечно, уже полны неадекватными, раззадоривающими обиду предположениями о мотивации его поступка. Я думаю о том, что Антон забыл про заседание и спокойно вышел в рейс, не мучаясь накануне нервной бессонницей. Или, может быть, не пожелав растрачивать себя на разговоры и выяснение отношений, намеренно выключил телефон. Даже о том, что он не пришел ради переноса процесса еще на месяц, – и