принадлежащей мне по праву рождения, — меня было бы не остановить.

Он предлагал мне все, что нужно, чтобы уничтожить его.

— Договорились, — сказала я.

Глава

14

Райн

Я действительно ненавижу тебя.

Я знал, что Орайя ненавидит меня. Кто может винить ее за это? Но я не знал, почему меня так беспокоит это. Беспокоит настолько, что затмило мою победу.

Победу.

Я заставил ее согласиться на то, на что у нее, по сути, не было выбора. И я не был глупцом — я знал, что существует большая вероятность того, что все это время она будет ждать момента, чтобы убить меня. Я знал, что, возможно, именно это она говорила себе, когда брала меня за руку и соглашалась на сделку.

Это была авантюра для нас обоих.

Но в оружейной, она держала свой клинок прямо там, прямо у моего сердца, и не ударила.

Это было нечто.

И правда заключалась в том, что, если отбросить мои… сложные личные чувства к Орайе, она была мне нужна. Без нее у меня не было шансов выбраться из-под власти Септимуса. Возможно, какая-то маленькая, жалкая часть меня была благодарна за это, благодарна за любой предлог, чтобы снова сделать Орайю союзником, даже вынужденно.

Орайя ничего не сказала, пока мы летели обратно в мои покои. Мне было неловко от того, как сильно полет с ней напомнил мне о том, какими были наши отношения до того, как я всё уничтожил. Я чувствовал, как она была напугана все это время. Этот пульс, ее дыхание, жар на ее коже.

Весь уют, который мы создали, был уничтожен.

Как только я отпустил ее у своего окна, она отступила от меня. Мне было интересно, знает ли она, что у нее есть закономерность в том, как она это делает — три длинных, быстрых шага назад, как будто ей не терпелось оставить между нами как можно большее расстояние.

Я остался на карнизе, еще немного наслаждаясь бризом, дующим в мои крылья. Я позволил Орайе пройти весь путь через комнату, прежде чем шагнул внутрь. Она не хотела, чтобы я подходил ближе, и я это понимал.

— Нам нужно будет начать прямо сейчас, — сказал я. — Возможно, завтра. Как только я сообщу им всем, что ты согласилась.

— Им всем? — спросила она.

— Вейл, Кейрис, Кетура. Септимус и его головорезы.

Трудно было не заметить, как она напряглась при упоминании всех этих имен.

— Они не будут тебя беспокоить, — сказал я. — Я займусь твоей тренировкой.

Она вскинула брови.

— Тренировкой?

— Ты что, думала, что собираешься овладеть легендарной силой бога и свергнуть самый злобный дом вампиров, не придя в форму?

Ее брови снова опустились.

— Я в отличной форме. Хотя не знаю, как насчет тебя. Тот бой был слишком легким.

Сиськи Иксы, трудно было не рассмеяться, глядя на это выражение лица.

Я поднял ладони.

— Отлично. Я признаю это. Ты тоже держишь меня в напряжении. Я никогда не был так хорош как с тобой.

Эта фраза имела отвратительный привкус искренности, слетевший с моего языка.

Орайя тоже это поняла и неловко сдвинулась с места.

— Еще кое-что, — сказала она.

— Что?

— Ты перестанешь запирать меня в моей комнате.

Мои брови поползли вверх.

— Я?

— Да. Ты.

— И почему же?

— Потому что мы якобы снова союзники, а союзники не запирают друг друга каждую ночь.

— У меня есть несколько союзников, которых я бы очень хотел запереть, — заметил я.

— Ты можешь преподнести это как уступку, на которую тебе пришлось пойти, чтобы я добровольно согласилась сделать оговоренные вещи. Это разумно. И это правда.

Я вскинул брови.

— Правда?

— Да, правда.

Оставлять Орайю без охраны было плохой идеей по многим причинам. Вполне очевидных, конечно, потому что она была наследницей хиаджей, и действовала против меня меньше недели назад и имела все основания тайком собирать информацию и искать способы передать ее тем, кто пытался убить меня.

Но ни одна из этих причин не волновала меня так сильно, как некоторые: не защита моей короны от Орайи, а защита Орайи от моей короны.

— Этот замок — не безопасное место, принцесса, — сказал я. — Даже для меня. Особенно для меня. И это вдвойне касается тебя. Ты уверена, что действительно хочешь этого?

— Ты постоянно твердишь мне, что я королева, а не пленница. Так докажи это. Никто не запирает королев в их покоях.

Некулай запирал Нессанин.

Это была внезапная и непрошенная мысль, промелькнувшая у меня в голове.

Я отогнал ее прочь, и решил, что просьба Орайи вполне справедлива. Кроме того, с Орайей все было связано с риском. И так было всегда.

— Хорошо, — сказал я, слегка пожав плечами. — Договорились. Больше никаких замков.

Ее плечи слегка опустились от облегчения. Мне нравилось видеть это.

— Тогда я иду спать, — сказала она.

— Хорошо. Тебе нужен отдых, прежде чем мы начнем.

Она подошла к двери и открыла ее. И прежде чем я успел остановить себя, слово застряло в моем горле.

— Орайя.

Она обернулась. Даже с другого конца комнаты ее стальной взгляд пронзил меня до глубины души. В моей груди запульсировала боль.

Я даже не знал, что хотел сказать.

Спасибо?

Ты не пожалеешь об этом?

Первое было покровительственным. Второе было обещанием, которое я не мог дать. Я уже достаточно лгал Орайе. Я не хотел делать это снова.

Наконец, я остановился на:

— Я всегда говорил серьезно. Я про предложение, которое я тебе сделал.

Нет никого, кого бы я предпочел видеть рядом с собой, правящим этим королевством, кроме тебя.

Я увидел по ее лицу, что она прекрасно понимает, о чем я говорю.

— Я знаю, — сказала она после долгого раздумья и ушла.

ПОСЛЕ УХОДА ОРАЙИ я несколько минут простоял у окна, наблюдая, как над Сивринажем восходит солнце, дымчатое небо становится пурпурным, затем розовым. Я ощутил знакомое жжение на моей коже, как и всегда, оно начиналось медленно, и к тому времени, когда я неохотно отстранился, уже почти полностью рассвело.

Пока меня не было, мне оставили сообщение. Я поднял пергамент и прочитал его. Долгое время я просто смотрел на него. Затем я выругался, сунул его в карман и распахнул дверь.

Я спустился вниз по лестнице, до самого гостевого крыла, глядя прямо перед собой, пока не дошел до единственной закрытой двери. Я стучал в нее, не утруждая себя вежливостью, продолжая, даже когда ответа не было.

— Боги, имейте немного терпения! — раздался легкий, веселый голос изнутри,