В заключение считаю долгом препроводить Вам для сведений общий список всех лиц, которые были показаны русским механикам в Париже, Ницце, Сан-Ремо и Кави-ди-Лаванья».

Этими русскими механиками были филеры центрального отделения петербургского охранного отделения. Им были «показаны» следующие эмигранты: в Париже — Натансон Марк, Агафонов, Ракитников, Бессель и его жена. Вареное, Кисин, г-жа Курисько, Юделевский, Школьник, Бурцев, Мирка Горфейн, Роэенфельд и его жена Бартольд, Борис Березин, Лазаркевич («Днепровский»), жена Лазаркевича, София Эфрусси («Серая»), Лебедев-Воронов, Авксентьев, Булгаков, Фейт, Смирнов, Слетов Степан, Роза Дудель. Антишин, Рунге, Станкевич, Родштейн, Леонович, Брунов, Глотов, Лункевич, Масс; в Ницце: Фабрикант Вольф, Прибылев Александр, Туманов, Сомова, Плюхов, Плеханов с дочерью; в Кави-ди-Лаванья: Столяров, Климова Наташа, Тарасова, Нежданов Андрей (Соболь), Качаровский Карп, Колосов Евгений (Колари), Тютчев Николай, Ландау, Мария, Зильберберг Ксения, Берже и его жена, Богданов Иван (Костович), Карабегова Нина, м-ль Берестова или Березова, Черненков, м-ль Елкина, Боярский и его жена, Дмитрий и Рита Б., Фабрикант Борис, Радэиловская, Салманова…

Красильников не хвастался: положение его и заграничной агентуры у французского правительства упрочилось, знаменитое обещание Клемансо было окончательно забыто. Как видно из прилагаемого ниже документа во Франции продолжали существовать не только русская, но и другие иностранные полиции.

«Заведовавший в Париже итальянской полицией кавалер Венцель, — докладывал 4/17 января 1913 года Красильников Белецкому, — по требованию Французского правительства отозван из Парижа, причем французские власти отклонили назначение ему заместителя, что поведет к уничтожению в Париже итальянской агентуры.

Требования французского правительства вызваны были особыми действиями Венцеля, который интересовался и занимался военной разведкой, чему французские власти получили неопровержимые доказательства.

Когда о том доведено было до сведения председателя совета министров, то последний потребовал от министерства внутренних дел представления ему доклада о действиях во Франции всех иностранных полиций вообще.

Составление доклада облечено было в строжайшую тайну, но мною очень конфиденциально получены были довольно точные сведения относительно его содержания.

Значительная часть доклада отведена русской заграничной агентуре.

Свидетельствуя, что действия русской полиции в Париже и во Франции вообще отличаются особенной корректностью и полным единением с полицией французской, доклад указывает и на услуги, оказываемые этой последней русской заграничной агентурой.

При редактировании этой части доклада трудным пунктом представился инцидент с разоблачением д. с. с. Гартинга, который обойти молчанием было нельзя.

О сем в докладе говорится, что русское правительство само было в данном случае введено в заблуждение, так как настоящая самоличность д. с. с. Гартинга была ему неизвестна».

Как видит читатель, французский министр внутренних дел в докладе своем главе министерства сильно уклоняется от истины, утверждая, что «самоличность (sic!) д. с. с. Гартинга была неизвестна» русскому правительству.

Несмотря на столь твердое положение русской заграничной агентуры, все же над ней снова разразилась гроза, заставившая Красильникова и его начальство совершенно реорганизовать так называемое внешнее наблюдение. Грозой этой был скандал, скромно называемый Красильниковым «инцидентом» Фонтана-Леоне. «Инцидент» этот получил широкую огласку как во французской, так и в итальянской прессе.

Фонтана Жан Людвиг, французский гражданин, в 1911 году поступил на службу в розыскную контору Биттар-Монена (под этой фирмой работала филерская агентура Красильникова). На суде Фонтана отрицал свою причастность к красильниковской агентуре. Суд произошел по следующему поводу: в журнале Бурцева появилась фотография полицейских, на которой красовался и Фонтана. Последний заподозрил в краже этой карточки секретного агента Леоне, тоже служившего в заграничной агентуре, но пришедшего к Бурцеву. Фонтана вызвал Леоне в кафе и побил. За Фонтана, который должен был уйти со службы, ходатайствовал Великий князь Николай Михайлович, которому он оказывал услуги в Канне. За все эти подвиги и добродетели Департамент полиции представил Фонтана к награждению золотой медалью с надписью «За усердие» на аннинской ленте, но «награждение не состоялось, так как Фонтана стал шантажировать». И лучшие намерения не всегда приводят к желаемому концу…

Решив реорганизовать наружное наблюдение, Красильников представил Белецкому, согласно указаниям последнего, подробнейшую докладную записку, о которой мы уже упоминали и содержание которой приводим теперь целиком ввиду ее большого интереса:

«Агенты наружного наблюдения, — писал Красильников, — отлично осведомлены о том положении, в которое поставлена агентура, далеко не ЯВЛЯЮТСЯ ЛЮДЬМИ, верными своему долгу, способными СОхранить служебную тайну; наоборот, большинство из них за малым исключением, к числу которых следует отнести главным образом англичан, готовы эксплуатировать в личных интересах не только все то, что им могло сделаться известно, но и самый факт нахождения их на службе у русского правительства. Или, как они выражаются, для придачи этому факту более компрометирующее значение — на службе у русского посольства.

В результате получается совершенно ненормальное положение: агенты наружного наблюдения находятся на службе Департамента полиции, хорошо Департаментом оплачиваются, а между тем в силу существующих условий приходится с ними считаться, постоянно имея в виду, что каждый из них не только может, но и вполне способен при первом случае поднять шум, вызвать инцидент, который поставит заграничную агентуру в затруднительное положение.

Пока агент исполняет свои обязанности добросовестно, все идет хорошо, но когда он от этого уклоняется и приходится с него взыскивать, в особенности же в случаях увольнения, тогда «волк показывает зубы» и начинается всякого рода шантаж или прямо измены.

Принимая во внимание, что агентов много и всякое попустительство по отношению к одному служит отвратительным примером для других, то безусловная дисциплина необходима в столь важном и ответственном деле. Заведующему заграничной агентурой необходимо строго преследовать всякое от нее уклонение, но, с другой стороны, ему постоянно приходится считаться с риском вызвать неприятную историю в случае неповиновения или мести провинившегося агента, являющегося, как и все его товарищи, носителем служебных тайн и личным участником нелегальной деятельности заграничной агентуры. Когда же такие инциденты начинаются, то положение становится тем тяжелее и неприятнее, что приходится идти на компромиссы вместо того, чтобы ответить виновному по достоинству.

При вступлении моем в заведование заграничной агентурой мне пришлось вести переговоры с бывшим агентом Озанном, угрожавшим разоблачениями и требовавшим уплаты ему 5000 франков.

После многих перипетий и при содействии некоторых чинов префектуры удалось привести Озанна к согласию удовольствоваться 3500 франков, которые и были Департаментом ему уплачены.