ароматными ватрушками с творогом, которые невозможно пахли сдобой на всю кухоньку. Но даже это средство не удержало меня тут надолго. После всего захотелось лечь наконец-то в кровать, когда я чуть не клюнула носом в чай из вежливости и уважения, слушая щебетания дриады.

— … столько заказов! — услышала я последнее, что говорила Тилайна. — Айрис, ты уже в чашке спишь. — по-доброму улыбнулась цветочница. — Иди наверх, я не обижусь. О, Марко! — хлопнула дверь и к нам в кухоньку с коробкой наперевес вошел мой «наниматель». И мне сразу как-то стало неловко, точно теперь нас с Торренсом объединял пресловутый «секретик». И ведь объединял! Чтоб его!

— Тиль, Айрис. — кивнул он нам, — Ты как? — обратился ко мне и сунул ватрушку в рот, не потрудившись даже руки помыть, но я настолько устала, что этот факт просто пронесся в голове, как то, что вдалбливали мне гувернантки в детстве.

Не успела я раскрыть рта и собрать мысли в кучу, как соседка выпалила:

— Такой кошмар! Представляешь, на Айрис напали после работы! Во дела! Ничего не слышал по поводу банды наемников? — девушка приложила ручки к груди и зажевала новость сдобой, искренне похоже волнуясь за сей факт. А сосед выгнул бровь дугой, не понимая видимо, какого лешего, я не воспеваю его в одах. Я еле мотнула головой, а соседка принялась подвигать горцу твороженные плюшки.

— Посидишь с нами? — спросила девушка, а парень махнул головой на коробку.

— Надо разобраться. — и, сунув еще один чудесный кругляшек, не поместившийся в рот, пошагал наверх, смирившись с участью безымянного героя.

— Тоже пойду. Спасибо тебе за компанию, Тиль.

— Да брось ты. — отмахнулась дриада и настойчиво забрала у меня кружку. — Иди, я помою.

— Спасибо. — еще раз поблагодарила ее. Было странно теперь поручать грязную посуду кому-то еще, но она с такой проворностью пристроилась к раковине, погружаясь в свои мысли, что я зашагала к вожделенной перине.

Гусиные перья в подушке были и впрямь выше всяких похвал. А Тилайне еще и цену снизили. Надо бы еще теплое покрывало купить. С этими мыслями тело налилось тяжестью, и я провалилась в сон без каких-либо предисловий.

На утро меня разбудил стук в дверь. Но я, отвернувшись к стенке, накрылась лишь поплотнее одеялом.

— Айрис, ты опоздаешь! — колотил назойливый сосед в дверь. На третью долбежку я стеклянно раскрыла глаза. Мышцы болели. А шее действительно стало чуточку лучше.

— Я сейчас! — хриплым голосом ответила нанимателю и скатилась с кровати, накидывая халат. Быстро открыла дверь и вывалилась в коридор, сметая донельзя бодрого мужчину.

— Ты проспала. — со смехом сказал мне, когда я захлопнула дверцу ванной, а через несколько минут вышла более вменяемая и готовая к диалогу без гнезда на голове.

— Который час? — спросила и перед его носом еще раз закрыла дверь, быстро переодеваясь и закалывая волосы в аккуратный пучок на затылке.

— Восемь сорок. — глухо донесся голос из-за двери, и я застыла с невидимкой в зубах.

— Стихии, я думала уже пол десятого или того больше. — недовольно вышла и закрыла ключом дверь. Поразительная шутливость и бодрость соседа начинала раздражать. — Нельзя так пугать, Марко!

— Подумал, стоит прийти пораньше. Но буду знать, что у тебя все под контролем. — давил улыбку горец и я, надев пальто, вышла в прохладное осеннее утро. Прогуливаться, честно говоря, не было никакого желания, и мы сели в дилижанс, курсирующий по городскому маршруту. Я ехала с гладким пучком, но взъерошенная спешным подъемом, а Марко смеялся над моей серьезностью по утрам, говоря, что с таким настроем я всех клиентов распугаю.

В мастерскую мы приехали на пол часа раньше назначенного времени. Ворн уже был на месте, не отвлекаясь от дел, он поздоровался с нами и закрылся в кабинете.

— Ты когда-нибудь работала в лавке? — подвел меня Марко к прилавку, и я кивнула.

— Отлично, тогда книжку прихода и расхода заполняй после рабочего дня. Тут чеки, а тут, — открыл он ключом ящичек, звякнув монетами, — сама касса.

Марко водил меня вдоль витрин, рассказывая для чего, какая посуда, чем отличается изделия из фаянса, фарфора и майолики. Где чайные наборы, а где просто заварники — какой для кофе, какой для зеленого, черного, а какой универсальный. Марко так сноровисто это все рассказывал будто бы занимался этим всю жизнь. Хотя так возможно и было. Что, собственно, я о нем знаю? До открытия мы подписали бумаги, и я стала полноправным работником гончарной мастерской.

День пролетел незаметно. Но я радовалась, что могла подсказать заходящим людям тот или иной предмет для нужд их дома. При этом с меня не текло в три ручья от натуги, тяжелых подносов, а руки не щипало от щелока. Посмотрела на ладони. Потрескавшиеся и сухие. Сделала себе заметку, что нужно зайти и купить жирного масла, чтобы исправить ситуацию. Вряд ли здесь будут специальные крема, какими пользовалась я в Даркмурте. Ведь матушка присылала мне их из Кеннингема. Ну да, Стихии, с ними. Масло тоже — отличный аналог. Я как зельевар могу сварить себе и сама крем.

На следующее утро я шла одна, а Марко предупредил, что ему нужно еще заскочить по делам и свернул на улицу Горную в оружейный квартал.

Вошла я рано — за пол часа. Мне казалось время, проведенное до открытия в мастерской способно настроить на благоприятный лад. К Ворну я старалась не приставать с вопросами и не быть навязчивой в принципе. Все же Марко мне все основное объяснил. Ничего сложного. Это всего лишь должность продавца. Услышав звуки в кабинете, я поздоровалась с мастером, но в ответ услышала лишь шаги. Сняла пальто. Обернулась и встретилась глазами с тем типом, которого облила в трактире. Я застыла и похоже не смогла скрыть удивления, а его лицо выражало насмешку, которая почему-то заставила что-то во мне вспыхнуть негодованием. Что может быть смешного?

— Марко все-таки жалостливый. — без приветствия сказал мне и уперся плечом в косяк, сложив руки на груди, наблюдая как я открываю журнал, чтобы проверить, все ли я правильно сделала. Все-таки это второй день. Могла с непривычки и что-то неправильно заполнить. Слова мне не пришли. Много чести отвечать на хамство!

Но было некомфортно под странным взглядом мужчины. Струна напряжения где-то внутри натянулась. Он не