Похоже, Рэнд не услышал ни единого слова. Он продолжал метаться по кухне. Мэгги присела на один из деревянных стульев в стиле вестерн, именно так Сойер оформила свой дом в Японии. Все, что оставалось Мэгги, это ждать… и слушать.

— Большинство девушек в труппе были беременны. Я понимаю, что это не делает чести ни мне, ни другим летчикам, но такое было время! Мы постоянно находились в глубине страны. Нас никогда не повышали в званиях. А напряжение, с которым ты пилотируешь вертолет, сбрасываешь боеприпасы, подбираешь раненых, высматриваешь засады… постоянно идешь на малой высоте, чтобы не попасть под радары… Мы возвращались в Сайгон, потому что это был нейтральный город и… и там встречались англичанки, американки и реже француженки. А затем этот прохвост, директор труппы, сбежал, прихватив паспорта и зарплату девушек. Они еще больше стали зависеть от нас. Я не оправдываюсь. Я делал, что хотел… брал то, что хотел. Как и все мы, а потом нас отправили совсем в другое место. Я знал, что больше не увижу ее. Я оставил ей все свои деньги. Помню, что испытывал жгучий стыд оттого, что ей придется выпутываться в одиночку. Я советовал ей обратиться в Красный Крест. Потом я мог бы ее отыскать. Но я не стал этого делать. Она говорила о возможной беременности, но я не поверил. Даю честное слово, Мэгги, я не вспоминал о ней до тех пор, пока нам не позвонила Сойер. Я полностью забыл ту женщину. — Рэнд замолчал, сделал нескольких вдохов и продолжил:

— Нас направили вглубь страны. По правде говоря, никакого фронта не было; враги находились повсюду. Парни дюжинами гибли от укусов змей, живших на деревьях. Они падали человеку прямо за шиворот, кусали, и через пять секунд бедолага умирал… Это было гораздо хуже, чем война, Мэгги. Нам запрещалось сбрасывать бомбы, отвечать огнем на огонь. Мы должны были защищать людей. Среди нас встречались парни похуже тех змей… Я старался забыть об этом. Девушки… они были так молоды… И думали, что находятся на гастролях. Мужчины использовали их. Большинству пришлось воспользоваться услугами местной акушерки, — слова повисли в воздухе. Мэгги молчала.

— А что касается денег на аборт… да, я дал Марион деньги, но слово «аборт» никогда не произносилось. Она не была уверена… я думал… Черт побери, я бы помнил! Эта девица — самозванка! — взорвался Рэнд.

— Прошло столько лет, Рэнд…

— Я поступил подло, Мэгги. Но я вновь оправдываюсь… пытаюсь оправдаться… я не уверен… или, наоборот, уверен, но не хочу взваливать на себя ответственность?

— Не знаю, дорогой. То была совсем другая жизнь, другие законы. Но, что бы ни случилось, я на твоей стороне. И я не намерена тебя осуждать.

— Спасибо, Мэгги. Нелегко тебе пришлось за последние несколько часов. Кстати, который час?

Мэгги взглянула на часы и вспомнила, что они показывают гавайское время. Она быстро подсчитала:

— Без двух минут двенадцать.

— Боже!

— Попроси, чтобы он помог тебе, — мягко сказала Мэгги.

Раздался звонок. У Рэнда дернулось веко; это случалось, когда он очень сильно волновался.

— Я открою, — спокойно сказала Мэгги. — Успокойся, дыши глубже, дорогой.

Идя по тропинке сада, Мэгги мысленно умоляла себя сохранять спокойствие, когда она откроет ворота. Будь вежлива. Не позорь Сойер и Рэнда. Или Билли с Тэдом, никого из членов семьи. Мэгги глубоко вздохнула и толкнула ворота.

Перед ней стояла молодая улыбающаяся женщина. Улыбка Рэнда. Глаза Рэнда. Рот Рэнда. Волосы Рэнда.

— Заходите, я — Мэгги Нельсон, жена Рэнда. Вы, конечно же, Чесни. Входите же, на улице холодно, — голос Мэгги звучал совершенно спокойно. Теперь она знала наверняка. Так же, как и Сойер.

