— Слушаюсь, — произнес Афанасиус. — Я узнаю все, что смогу, и извещу вас до аудиенции у прелата.

Аббат кивнул. Управляющий поклонился и, пятясь, выскользнул из комнаты.

Пора было возвращаться к стопке лежащих перед ним папок. Всего их насчитывалось шестьдесят две. В каждой — личное дело одного из карминов, красносутанной гильдии стражников, чей долг — охрана коридоров, ведущих в запретные места горы. При отборе карминов учитывали как их прежний жизненный опыт, так и проявленную позже преданность Цитадели. Из них выбирали кандидатов в святые, хотя сами кармины ничего не знали об истинной природе Таинства. Поэтому, если возникала необходимость послать их обратно в мир, риск был минимален.

Аббат взял лежащую сверху папку и раскрыл ее. Данные из медицинских карточек и школьных табелей его не интересовали. Настоятель выискивал информацию о военной службе, арестах, тюремном заключении… Только так он мог решить, кто из карминов подойдет для исполнения предстоящей миссии.

39

Катрина Манн сидела в тишине своей квартиры, внимательно изучая содержание украденного файла. Поскольку она получила доступ к документам на час позже, чем агенты Цитадели, в файле находилась стенограмма беседы Аркадиана и Лив, а также ссылка на краткую биографию, размещенную на сайте американской газеты, в которой Лив работала журналисткой. Быстро ознакомившись с интересующими ее материалами, Катрина сняла трубку телефона и нажала кнопку повторного набора.

— Удалось добыть, — сообщила она отцу.

— Ну и?..

— Так и есть. Святой, — сказала она, рассматривая сделанные патологоанатомом снимки с характерными следами церемониальных шрамов на теле монаха.

— Интересно, — вымолвил Оскар. — И до сих пор нет заявления от представителей Цитадели с просьбой вернуть им тело. Они явно чего-то боятся.

— Вполне возможно, — глядя на фотографию молодой симпатичной журналистки, сказала Катрина. — В файле имеется еще кое-что… Понимаю, в это трудно поверить, но у монаха есть сестра.

У Оскара от удивления перехватило дыхание.

— Такого не бывает, — произнес он. — Если бы у этого человека была сестра, его не только не приняли бы в святые — он даже не смог бы переступить порог Цитадели.

— Но шрамы, — не соглашалась дочь. — Он прошел ритуал посвящения. Я видела знаки Тау. Он должен был побывать в Цитадели и увидеть Таинство.

— Найди его сестру, — сказал Оскар. — Найди ее и защити! Сделай все, что от нас зависит, чтобы она не пострадала.

Наступила тишина. Отец и дочь прекрасно понимали, чем это может обернуться.

— Поняла, — наконец ответила Катрина.

— Я отдаю себе отчет, насколько это опасно, — сказал Оскар, — но эта девочка не имеет ни малейшего представления о том, во что она вляпалась. Мы должны защитить ее. Это наш долг.

— Понимаю.

— И еще…

— Что?

— Приготовь комнату и купи хорошего скотча, — уже более мягким голосом произнес Оскар. — Думаю, пришло время вернуться домой.

40

Аббат быстро шагал по темным, прорубленным в горе коридорам, ведущим к покоям прелата. Отсутствие утешительных новостей выводило его из себя. Одно то, что впервые за последние девяносто лет монаху почти удалось сбежать из Цитадели, было плохо. Хорошо еще, что он разбился при падении. Единственный проблеск света на горизонте. Теперь же, оказывается, у него есть живая родственница. Такого прокола служба безопасности Цитадели не знала уже более двух столетий. И во всем этом его вина.

На быстрое и успешное разрешение сложившейся ситуации надеяться не стоит. Чтобы не допустить худшего, у него должны быть развязаны руки. Нужно действовать быстро и решительно, не только в Цитадели, но и за ее приделами. Для этого ему надо получить благословение прелата.

Аббат кивнул стражнику, чей пост находился у входа в покои прелата. В прежние века хранителей Цитадели вооружали арбалетами, мечами и кинжалами, но времена изменились. Под широким рукавом красновато-коричневой сутаны, в кобуре, закрепленной у запястья левой руки, покоилась «Беретта-92» с обоймой, полной патронов парабеллум[17]. Стражник распахнул перед ним дверь. Этот человек был не из тех, кого аббат выбрал для выполнения предстоящей миссии.

Дверь с грохотом захлопнулась за его спиной. Эхо разнеслось по просторному помещению. Аббат быстро зашагал к элегантной лестнице, ведущей к покоям прелата. Он слышал гудение скрываемого темнотой вентилятора над головой. Старым легким прелата просто необходим свежий воздух.

Там было еще темнее, чем в коридоре. Плохо ориентируясь в полумраке и боясь на что-нибудь натолкнуться, аббат замедлил шаг. Еле-еле горящий в камине огонь пожирал кислород, отдавая взамен немного света, нагревая и высушивая воздух. Кроме этого в пещере находились и другие источники света — медицинские приборы, которые снабжали кровь прелата кислородом и выводили отходы жизнедеятельности из организма, словом, поддерживали в нем жизнь.

Аббат осторожно направился к стоящей в центре помещения большой кровати. Над ней на четырех столбиках вздымался балдахин. Посередине кровати лежало нечто тощее, как скелет, бледное, почти нереальное. В слабом свете создавалось впечатление, что прелат сидит в центре паутины проводков и трубок, словно обитающий в пещере паук. Жизнь оставалась только в глазах больного. Они были темными и настороженными. Прелат неотрывно следил за приближающимся посетителем.

Аббат потянулся и не без труда дотронулся до похожей на птичью лапу руки. Несмотря на удушающую жару в помещении, кожа прелата была не теплее камня. Склонив голову, аббат поцеловал перстень с печатью, который свободно болтался на среднем пальце правой руки. Этот перстень был символом высокого сана его владельца.

— Оставьте нас, — хриплым голосом произнес прелат.

Было видно, что слова даются ему с трудом.

Два лекаря, в белых сутанах похожие на призраков, поднялись со своих мест. Только сейчас аббат разглядел их в полумраке. Врачи закончили проверять один из множества окружавших больного аппаратов. Они увеличили громкость сигнала тревоги, чтобы в случае чего можно было услышать его даже из-за двери, и молча покинули помещение. Аббат повернулся к больному и взглянул в его сверкающие в полумраке глаза.

— Рассказывай… все… — прошептал прелат.

Чувствуя на себе колючий взгляд старика, аббат обрисовал в общих чертах события сегодняшнего утра. Готовясь к разговору с прелатом, он составил вполне взвешенный отчет, но теперь понимал, что со стороны все его действия выглядят не очень убедительно. По своему опыту он знал, что прелат редко проявляет снисходительность. Старик был аббатом во время Первой мировой войны, когда один из послушников предал их орден. Именно благодаря безжалостной настойчивости в устранении потенциальной угрозы Таинству он стал впоследствии прелатом. В глубине души аббат надеялся, что в случае удачи в деле брата Сэмюеля его ждет такая же награда.