прерывая затянувшееся молчание.

Не отзываюсь.

— Скажи что-нибудь, пожалуйста.

— Я не знаю, что сказать, Дим. Правда.

Он вздыхает обречённо.

Хватается за голову и даже рычит.

— Прости… — С шумом выдыхает. — Прости меня, я не должен был отпускать тебя ещё тогда! Я был дебилом и не понимал, что своим эгоизмом испорчу всё. Я должен был настоять и поговорить с тобой, несмотря ни на что! Прости меня, Заяц… За то, что я поступил с тобой, как мудак. Я просто люблю тебя. И не знаю, что делать, впервые в жизни не знаю…

Я слушаю поток его признаний и не могу произнести даже какой-то звук.

Ведь, на самом деле, это неожиданно и очень остро.

Для меня всё это много значит, и слёзы текут по щекам непроизвольно, будто прорвало какой-то кран.

Крючковский снова подносит мою руку к своим губам и прижимается к ней.

— Я готов на любое твоё решение. — Тихо сдаётся он на милость судьбе. — Я приму всё, что ты скажешь. Только не молчи, Заяц, я не могу так.

В ответ я лишь всхлипываю и качаю головой.

Вытаскиваю свою ладонь, чтобы потянуться к нему и обнять, но мужчина интерпретирует это по-другому.

Кажется, его беззащитная безысходность у меня в ушах звенит.

Он думает, я откажусь от него сейчас, лишь из-за того, что нужно ещё чуть-чуть подождать.

— Давай, я отвезу тебя домой. — Его голос хрипит, как обезвоженный.

— Подожди… — Останавливаю руку, что тянется к кнопке запуска.

Тишина между нами разрывается его шумным выдохом.

— Поцелуй меня. — Шепчу ему, стараясь сдержать эмоции, которые норовят захлестнуть меня лавиной.

Димка только пару мгновений колеблется, а потом буквально набрасывается, придавливая к сидению и не давая возможности дышать.

Мы оба нуждаемся в этом.

Одежда улетает мгновенно, и все неудобства мы не замечаем, потому что главное — мы рядом, после стольких лет глупой разлуки.

— Как же я ненавижу тебя, Выскочка… — Выдыхаю ему в губы, за мгновение до того, как он резким движением заполняет меня изнутри.

Всё происходит быстро.

Я плачу, не сдерживая слёзы.

Он собирает их губами и размазывает по моим губам.

Я царапаю его спину, а он нежно гладит мою кожу и постоянно повторяет:

— Заяц… мой любимый Заяц…

Я кусаю его за плечо в самый острый момент, забывая о том, что в скором времени нужно будет расстаться.

Он шипит и кончает в меня.

Будто хочет оставить след.

Мы берём всё от момента, раз большего жизнь не предоставила.

Мы запоминаем друг друга, будто кто-то снова разлучит нас по утру.

А потом…

Мы не можем расстаться до рассвета.

Я не устраиваю истерик. Он больше не оправдывается.

Просто целуемся и засыпаем, включив мотор, чтобы обогреть салон.

Утром идёт дождь.

Так прозаично.

Я смотрю в его светлые глаза и не могу насмотреться.

Я стала другой благодаря ему.

Я стала ценить жизнь такой, какая она есть.

Я люблю его.

Плевать на всё остальное.

Эпилог

Дима

— Да, мам, уже в аэропорту. Только не начинай… — Снова выслушиваю поток возмущений о том, что можно было не спешить на самолёт, а пообщаться с родственниками подольше.

Я понимаю, что маме всегда не хватит времени на общение со мной, сколько бы я не находился дома.

Я не осуждаю её за это.

— Вылет через час примерно. Всё хорошо, не переживай.

Успокаивая маму, сам ощущаю предательскую тревогу и волнение.

Никогда ещё перед полётом меня так не колошматило, хоть я в принципе плохо переношу самолёты.

Мама выдаёт ещё кучу наставлений и рекомендаций, прежде чем отключить звонок.

В следующий раз мы увидимся не скоро.

В этот момент осознаю, что хоть я и эгоист, но жалею, что у моих родителей больше нет детей, кроме меня.

Я живу в другой стране и у них нет возможности видеться со мной так часто, как им хотелось бы. Что ж… хоть это была и не моя идея, место жительства теперь у меня другое.

И как бы мама не пыталась делать вид, что привыкла, всё равно выдаёт себя, особенно, когда я приезжаю домой.

Вечер обещает быть томным…

Для кого-то.

Но не для меня.

Я уже весь «на измене», ведь времени до полёта остаётся мало, а человек, которого я жду, так и не появился.

Я дал ей время.

Дал возможность обдумать всё и решить для себя, что ей важно.

Не торопил. Не давил.

Хоть и понимал, что, если «даст заднюю», просто запихну в чемодан и вывезу отсюда нелегально.

Мне важно уже то, что мой Заяц осталась такой же авантюристкой, какой и была.

В её понимании мир совсем другой, нежели в моём, но мы абсолютно сходимся в одном: лучше вместе, чем порознь.

Уже каждую минуту гляжу на часы.

Это в её стиле доводить меня до белого каления, но сейчас действительно ощущаю страх.

Вдруг она передумала…

Я просто не переживу, если Заяц бросит меня снова.

Тот билет, что я держу в руках, значит для меня больше, чем просто пропуск на самолёт.

Я надеюсь, что, несмотря на все трудности и препятствия, мы сможем сохранить то, что есть между нами.

Она — мой стимул к жизни.

Я — готов ради неё на всё.

Пусть мы не сразу поняли, что вместе нам намного круче, чем по отдельности, я больше не хочу испытывать это ощущение беспомощности и неудовлетворённости.

Поэтому, этот самолёт взлетит либо с ней, либо без нас…

Поэтому седьмой раз пытаюсь ей дозвониться.

— Пропустите! Я же говорю, меня ждут! Да где же ты…

Оборачиваюсь, опуская руку, с зажатым в ней телефоном.

Даже не выдох. Какой-то стон облегчения вырывается из меня.

Это настоящее умиление: видеть, как мой Заяц воюет с работниками аэропорта.

Издалека она больше похожа на фрика, чем на обладательницу билета в бизнес-класс.

Розовые волосы, к которым я пока ещё до конца не привык, кожаная куртка, прикрывающая разве что лопатки, юбка, похожая на балетную пачку, и чемодан, обклеенный разноцветными изображениями — это моя Алина, которая бойко отстаивает свои права, размахивая руками.

Внутренности затапливает теплом и эйфорией.

Приехала…

Как ребёнок на мороженое, восторженно смотрю в её сторону.

После недолгой битвы с сотрудником бизнес-зала, она с широкой улыбкой бежит ко мне, катя за собой свой нелепый чемодан.

— Фууух… — Выдыхает и чмокает меня в щёку. — Боялась опоздать. Представляешь, билет потеряла, все коробки перерыла, думала всё… А потом нашла в кармане, я ж его сразу положила… Чтоб не потерять!

Заяц