— Дорогой, это Чесни, — с трудом произнесла Мэгги. По выражению лица Рэнда она поняла, что муж потрясен.

— Мистер Нельсон, я благодарна вам за то, что вы проделали столь долгий путь, чтобы встретиться со мной. Позвольте, я сяду. Я полагаю, что у вас могли возникнуть всякого рода вопросы, и я с удовольствием на них отвечу.

Манера поведения Рэнда. Тот же прямой взгляд, что и у него.

Рэнд указал девушке на стул.

— Почему бы вам просто не рассказать вашу историю?

Рэнд словно смотрел на свое отражение, только более молодое. Те же скулы. Если бы он переодел ее в свой старый летный комбинезон, получилась бы точная копия.

Чесни говорила спокойно и просто. Закончив рассказ, она поднялась.

— Я надеюсь, мистер Нельсон, что в будущем вы, возможно, захотите меня увидеть, и поэтому я взяла на себя смелость записать для вас свой адрес и номер телефона. Пожалуйста, не говорите сейчас ничего, о чем вы могли бы впоследствии пожалеть. Я возвращаюсь в Англию сегодня вечером. Даю вам слово, что не стану вмешиваться в вашу жизнь. Я даже не знаю, где вы живете. Как я уже сказала, я просто хотела увидеть вас. И полагаю, что заслужила это право так же, как и вы заслужили право узнать о своем ребенке. Мне было приятно встретиться с вами обоими. Особенно я благодарна вам за то, что вы не спросили меня, что же мне от вас нужно. Но если бы вы спросили, мой ответ был бы — ничего. Мне всего лишь хотелось, чтобы вы знали о моем существовании. До свидания. Я сама найду выход.

— Я… я провожу вас, — опомнилась Мэгги. Было совершенно ясно, что Рэнд не в состоянии как-либо отреагировать, он буквально пожирал девушку глазами.

— Мне было очень приятно встретиться с вами, миссис Нельсон, — сказала Чесни, направляясь к воротам.

— И мне тоже, Чесни.

— Мистер Нельсон — хороший человек. Ваша дочь очень любит вас обоих.

— Да, я знаю, мы тоже любим ее.

— Может быть, однажды эта любовь распространится и на меня.

— Может быть, — единственное, что смогла выдавить из себя Мэгги.

Закрыв за Чесни ворота, Мэгги какое-то время постояла, прислушиваясь к удалявшемуся стуку высоких каблуков девушки. Она и в самом деле ушла. Плечи Мэгги опустились, но всего лишь на мгновение. У нее есть муж, о котором ей необходимо позаботиться.

— Послушай, не нужно мне ничего доказывать, — раздраженно бросил Рэнд. — Мэгги, неужели тебе не кажется странным, что за все эти годы я не почувствовал, что у меня есть ребенок? Дочь…

— Дорогой, только мать может почувствовать это. Этот врожденный дар присущ лишь женщинам. Не думаю, что мужчинам он тоже дан. Ты отрицаешь, что Чесни — твоя дочь?

— Ты чертовски права, я отрицаю. Она — мошенница, хотя это, может, слишком громко сказано.

— Тогда почему ты так расстроен?

— Я расстроен… потому что… она осмелилась явиться сюда и вмешаться в нашу жизнь… с фальшивыми претензиями.

Мэгги немного помолчала, затем ответила:

— Я не думаю, что причина кроется в этом. Мне кажется, ты поверил ей. Ты сам говорил, что подобные вещи случались там сплошь и рядом. А теперь ты считаешь, что это ужасно, и чувствуешь себя виноватым. А я рада, что мать Чесни не стала делать аборт. Я рада тому, что эта молодая женщина живет на свете. Каждый день я благодарю Бога, что он не позволил мне сделать аборт. Более того, — храбро продолжала Мэгги, — я ни на мгновение не усомнилась, что Чесни — та, за кого она себя выдает. И я не верю в то, что ей что-то от тебя нужно. Она даже не просила, чтобы ты признал отцовство!