«Надо ехать», — решил Лейстон. Автомобиль зарычал и поплыл по улице. Через четыре минуты Лейстон был у своей гостиницы. В трех домах от входа в гостиницу мимо проскочил небольшой автомобиль и скрылся за углом, откуда выехал миллиардер. Темнело. В автомобиле сидел Джим Рипс.

Подъехав к портерной в том районе, где располагалась квартира человеколюбивого профессора Мессеби, Джим Рипс тронул шофера за плечо и вышел. За вторым столиком в портерной сидел лакей мистера Мессеби. Увидев Рипса, он поднялся и вышел. Оба сели в авто.

— Зачем он приходил к профессору? — коротко спросил Рипс.

— Они говорили о каком-то препарате, не припомню, как он там называется — «Эльбин» или…

— «Или»! — передразнил Рипс. — О чем они говорили?

— О человеке, который сделал этот «Альбо». Мессеби назвал его имя, я хорошо запомнил — Гарри Руперт. Тот хотел знать, где он живет, но Мессеби сказал, что он исчез.

Рипс тронул шофера за плечо.

— Выходите, — сказал он лакею. — Инструкции получите там же, где раньше.

Авто растворилось в темноте…

Услышав шаги, Мартин поднял голову и с секунду смотрел на белокурого. Белокурый спокойно выдержал его взгляд и сказал:

— Меня, Винсента Поля, арестовали в Лондоне за то, что я не сдал отчет и деньги фирме Дюверье в Париже. Тогда же выяснилось, что я не Винсент Поль, а матрос с корабля «Либерия» по имени Дюваль. Но я не Дюваль.

Джемс с неописуемым удивлением слушал рассказ о Винсенте Поле, Дювале, Дюверье и «Либерии».

— Это просто какой-то безумный маньяк! — повернулся он к Мартину. Но Мартин слушал Дюваля, стараясь не упустить ни слова.

— Я не Дюваль, — продолжал белокурый человек, — меня зовут Андрей Вовк, — добавил он шепотом. Джемс испуганно взмахнул рукой — шпик! резануло мозг, — и снова посмотрел на Мартина. Но тот, не сводя глаз с Дюваля, слушал с напряженным вниманием. — Через полчаса меня выведут отсюда, чтобы увезти во Францию. Меня отпустят в десяти шагах от тюрьмы — у Винсента Поля было с собой много денег. Нельзя терять ни минуты. Скажите, в чем там дело с этим товарищем?

— Как вы докажете, что вы не шпик? — строго спросил Мартин.

— У меня нет ни доказательств, ни времени вас убеждать, — ответил Дюваль. — Ваш товарищ считает, что я шпик. Это потому, что он не знает людей. Вы знаете людей, вы понимаете, что я не шпион. Не теряйте времени.

— Ладно, — тяжело проронил Мартин. — Через полчаса Гарри все равно убежит или его убьют. Вы выйдете отсюда ровно через полчаса.

— Через двадцать три минуты!

— Не имеет значения! Слушайте:…

— Пишите записку для Гарри: осталось три минуты, — сказал Дюваль.

Гарри вывели на улицу и повели по мостовой. Накрапывал вечерний легкий дождик. Позади шли два констебля. Рядом по тротуару шел сержант и время от времени поглядывал на арестованного.

— Куда меня ведут? — спросил Гарри у одного из констеблей. Гарри обратился к нему по-ирландски — тот был похож на ирландца.

Прошла секунда, показавшаяся Гарри столетием. Ему повезло — констебль оказался ирландцем.

— К следователю, — сказал он дружелюбно. Сержант выкрикнул с тротуара какую-то брань по адресу констебля. Но Гарри было достаточно того, что он услышал.

«Значит, им еще неизвестно, кто я такой, — успокоенно подумал он. — Будут выяснять мою личность. Если ведут к следователю, очевидно, поведут и от следователя. Дело немного затягивается».

На углу Гарри попросил у ирландца сигарету. Сержант в эту минуту столкнулся на тротуаре с каким-то человеком в шляпе, надвинутой на лоб. Незнакомец ощерился на сержанта и вдруг, увидев лицо Гарри, освещенное спичкой, на мгновение остолбенел. Он быстро оправился и пошел своей дорогой. Однако, когда констебли с арестантом свернули за угол, незнакомец неожиданно развернулся и незаметно последовал за ними. Неподалеку от кабинета следователя незнакомец нырнул в портерную; мимо ее окна должны были провести арестанта.

Когда Гарри выводили от следователя, к сержанту подошел другой сержант и передал первому листок. Первый остановил Гарри, прочитал написанное и, сдав арестованного второму, направился, не теряя времени, в портерную. В дверях он еще раз наткнулся на незнакомца в надвинутой шляпе. На лице сержанта нарисовалось несказанное удивление. Человек со следами какой-то болезни на лице отодвинул сержанта, вышел из портерной и последовал за Гарри. Теперь пришла его очередь удивляться: сержант шел с Гарри рука об руку, а позади, весело беседуя, вышагивали два констебля.

— Скажи, Джонни, — говорил ирландец, — почему это девушки, как только выйдут на улицу, меняют имя? Я знал одну — ее звали Кэт. Как только начала работать на улице, ее уже стали звать не как-нибудь, а Глэдис. Что это значит?

— Понимаешь, — ответил Джонни, — она считает, что так пышнее будет. Да и тебе, пожалуй, приятнее будет купить за шиллинг такую Глэдис, чем какую-нибудь Кэт.

В разговор включился сержант.

— Знаете, ребята, — сказал он, — мне довелось побывать в России, так там все проститутки носят французские имена. Так оно красивее выходит. Впрочем, можете радоваться — в самых дорогих заведениях они предпочитали английские. Короче говоря, мы вошли в моду в публичных домах.

— Когда же там войдут в моду русские? — расхохотался Джонни.

— Этого, видишь ли, не будет, потому что к тому времени уже не будет публичных домов. Уже сейчас этих домов в России нет.

Сказав это, сержант снова обратился к арестованному. Они стали шептаться.

— Сейчас ты уйдешь на повороте! — прошептал сержант — это был Дюваль. — Я буду в тебя стрелять, но, к сожалению, промахнусь. Спрячь это в карман. Здесь шпалер и паспорт.

Дойдя до поворота, незнакомец увидел следующую картину.

Вдоль домов изо всех сил бежал арестант, за ним мчался сержант, стреляя из револьвера, улица гудела от непристойных возгласов. Констебли не стреляли, потому что сержант то и дело закрывал от них арестованного. Сержант был, очевидно, под хмельком, все время спотыкался и не смог догнать арестанта. Изрыгая невероятные ругательства, он повернулся к констеблям. Те застыли столбами и смиренно выслушали ливень кощунственных проклятий. Наконец сержант ткнул ирландца кулаком в грудь и сказал:

— Ты о чем-то говорил с ним, собака, по дороге к следователю. Тебе это так не пройдет. Налево! Шагом марш!

В этот миг сержант заметил, что какая-то темная фигура побежала в ту сторону, где исчез Гарри. Без долгих размышлений он выстрелил, но промазал; темная фигура погрузилась в темноту улицы.

После того, как Дюваля вывели из камеры, Джемс и Мартин сидели некоторое время молча.

— Как ты мог довериться ему? — с упреком сказал Джемс.

— Друг мой, утопающий и за