Просто девушка… Красивая и заставляющая моё тело бунтовать от голода, переполняющая лёгкие своим пьянящим запахом и вкусом. Который я не чувствую, нет. Но я тону в фантазиях о нем. И в последнее мгновение ловлю себя на попытке впиться в приоткрытые губы, скользнув по ним своими.

Рывком отстраняюсь, пытаясь прийти в себя.

Агния растерянно поправляет волосы.

— Ты когда смотришь вниз, сразу сбиваешься, — смущённо. — А когда мне в глаза, то…

Замолкает, покусывая нижнюю губу.

— Давай… — протягиваю ей руки.

Мы снова встаём в позицию. Глядя друг другу в глаза, мы проходим несколько кругов. Её щеки горят алым. Мне кажется, что мои тоже.

— Молодцы! — хлопает нам Татьяна Борисовна. — Можете, ведь, Решетов! Завтра жду вас в шесть. Еще немножечко потанцуем.

Чтобы спрятать растерянность, листаю что-то в телефоне, не видя экрана.

— Ася, останьтесь. Хочу на Вас посмотреть в другом амплуа.

Кивает ей на раздевалку.

— Там несколько костюмов, примерьте любой. Хочу увидеть румбу и танго.

Провожаю Устинову взглядом. И как идиот стою, не двигаясь с места.

— Вы тоже хотите посмотреть, Решетов? — провокационно улыбается Татьяна Борисовна.

— Пф!.. — закатываю глаза.

Но вообще — да. Я бы посмотрел. Это должно быть впечатляюще.

— Сэм! — заглядывает Тина. — Ну, скоро?

— Всё уже.

Сваливаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ася

— Это твоё платье?

С восторгом смотрю на белую красоту. Совсем ни такого фасона, как у меня. Но не менее красивое.

Рита вздыхает без особого энтузиазма.

— Ты чего?! Ты будешь очень красивая! Ты с Сашей хотела быть в паре?

— Да, не дай бог! Это было бы ужасно! — закатывает она глаза. — Два боксёра на паркете! Ха-ха… — невесело. — На самом деле, это унизительная традиция с балом.

— Почему?

— Новенькие все облажаются. Их же не учили танцевать, как основной костяк школы. Мы будем путаться в платьях, косячить на паркете, про банкет я вообще молчу, какая-нибудь золотая тварь обязательно выльется на твоё платье вишнёвый сок или еще что… Ты перепутаешь приборы. Это обязательно прокомментируют, сославшись на отсутствие врождённого аристократизма. Стул рядом с тобой останется пуст, как выражение брезгливости от "аристократии". Победит обязательно Тина, Гала или Марика! Пф… — с отвращением. — Или пара Дагера. В этом году, в отличие от прошлого, у него все шансы.

Вздыхаю.

— Ясно… Дагер танцует?

— Дагер — бальник. Но бросил…

— Хм.

— Вы были парой в прошлом году, — доходит до меня, — да?!

Кивает.

— Вот же свинья какой! — возмущаюсь я.

— Ладно… переживём этот позор и будем жить дальше! — равнодушно.

— Ты плохо танцуешь?

— Я? Я вообще не танцую.

Веду пальцами по расшитому узору на груди.

— Я тебя научу! Два года назад мы с партнером заняли второе место на соревнованиях по европейской программе бальных танцев.

— Ого!

— Да! — отвешиваю я ей классический поклон. — И ты у меня затанцуешь! Пусть не шедеврально, но достойно. Это же всего лишь вальс!

— Мне кажется, это бесполезно. Осталось всего три дня.

— Я попрошу у Татьяны Борисовны ключ от танцевального класса. Всё! — взмахиваю категорично руками.

Дверь в комнату открывается, одна из работниц заносит еще одно платье, вешает его в шкаф Тины.

Мне очень любопытно… Тины нет.

— Давай посмотрим?

— Нет!

— Одним глазком! Любопытно же в каком платье пойдет местная королева красоты.

— Нет, Агния. Не трогай, пока не воняет.

— Ну да. Ты права, конечно.

Сажусь на окно, разглядывая, как перед отбоем все курсируют перед корпусами и общежитием.

Взгляд мой натыкается на пару Тины и Семёна. Возле скамейки, недалеко от наших окон. Ругаются…

Сэм со раздражением машет руками и отворачивается, Тина перехватывает его за рукав.

В груди у меня все неприятно сжимается от этой картины. Почему?

Потому что такие сцены неоднократно видела в кино. И заканчивается всё примирением с горячими поцелуями. И мне душно и садняще больно в груди, от ожидания этой сцены. Но я все равно не могу отвести от них глаза.

— Тебе нравится Решетов? — сзади.

Вздрагиваю.

— Нет!

— Сэм нормальный парень. Психованный и грубоватый. Но нормальный.

— Ну да. Саша тоже нормальный, правда? — хмурюсь я.

— И Кислицын и Макс Лазарев. Они свои. Не подлые.

— Но это не мешает им делать ставки. Ты же поэтому не встречаешься с Сашей?

Молчит.

— Он знает? Скажи ему — почему. Пусть выйдет из чата. Уверенна он сделает это.

— Неа… Никаких условий не будет. Человек таков, каков он есть. И он в этом чате. Не выношу лицемерие.

— Ну ты же дружишь и с Сэмом и с Максом… а они тоже там.

— Я и с Кислициным дружу. Дружить и спать — это разные вещи.

— Согласна…

— Да и… мне так показалось, что Сэм тогда специально оставил мне свой телефон. Чтобы я увидела этот чат. Из уважения что ли… Я его тогда уложила на ринге. Сэм умеет уважать, если это заслуженно.

— Увы, я не заслужила, — вздыхаю я.

Но вздыхаю все равно с облегчением. Потому что жаркого примирения между Семеном и Тиной не происходит. Отцепив от себя руки Тины, Сэм просто уходит.

— Значит, всё-таки нравится…

— Нет!

— Ваш коннект невооружённым глазом видно. Он заботится. По-дурацки, конечно… Грубо…

— Ты ошиблась. Коннект вынужденный, — опускаю я глаза.