— Ты посмотри, что они с нами делают. — Сейчас говорить об этом было легче, потому что они не смотрели друг на друга. Взгляд обоих был направлен вперед. — Что они сделали со мной тогда ночью в классе — я плакал как ребенок, а мне ведь казалось, что я уже никогда в жизни так не смогу. А с братом Юджином что сделали — искалечили его класс, его самого…

— Да брось ты.

— И с тобой что они делают — из-за этих конфет.

— Это же все игра, Струч. Народ развлекается. Ну и черт с ними. А брат Юджин, наверное, и так уже был на грани…

— Нет, Джерри, это не просто игра. Все, что может довести человека до слез и заставить учителя уехать — столкнуть его за грань, — это не просто игра, а кое-что похуже.

Они просидели так еще долго — Джерри на лужайке, Стручок на бордюре. Джерри понимал, что уже вряд ли успеет увидеть ту девушку, Эллен Баррет, но чувствовал, что сейчас Стручку нужно его общество. Знакомые ребята из школы проходили мимо и окликали их. Подкатил автобус и остановился рядом. Когда Стручок помотал головой, отказываясь в него садиться, водитель посмотрел на них с явным неодобрением.

Через некоторое время Стручок сказал:

— Начни продавать конфеты, ладно?

— А ты играй в футбол, — ответил Джерри.

Стручок покачал головой:

— Тринити от меня больше ничего не дождется. Ни футбола, ни бега — ничего.

Они посидели в грустном молчании. Потом наконец собрали книги, поднялись и медленно побрели к остановке.

Девушки там не было.

— У тебя неприятности, — сказал брат Леон.

Это у тебя неприятности, чуть не ответил Арчи. Но сдержался. Раньше он никогда не говорил с братом Леоном по телефону, и бестелесный голос на том конце провода застал его врасплох.

— Что случилось? — осторожно спросил Арчи, хотя он, конечно, знал ответ.

— Конфеты, — сказал Леон. — Их почти перестали продавать. Все мероприятие под угрозой. — Дыхание Леона заполняло паузы между словами, как будто он пробежал несколько километров. Неужто он на грани паники?

— А конкретно? — спросил Арчи, уже успокоившись и выгадывая время. Ситуация была известна ему во всех подробностях.

— Хуже не бывает. Расчетный срок прошел больше чем наполовину, и первоначальный энтузиазм угас. А конфет продано меньше половины, и дело практически буксует. — Леон помедлил. — Пользы от тебя немного, Арчи.

Арчи покачал головой в невольном восхищении. Ай да Леон — его приперли к стенке, а он даже не думает переходить к обороне! Пользы от тебя немного, Арчи.

— Вы хотите сказать, с финансами плохо? — спросил Арчи, начиная ответное наступление. Для Леона это могло выглядеть как выстрел наугад, но такой вывод был бы ошибкой. Вопрос Арчи опирался на информацию, которую он получил сегодня после уроков от Брайана Кокрана.

Кокран остановил Арчи в коридоре второго этажа и поманил его в пустой класс. Арчи пошел за ним с неохотой. Парень вел книги Леона и был, возможно, его прихвостнем. Но то, что он сообщил, опровергло подозрения Арчи.

— Слушай, Арчи, по-моему, Леон крупно влип. Тут речь идет больше чем о конфетах.

Арчи покоробила фамильярность Кокрана, то, что он назвал его по имени. Но он промолчал: ему было любопытно, что Кокран хочет рассказать.

— Я подслушал разговор Леона с братом Жаком. Жак пытался загнать его в угол. Все повторял, что Леон вроде бы как превысил свои полномочия. Произвел перерасход школьных средств. Так он и выразился: перерасход. И в этом замешаны конфеты. Что-то про двадцать тысяч коробок и про то, что Леон заплатил за них вперед наличными. Всего я не слыхал… Удрал, пока они не заметили, что я околачиваюсь поблизости.

— И что ты про это думаешь, Кокран? — спросил Арчи, хотя ему и так все было ясно. Чтобы расплатиться со школой, Леону требовалось по меньшей мере двадцать тысяч долларов.

— Я думаю, Леон купил эти конфеты на деньги, которые ему не разрешалось использовать. Теперь продажа идет плохо, и он не знает, что делать. А брат Жак почуял, что запахло жареным…

— У Жака котелок варит, — сказал Арчи, вспомнив, как поступил учитель, получив его анонимную подсказку насчет слов «окружающая среда». В тот раз он всласть поиздевался над всем классом, и в том числе над Оби. — Хорошая работа, Кокран.

Услышав похвалу, Кокран расцвел. Вдохновленный, он извлек из книги, которую держал в руках, несколько листов бумаги.

— Взгляни на это как-нибудь, Арчи. Это данные по продаже, прошлогодней и нынешней. Сейчас все хреново. И Леон, по-моему, задергался…

Но Кокран плохо знает Леона, сообразил Арчи теперь, слушая вибрирующий в трубке голос учителя. Леон проигнорировал коварный намек Арчи на финансы и возобновил свою атаку:

— Я полагал, у тебя есть влияние, Арчи. У тебя и твоих… друзей.

— Это не моя продажа, брат Леон.

— Напрасно ты так считаешь, ох, напрасно, — вздыхая, сказал Леон. Это был фальшивый вздох, его обычная манера. — Ты же играл в свои игры с этим новичком Рено. Нет уж, ты сам заварил кашу, тебе ее и расхлебывать.

Рено. Арчи подумал о его отказе продавать конфеты, об этом нелепом бунте. Вспомнил о торжестве в голосе Оби, когда тот рассказывал ему о поведении Рено: а ну-ка, Арчи, поломай голову. Интересно, как ты теперь выкрутишься. Что ж, Арчи не привыкать — он выкручивался раньше, выкрутится и на этот раз.

И он принял решение.

— Минутку, — сказал он брату Леону. Положил трубку и принес из своей комнаты листки, вынутые Кокраном из учебника по истории США. — У меня здесь кое-какие цифры по прошлогодней продаже. Вы знаете, что в прошлом году еле-еле продали все конфеты? Ребятам уже надоело торговать. Тогда для того, чтобы заставить их продать двадцать пять коробок по доллару за каждую, понадобилась куча разных наград и бонусов. А сейчас у них по пятьдесят коробок на душу, за которые они должны получить по два доллара. Вот почему продажа буксует, а не потому, что кто-то играет в какие-то игры.

Дыхание брата Леона заполнило трубку, точно на другом конце линии находился не школьный учитель, а анонимный извращенец.

— Арчи, — сказал он угрожающим шепотом, словно информация, которую он хотел сообщить, была слишком ужасной, чтобы говорить о ней в полный голос. — Мне плевать на твои фокусы. Мне плевать, кто виноват — Рено, или твоя подпольная шайка, или общая экономическая ситуация. Я знаю только, что конфеты не продаются. А мне нужно, чтобы они были проданы!

— И как же, по-вашему, этого добиться? — спросил Арчи, снова пытаясь выиграть время. Странно: он ведь знал, что Леон сейчас в рискованном положении, и тем не менее всегда оставалась опасность недооценить учителя. За ним по-прежнему стоял авторитет школьных властей, а за Арчи была только его сообразительность да горстка ребят, которые без него ровно ничего собой не представляли. Чистые нули без палочки.