Моему взору предстал маленький, тусклый вестибюль с единственным столом и узкой лестницей. За столом дремал тучный человеческий мужчина средних лет, а пустой стакан с очень резким запахом алкоголя рисовал янтарные круги на разбросанных бумагах.

Райн проигнорировал его, и я последовала его примеру, пока он поднимался по лестнице. На последнем этаже он полез в карман и достал ключ. Очевидно, замок уже не очень хорошо работал, поэтому он с ворчанием сделал три попытки, прежде чем дверь наконец распахнулась.

Он хитро улыбнулся мне под капюшоном.

— После вас, принцесса.

Я осторожно шагнула в помещение.

Это была комната. Разительный контраст с той, которую мы только что покинули в замке. Эта комната была меньше, чем спальня в замке, единственная мебель здесь — это одна маленькая кровать, комод и один крошечный письменный стол, за которым, как я подозревала, Райн даже не смог бы уместиться. Однако здесь были вещи: на столе лежали книги и бумаги, в одном полуоткрытом ящике комода виднелась скомканная ткань, а свет в уборной все еще горел. Кровать была немного в беспорядке, как будто кто-то недавно спал на ней и очень торопился.

Я медленно обошла комнату, нахмурив брови.

— Кто здесь живет?

Райн закрыл дверь и задвинул за нами засов.

— Я.

Я остановилась в центре комнаты и мои брови поднялись вверх, выражая удивление.

Он мягко усмехнулся.

— Все еще приятно удивлять тебя. Прекрасно. Возможно, «жить здесь» — это небольшое преувеличение. — Он расстегнул свой плащ, бросил его на кровать, а затем упал на нее спиной с удовлетворенным бормотанием. — Это… место для уединения.

Я подумала о всех тех днях, когда я не слышала шагов Райна, возвращающегося в свои комнаты.

— Ты спишь здесь?

— Иногда. — Пауза, затем: — Иногда я не могу… иногда я просто хочу уйти подальше от этого места.

Я видела, как он практически развалился на кровати. Здесь он сразу стал казаться более спокойным. Словно остатки маски, которую он носил в стенах замка, наконец-то спали.

Я не хотела видеть эту версию Райна — версию, которая слишком сильно напоминала мне мужчину, которого я…

Я прочистила горло, засунула руки в карманы и пошла бродить по периметру.

— Никто не знает об этом месте, — сказал Райн.

— Никто, кроме меня, — поправила я.

Я услышала улыбку в его голосе.

— Никто, кроме тебя.

— Глупо с твоей стороны.

— Возможно.

— Раз уж я предательница и все такое.

— Ммм. — Кровать скрипнула, когда Райн сел обратно. Я обернулась, чтобы увидеть, как он смотрит на меня, и это заставило меня дернуться. Во взгляде читалась серьезность.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, — и сделать это нужно там, где я знаю, что нас больше никто не услышит.

— Я думала, ты сказал все, что хотел сказать. Или Септимус, по крайней мере, сказал.

Мои слова были резки и выражали явное обвинение.

— Я говорю то, что они хотят от меня услышать.

— Ты манипулировал мной, — огрызнулась я. — Ты играл со мной в игры с самого начала.

Лицо Райна ожесточилось.

— Ты совершила акт войны, Орайя.

Я подавила смех.

— Я совершила акт войны? Я?

Это была ошибка. Я даже не должна была быть здесь. Теперь я была вооружена. Я могла…

Он нахмурился, затем поднял руки.

— Я… давай не будем. Мы здесь не для этого.

— Тогда зачем?

Он встал, подошел к комоду и достал что-то из среднего ящика — что-то длинное, завернутое в ткань. Он положил этот предмет на стол рядом со мной и развернул его.

Мое сердцебиение ощущалось даже в горле.

Пожиратель сердец. Меч Винсента.

Это было невероятное оружие, которым он владел веками, и никогда не опровергал и не подтверждал легенды, связанные с ним. Легенды, что он был выкован богом, что он был проклят, что он был благословлен, что он вырезал маленький кусочек своего сердца, чтобы сделать его. Он рассказывал мне эти легенды, когда я была ребенком, и иногда — он рассказывал их с совершенно серьезным лицом, но с блеском веселья в глазах.

Если отодвинуть легенды в сторону, то реальность была куда впечатляющей. Оружие было невероятно мощным, и оно усиливало и без того значительную магическую силу Винсента. Оно принадлежало ему и только ему, отвергая всех других владельцев. Я шутила, что меч был самой большой любовью Винсента. Большую часть своей жизни я, кажется, верила в это.

Образ окровавленного лица Винсента, напряженно смотрящего на меня на последних дыханиях, промелькнул в моем сознании.

Я полюбил тебя с самого первого мгновения.

У меня сжалось в груди.

Райн отступил назад, прислонившись к стене, давая мне возможность остаться с мечом наедине.

— Ты можешь поднять его, — сказал он. Его голос был странно-мягким. — Только будь осторожна. Будет больно, если долго касаться рукояти.

Я обнажила меч и положила его на стол. Это была легкая, тонкая и изящная рапира. Лезвие было ярко-красным, на нем были вырезаны вихри и символы, которые совпадали с теми, что были на моем собственном оружии. Эфес был сделан из Ночной стали, образуя изящные спирали вокруг гарды, которая напоминала кости крыльев хиаджских вампиров.

Я долго смотрела на него, не решаясь заговорить. Внутри меня медленно нарастала волна горя и гнева.

Райн хранил этот меч. Самая ценная вещь моего отца, теперь принадлежала мужчине, который его убил.

— Почему ты показываешь мне это?

Конечно, вряд ли он предположил, что это может стать сентиментальным предложением перемирия.

— Ты можешь им пользоваться?

Я удивленно моргнула и повернулась к Райну. Я на мгновение усомнилась правильно ли я его расслышала.

— Нет, — сказала я. — Никто не может пользоваться им, кроме него.

— Но и зеркалом никто не мог пользоваться, кроме него. А ты его использовала.

— Это другое. Это…

Его.

Винсент много раз предостерегал меня от того, чтобы я даже не смела прикасаться к оружию. По всем очевидным причинам, по которым можно было бы предостеречь ребенка от подобного, но позже, он ясно дал понять, что для меня было бы опасно даже держать его в руках. Оружием мог владеть только он, и то, что было болезненным для вампиров, вполне могло быть смертельным для меня.

— Зачем? — спросила я. — Это еще одна вещь, которую ты хочешь, чтобы я сделала для Септимуса?

Тень гнева, промелькнувшая на лице Райна, была мимолетной, но заметной.

— Нет.

— Тогда зачем ты вручил мне такое оружие и хочешь, чтобы я им воспользовалась?

После того, как я выступила против него. После того, как он так ясно дал понять, какую роль я должна была сыграть.

Вручить мне это оружие, да что