Малышка кивнула, и этот кивок явно относился к последним словам. Искра вскочила с колен и со всех ног понеслась на кухню.

Ева, видимо что-то вспомнив, грустно вздохнула.

— Дядя пвахой, у ниво валосики загоелись и он пиказал миня атшьепать, — волк низко зарычал, но тут же прекратил, боясь испугать ребенка, — дугой дядя ни атшьепал, я сказава сто и ему че нибуть падпаю.

Никита хмыкнул в ответ на признание девочки, за что Ангел подтолкнул его к выходу.

Когда они остались наедине, Ева снова коснулась пальчиком лица Цанева, рисуя на нем только ей известные узоры, а он ей не мешал.

— Ти мой папаська? — ее вопрос ударил оборотня словно обухом по голове. Сердце застучало с бешеной скоростью, а зверь внутри зарычал и потребовал от него немедленного положительного ответа, признав эту малышку как свою собственную.

— А что мама рассказывала тебе про папу?

— Сто он пинц и зывет в боссом зямки. У ниво осень осень много дел, но када нибуть мы его увидим.

— Я не принц, солнышко, и живу не в замке, но я буду счастлив, если ты будешь называть меня папой, — как ни странно, слова дались ему легко, и даже стоящий в горле комок не помешал произнести их вслух.

— Будю, — оказалось, что он, затаив дыхание, ждал ее ответа.

Сейчас Ангелу было не важно, его она дочь, или нет. Она ребенок Есении, и этим все сказано. Правда, это не исключает того факта, что им с ее «мамаськой» о многом нужно будет серьезно поговорить.

Внизу раздался стук, но Ангел не обратил внимание, зная, что и Ратко, и Никита смогут разобраться с любыми не прошенными гостями.

Ева, понимая, что все его внимание сосредоточилось на ней, начала рассказывала волку про игрушки, которые остались у нее дома, с некой «Агласой». А когда Цанев пообещал, что они непременно поедут туда вместе с ее мамой и заберут их, запрыгала по кровати, напевая, что ее «папаська» самый лучший на свете.

В этот момент, дверь в комнату распахнулась, и внутрь влетела запыхавшаяся Есения.

Сергей стоял, прижавшись к стене, и не мог оторвать глаз от разворачивающейся перед ним картины: взбешённый ведьмак, плавно водя руками в воздухе, прожигал гигантскую дырень в груди его приятеля и коллеги, который все еще находился в сознании, но, так как сорвал голос, даже пикнуть не мог в ответ.

Вампирскому глазу сам смертельный луч виден не был, только его последствия, но это зрелище вселяло панический ужас, из-за которого на лбу и над верхней губой выступила испарина, сердце колотилось как после марафона, а конечности охватила мелкая дрожь.

Это убийство было для Шкурова спонтанным, и несло поучительный характер для окружающих его наемников — «вот гляди, что тебя ждет, если и ты завалишь то маленькое дело, что я тебе поручил».

Хозяина всегда боялись, и при возможности обходили стороной, но с появлением в его жизни рыжей девчонки, которую сейчас днем с огнем и под каждым камнем искали все его мусорщики, он словно с ума сошел.

В глазах Шкурова читалось кровавое безумие. Он прекратил заниматься делами организации, порой ей в ущерб. Прекратил ездить на встречи с подельниками, прекратил следить за рынком сбыта поставляемой черными ведьмами дури, ситуация на котором, из-за частых полицейских облав, стала шаткой.

Если все продолжится в том же духе, созданная им структура просто рухнет, похоронив под своими обломками всех причастных. Но мало кто мог прямо заявить об этом ведьмаку в лицо. Читавшееся на нем помешательство и ярость, отпугивали даже самых смелых.

— Володь, хватит. Он уже не шевелится даже. Минуту назад ласты склеил, — в гробовой тишине раздался голос Свята, который, как и все присутствующие, стоял прижавшись к стене, и старался не смотреть на лежащего на полу охранника, до дрожи в коленях боясь, что может очутиться на его месте.

— Хватит? — не своим голосом прохрипел ведьмак, опуская руки и повернувшись к подельнику, — двое этих уродов получили одно простое задание — присматривать за трехлеткой, и что произошло? Их, мать вашу, скрутило на месте двое человек…

— Это были не люди, — вмешался Сергей.

— Молчать! Еще хоть слово, и окажешься на месте своего дружка, — Сергей выпучил глаза и сразу же замолчал, мечтая слиться со стеной, — я уже молчу о том, как эти двое вообще проникли в дом. Охрана способна только на то, чтобы жрать на халяву, да шлюх по выходным снимать.

— Володь, сегодня много странного произошло, надо это место на жучки и камеры проверить, — под командованием Свята находилась охрана, что присматривала за домом, и сейчас он боялся, что ведьмак об этом вспомнит.

— Странного? Это ты случайно не о том, как решил сегодня в одной из спален трахнуть официантку, а она тебя ведьминской пылью вырубила? — кто-то из присутствующих в комнате хмыкнул, но стоило Шкурову пройтись по ним убийственным взглядом, вновь образовалась гнетущая тишина, — ты выяснил у этого администратора… как его там… Павла? Кто она такая?

— Вместе с подружкой пришли сегодня в обед устраиваться на работу, у него рук не хватало он сразу их к нам определил. Одна пропала, когда вечеринка еще не закончилась, а вторую поймала охрана, когда она через заднюю дверь свалить пыталась. У нее наушник выпал. Они что-то заподозрили и в подсобке ее запели, что на цокольном этаже.

— И чего ты молчал? — рыкнул на него ведьмак, собираясь уже лететь вниз.

— Хотели тебе доложить после вечеринки, но, когда спустились проверить, ее там уже не было, а дверь открыта. Как сквозь землю провалилась.

Неприкрытая ярость исказила и без того ужасное лицо Шкурова. Он сжал руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони до такой степени, что на пол стали стекать капли крови.

— Как же я вас ненавижу! — процедил он, и тут же добавил, — камеры смотрел?

— Не успели, но аппаратура уже тут, можно вместе взглянуть, — ведьмак кивнул, и вместе со Святом прошел к стоящему на столе монитору.

Выбрав камеру и прокрутив пленку до нужно им момента, они увидели, как охранник тащил на цокольный этаж небольшого роста девушку с двумя косами и в костюме официантки. Ее лица было не разглядеть.

Шкуров повернулся к Святу, и ехидно поинтересовался:

— А не твоя ли этого сбежавшая цыпочка? — тот опустил глаза в пол, и быстро кивнул. Шнуров тяжело выдохнул, — идиот.

Далее они переключились на камеру, что была установлена напротив подсобки, где держали девушку, и чуть промотав, остановили пленку на том моменте, когда к двери подошел Мирон.

Шкуров громко зарычал и ударил кулаком по монитору, чуть его не разбив.

— Хренов гоблин! Я его, как важного гостя, в дом свой пустил, а он мне вот как оплатил? С чего она вообще ему понадобилась? — отмотали еще немного вперед, и когда камера показала лицо Есении, ведьмак удивленно застыл, не в силах оторваться от экрана.