Оглушительный звон закрывшейся за спиной тюремной решетчатой двери заставил меня вздрогнуть от неожиданности и шумно сглотнуть.

Довольная произведенным эффектом белобрысая надзирательница не смогла скрыть едкую усмешку. Заметив мою реакцию, она окинула высокомерным взглядом мой наряд и, повернувшись ко мне спиной, застучала своими уродливыми говнодавами по металлическому полу, веля жестом следовать за ней.

Наверное, стоило заехать домой и снять с себя подаренное сестрой ультракороткое серебряное платье от Шанель, выгодно подчеркивающее мою, спасибо кукушке-матери, сверходаренную фигуру, и двадцатисантиметровые каблуки от Джимми Чу, что не предназначались для долгих прогулок и теперь нещадно натирали лодыжки. Но сделай я крюк, поддалась бы соблазну и легла спать, забив на просьбу Виктории, а она тетка классная несмотря на то, что двадцать с лишним годиков назад родила настоящее чудовище.

Черт, ну почему она не позвонила Кармеле? Она ему такая же сводная сестра, как и я. И беременность тут не оправдание, а повод дольше нежиться под одеялом, в объятиях здоровяка-мужа. Зато безотказную Василису можно дергать с веселой вечеринки в два часа ночи и просить тащиться в другой конец города. Будто он маленький мальчик и сам не может разобраться со своими проблемами.

Еще один повод злиться на черноглазого грубияна, будто их без того не миллион с хвостиком.

В горле першило от витающей в воздухе обреченности и запаха немытых тел. Даже жвачка не спасала. Вентиляторы на потолке работали на всю катушку, заставляя ежиться и обнимать себя руками в попытке согреться. А идущей впереди женщине не было до моих неудобств никакого дела.

Оно и понятно, ее накаченные, как у пловчихи плечи были обтянуты облегающей, словно вторая кожа, черной водолазкой, а ноги упакованы в плотные серые брюки, заправленные на военный манер в высокие сапоги.

Ходячая мечта голодного до баб солдата. Ну или сидящего на «сухпайке» заключенного, коих тут было немерено. Превалирующее большинство из них повысовывало между решеток мерзкие рожи и похабными взглядами провожали каждый мой шаг, вызывая стойкое желание бросить все и рвануть в душ, смывая с себя любое воспоминание об этом месте.

— Охренеть, я таких фигуристых даже в кино не видел.

— Бел до того обнаглел, что «девочек» в камеру заказывает, вот чертяка!

— Я бы разрешил ей пройтись по мне на этих каблучках и даже не поморщился.

— Эй, цыпочка, как закончишь с ним, заходи в гости, мне есть чем тебя угостить, — тут я уже не выдержала и, даже не оборачиваясь, показала ублюдку средний палец.

Заметив это, блондинка нахмурилась, словно я не грабителя/убийцу/насильника/нарушителя магического порядка, нужное подчеркнуть, оскорбила, а ее родную бабулю обидела. Схватив меня за локоть, она толкнула меня вперед, да так сильно, что я, не удержавшись, чуть носом пол не поцеловала.

Мысленно проклиная Вику, и делая пометку завтра же написать жалобу на эту бабищу, я успела вовремя схватиться руками за металл решетки и, подняв голову, встретилась с холодным взглядом черных, как сама тьма, глаз.

Все окружавшие нас люди и обстановка словно канули в лету, и я осталась один на один с опасным хищником, пробуждающим к жизни все мои врожденные инстинкты. Судорожно облизав внезапно пересохшие губы, я отпрянула в сторону кляня себя за неуместную трусость.

В камере не было света, да и сидел он, прислонившись к противоположной стене, в полной темноте, но обсидиановые глаза, горели ярче звезд, поливая высокомерным презрением, причина которой была мне прекрасно известна.

По сути, я и была этой самой причиной, так как из-за меня сын самой влиятельной женщины в мире сверхъестественных существ, что с недавних пор стала моей мачехой, три долгих месяца провел за решеткой.

Виктория предупреждала меня о его неспособности достойно справляться со вспышками неконтролируемой агрессии, но мне пришлось убедиться на собственном опыте, видя, как этот буйнопомешанный яростно избивает четверых человек, один из которых был моим парнем.

Михаль после этого целый месяц дома провалялся, за что я ненавидела долбанного психа до трясучки. Но пришлось проглотить свою злость и пилить сюда, чтобы в качестве единственного, находящегося в городе номинального родственника, подписать бумаги об освобождении.

— Белорадов, на выход, — раздался за спиной слащавый голос блондинки, — за тобой приехали.

Раздраженно мотнув головой, я изобразила на лице одну из самых язвительных, имеющихся в моем немаленьком арсенале улыбок, и направила все ее сияние на не двигающуюся фигуру.

- Вещички свои не забудь, я долго ждать не буду, милый, — как и ожидалось, проигнорировать издевку он не мог. Отвлек гневным рыком и, если бы не моя быстрая реакция, и разделявшая нас решетка, вцепился бы мне в шею, а так только прутья пальцами ухватил.

— Стерва, — хриплый голос резанул по нервам. Он будто лет сто им не пользовался, а тут ради моей сиятельной персоны решил открыть, наконец, рот.

— Успокойся, Матвей, — как-то чересчур фамильярно обратилась надзирательница к моему сводному братцу и, вытащив ключи, начала отпирать дверь камеры, — она не стоит того, чтобы тут задерживаться.

Ругаться с психом я не стала, и дело было не в усталости. Он прав, когда хотела, я могла быть той еще стервой, а потому вытянула накрашенные ярко-красной помадой губы уточкой, послала ему воздушный поцелуй и отошла в сторону, делая вид, что зеваю от скуки, а сама тайком изучала своего врага.

Высоченный, сильный и опасный, зараза.

Отросшая белая челка спадала на лоб, черные глаза горели недобрым пламенем, ноздри гневно раздувались, желваки играли, челюсть сжалась. Если взглядом можно было убить, я бы рассыпалась в прах на месте.

Натянутая на тренированное тело Матвея казенная белая футболка нуждалась в стирке, как и серые спортивные штаны, но это не портило его внешний вид. Придурок был красив, как черт, и как бы я не хотела этого признавать, внизу живота зародился предательский трепет.

Только услышав лязг железа, я обратила внимание на скованные наручниками запястья психа, которые блондинка решила не снимать. То ли меня пожалела, то ли не желала подставлять одного из своих «любимчиков».

Плевать на ее мотивы, самое главное с таким украшением братцу будет весьма проблематично добраться до моей изящной шеи. А большего мне и не надо.

— Какого черта ты тут забыла? — игнорируя раздававшееся из соседних камер улюлюканье бросил из-за плеча Матвей. Он был на шаг впереди и не видел, как я едва не споткнулась, засмотревшись на его широкую спину.

— Вика с отцом не смогли вовремя вернуться с медового месяца, опоздали на самолет. Она выдернула меня с вечеринки у Мальвины и попросила приехать сюда, чтобы подписать бумаги, без которых твое освобождение невозможно. Твоя мать не хочет, чтобы ты проводил здесь лишнее время, а как по мне, оно пошло бы тебе на пользу. Так что будь повежливее, милый, я пока что твой единственный билет на свободу, — судя по напрягшимся на спине и руках мускулам, мой ответ не пришелся ему по душе, но огрызаться не стал.