кричал: «Тово, куда ты подевался? Иди сюда и выпусти меня!» Тогда Тово ответил: «Господин король, я здесь. Зачем вы хотите выбраться из колодок? Господин король хотели меня проучить, так пусть господин король почувствуют, как оно приятно в колодках сидеть». Тем временем стало смеркаться, и королева пошла искать короля. Проходившие мимо тюрьмы люди сказали ей: «Король там, он стоит у двери». Королева отправилась туда. Она была еще далеко от тюрьмы, когда услышала, как король кричит: «Караул! спасите!» Она испугалась и подумала: «Что это значит? почему король так вопит?» Увидев в дверях Тово, она очень обрадовалась и сказала: «Ой, король совсем не кричит, вон он стоит у двери». Когда же она подошла поближе, люди сказали: «Одежда-то на нем королевская, но в остальном он больше похож на Тово». И когда все поняли, что это Тово, королева спросила: «Тово, где король?» Тот ответил: «Ой, господин король показывают мне, как оно бывает, когда сидишь в колодках». Тогда королева посмотрела на короля. Его ноги сильно опухли. Королева заплакала и сказала королю: «Если ты согласен, я поговорю с Тово, чтобы он тебя выпустил». Король призвал Тово и сказал: «Тово, ты где?» Тово ответил: «Я здесь, господин король!» Король сказал: «Тово, я тебе дам все, что захочешь, только выпусти меня!» Тово ответил: «Я ничего не прошу, пусть только королевен, подговоривших меня надеть вашу одежду, посадят на девять дней в колодки. И еще я хочу получить свой выигрыш в споре: пусть королевна Вуланкау станет моей женой». Король ответил: «Хорошо, королевен посадят на девять дней в колодки, а ты получишь в жены Вуланкау». Тово сказал: «А еще вы должны научить меня всему, что должен знать король». Король ответил: «Хорошо, я научу тебя, когда ты меня освободишь».

Затем Тово освободил короля, а королевен заперли на девять дней в колодки.

— Колодки — это уже достояние европейской культуры, — заметил Мартин. — Это, так сказать, христианский способ убеждать строптивых.

Тони выслушал слова Мартина, погладил его по колену и продолжал:

— Однажды гулял Тово со своими товарищами, и они сказали ему: «Слышишь, Тово, мы хотим побиться с тобой об заклад! Пойди и покажи королю свой зад. Если он не разозлится, мы дадим тебе каждый по тысяче талеров». Тово ответил: «Хорошо, согласен». Он пошел домой и попросил мать сшить ему рубашку и штаны. А матери он сказал так: «Мама, пожалуйста, пошейте мне рубаху и штаны из одного куска, понашивайте вдоль спины ряд пуговиц, а на каждой половинке зада пришейте по здоровой черной пуговице». Мать ответила: «Ладно, но зачем тебе такая красивая одежда?»

Но он сказал: «Сделайте это, мама, это пойдет вам на пользу». Тогда мать ответила: «Если из этого выйдет польза, то пусть будет так, мой сыночек!»

Мать сшила ему рубаху и штаны, как он сказал. И когда все было готово, Тово оделся и стал прохаживаться перед королевским дворцом. Пока он так расхаживал, увидел его король и позвал к себе. Когда Тово появился перед ним, король сказал:

«Скажи, Тово, зачем это ты сшил себе такую одежду и со столькими красивыми пуговицами?»

Он ответил:

«Знаете, господин король, там есть еще лучше, но мне стыдно вам их показать». Король сказал: «Не бойся и не смущайся, я не рассержусь». Тогда Тово наклонился, выпятил перед королем свои половинки и сказал: «Вот, господин король, вы можете на них посмотреть». А товарищи, с которыми Тово побился об заклад, стояли поблизости и все видели. Как показал он все королю, тот отослал его домой. И вот он пошел к своим товарищам, с которыми поспорил, и пришлось им ему деньги заплатить.

— Ишь, как он с королем, — засмеялся Джемс. — Вот если бы так с нашим…

Но Джемс тут же осекся и, обеспокоенно взглянув на белокурого, умолк.

— Не бойся, парень, — громко сказал Мартин. — Кем бы ни был этот человек, нам не будет никакого вреда, если он узнает, что мы коммунисты. Все равно это уже всей администрации известно!

Белокурый снова поднял голову. Затем резким движением приподнялся и сел на койке. Трое товарищей замолчали, глядя ему прямо в глаза. Вдруг лицо белокурого передернулось, слова замерли у него на губах, и он откинулся назад на койку.

Дверь распахнулась и вошел тюремный надзиратель. За ним в дверях маячил констебль.

— Номер семнадцатый, — выкрикнул надзиратель.

«Номер семнадцатый» — это был Гарри. У него сжалось сердце. До перевязки оставалось еще несколько часов — тут что-то другое…

— Номер семнадцатый, goddam! — повторил надзиратель. — Вы оглохли, что ли?

— Иду, — сказал Гарри. — Прощайте, товарищи.

Он крепко пожал руки Мартина и Джемса, погладил Тони по голове и встал.

— Прощай, Гарри! — сказал Мартин. Голос изменил ему. Несомненно, парень пропал. Один шанс из тысячи за то, что он сумеет сбежать. Хороший товарищ — и еще, еще хуже! — пропадет рецепт. Мартин крепко сжал заскорузлые руки. Он встал и снова сел. Гарри вышел.

В эту минуту белокурый человек неторопливо слез с койки и двинулся к Мартину, но остановился на полпути. Из уст Мартина извергался какой-то свист, скрип, какое-то полузвериное бормотание…

Мы покинули Лейстона перед беседой с человеколюбивым профессором Мессеби. Настроение у миллиардера ухудшалось с каждым часом. Дело с искусственным протеином застопорилось; Мессеби ничего не знал, кроме фамилии изобретателя, но не мог или не хотел даже сказать, где тот находится. Эдит исчезла без следа: как пропала любимая дочь, пошла неудача за неудачей. Рипса до сих пор не удавалось разыскать; Лейстон все время замечал, что за ним следят; субъект, намеревавшийся убить его на вилле под Парижем, скрылся неизвестно куда. Казалось, перед Лейстоном разверзлась бездна, поглощавшая все и вся.

Между тем, за ним все время следили… Вокруг крутились какие-то подозрительные типы. Лакей человеколюбивого профессора Мессеби — и тот, казалось Лейстону, как-то слишком внимательно разглядывал лицо миллиардера. Конечно, может быть, он просто оторопел, увидев воочию «короля химических фабрик Америки»!.. Но хуже всего была новость во вчерашней газете: акции химического треста упали на три процента. Это уже было совершенно непонятно; это было даже смешно — все равно, как если бы кто-то украл деньги из своего кармана. Только один человек во всей Америке мог бы подкопаться под Лейстона, но это был друг и приятель — Морган. Его интересы полностью совпадали с интересами Лейстона. Это было просто смешно — но все же акции упали на три процента, хотя он накануне отдал распоряжение поднять курс…

Лакей проводил миллиардера до авто. Лейстон сел рядом