Но скрывать от Риты ничего не хочу. Мы же подруги.

— Как так?

— Мы — сводные, — закрываю лицо руками. — Моя мать вышла за его отца. А его мама в больнице. Там что-то серьёзное. И всю свою ненависть к ним за это, он выплескивает на меня. А заботится… это просто боится, что опозорю… поэтому кое-где дергает за шкирку, чтобы не влетела в дерьмо. Как никак — сводные. А так — глубоко презирает. Я в их доме бедная родственница. До своих восемнадцати…

— Хреново.

— Только ты никому не говори, пожалуйста. Он не хочет, чтобы здесь знали.

— Ладно, Устинова. Прорвёмся. Не реви.

Украдкой вытираю слезы. Ну вот такая я чувствительная — реву!

Толкнув дверь, в комнату залетает Тина. Тяжело дыша подходит к своему столу. В бешенство что-то там переворачивает.

Отворачиваюсь к окну. Рита надевает наушники и падает на кровать, закрывая глаза.

— Устинова… — шипит Тина.

— Чего надо? — не поворачиваясь бурчу я.

— Ты не идешь на бал.

— Кто сказал?

— Я! Я сказала. Иначе, тебе конец, поняла? Я устрою тебе здесь…

— Значит, мне конец. Потому что я иду. А если тебе не нравится, что твой парень танцует со мной, то решай это с ним. Мне указывать не надо.

Ощущаю, как меня резко дёргают за футболку назад. С воплем лечу и падаю спиной на свою кровать. Отбиваю коленку об стену. Тина сметает все с моей полки над кроватью. Успеваю только прикрыть лицо. Книги, тетради, дезодорант еще что-то летит на меня, углами отбивая руки.

С рычанием хватаю огромный том по физике, что разодрал мне острым углом предплечье и в эмоциях швыряю ей в голову!

Вскрикнув, закрывает лицо ладонями и падает на колени. Я тут же торможу, растерянно поднимаясь на ноги.

— Тварь… — рыдает Тина. — Ты мне разбила лицо!

— Мало разбила, — поднимается Рита. — Устинова, пойдём.

— Куда?.. — испуганно смотрю на Таюрскую. — Ей наверное нужен лёд?

— Ей нужно еще раз швырнуть книгой в наглую морду, Устинова. Раз шесть.

Рита тащит меня из комнаты и ведет за локоть куда-то по коридору.

— Куда мы?!..

— К Алле. Если ты не объяснишь произошедшее первой, то ты будешь виновата. Это как покинувший место ДТП.

— Стучать?

— Как это не печально, но — да. Тина будет там уже минут через пять.

— Я не буду стучать, — торможу я.

— Будешь! Иначе ты влетишь в изолятор на неделю. Пропустишь бал. Я у тебя "не затанцую", а эта сучка добьётся своего. Если уж начала этот бой, то мочи их всех до нокаута! Иначе, ты уже проиграла.

— Алла! — стучит в дверь Рита.

— Зайди…

— Таюрская избила новенькую.

Заталкивает меня к куратору Рита.

Алла в ужасе осматривает мои ссадины на предплечьях.

— Чем это?!

Пока Рита рассказывает вместо меня, следом залетает Тина. Под ее глазом ссадина и отек.

Начинается крик и разборки.

— Так! — поднимает руки Алла. — Либо — обе в изолятор на неделю. Либо — обе отделаетесь штрафом. Все другие претензии через юриста. Но, Тина, учти, что свидетель Рита. И она говорит, что первая накинулась ты.

— Они меня обе избили! — вдруг становится прохладным и циничным взгляд Тины.

— Тина, это неудачная стратегия. Первая версия твоих показаний записана на камеру, — показывает Алла на "глаз" под потолком.

— Итак, что мы решаем? Агния…

— Штраф.

— Тина?

— Штраф!! — с ненавистью.

— И впредь, любой физический конфликт между вами будет иметь более серьёзные последствия. Подумай об этом, Тина.

— Юристы моего отца ее раскатывают, даже если я отрублю ей ногу! Она — нищеброд! Её пребывание здесь — милостыня!

Спасибо тебе Семён за то, что объяснил Таюрской про то, что я здесь из милости твоего отца!

— Ей тупо не хватит бабла тягаться со мной!

— Юристы "Швейцарии" будут защищать пострадавшую сторону. На случай необходимости юридической поддержки у нас предусмотрена страховка на крупную сумму. И камеры… камеры… камеры! К тому же ты знаешь, как твой отец относится к скандалам. Поумерь свою прыть.

Тина обессиленно сжимает кулаки.

— Таюрская — к медику. Пусть посмотрят глаз. Агния…

— Да мне не надо. Переживу.

— Обязательно надо. Может быть заражение. Останься, я отработаю ссадины. Еще что-то болит?

— Колено немного. Если есть спортивная мазь, была бы благодарна.

— У меня есть… — бросает Рита.

Заклеив ссадины антибактериальным пластырем, Алла отпускает нас.

— Всё, отбой.

Дрожа от отходников после таких эмоций, обняв себя за плечи, иду в комнату рядом с Ритой.

Все оглядываются на нас. Таюрская так орала, что наверное все в курсе.

Нас догоняет Кислицын.

— Рит?.. — притормаживает он, оглядывая нас. — Чего было-то?

— Иди спать, а… — раздраженно передергивает ее.

И мне так жаль снова, что ему постоянно от нее прилетает.

"Но он же золотко из чата!" — убеждаю я себя. По-другому быть не может.

Под его хмурым взглядом заходим в комнату. Молча начинаем прибираться…

Семён

— Такие дела… — заканчивает свой рассказ Кислицын про скандал с Таюрской.

Свирепея закрываю глаза.

— Устинова там хоть живая?

— Живая… К медику как раз Таюрскую отправили.

Вижу, как собственной персоной, Устинова проходит мимо меня в класс. Пытаюсь разглядеть. Вроде целая.

— Дерутся за тебя девочки, — усмехается Макс.

— Ну, Устинова-то явно не за меня. Просто под раздачу попала.