Вил отряхнул брюки и приступил к осмотру помещения. Кроме двух видавших значительно лучшие времена стульев, ящика и бочек с керосином (а о том, что это были именно они красноречиво свидетельствовали надписи, когда Вил подошёл к ним поближе со свечой) ничего не было. Ибо череда пустых, пыльных бутылок, основательно затянутых паутиной, никакой существенной помощи оказать в освобождении из плена не могла.

— Ваши силы мне хотелось бы поберечь для более важного случая, — проговорил коррехидор, ногой разламывая ящик и подбирая подходящий обломок доски, — кто знает, с чем нам ещё предстоит столкнуться? Мне показалось, что наша крылатая любимица возвратилась несколько озадаченная и испуганная.

— Я тоже заметила, — сказала чародейка, — и этонастораживает.

Вил поставил свечу на пол возле двери, опустился на колени, потом почти лёг и принялся осторожно проталкивать обломок доски в щель между полом и дверью.

— Только бы хватило длины, — бормотал он, практически ложась на пол.

Но его опасения были напрасными, очень скоро они оба услышали звук падения деревяшки, и дверь приоткрылась.

— Готово, — проговорил коррехидор.

Он взял тряпку, бывшую кляпом, вытер об неё руки и попытался отряхнуть брюки и рукав куртки, но безуспешно. Влажная грязь успела основательно попятнать популярный у золотой молодёжи костюм.

— Оставьте, — махнула рукой чародейка, — выберемся отсюда, и я магией вычищу вашу одежду.

Предложение вполне устроило коррехидора, и они вышли в бывший винный погреб. То, что погреб был именно «бывшим» виделось с первого взгляда. Рика снова вызвала фамильяра и велела ей организовать освещение, свеча практически догорела, да и её маленького огонька было явно недостаточно, чтобы хорошенько сориентироваться между остовами бочек. Какие-то бочки развалились практически полностью, и их проржавевшие обручи возвышались над полом подобно скелетам экзотических вымерших тварей, другие только начали свой путь к разрушению, но большинство находились где-то посередине.

— А дом богатый, — сказал Вил, оглядывая стенды из-под бутылок для дорогих вин, — ну, по крайней мере, когда-то являлся таковым. Винный погреб большой и прекрасно оборудован, опять же, когда-то прежде. Он выругался, споткнувшись о валявшуюся бутылку, что не заметил, засмотревшись по сторонам.

Ответом ему внезапно послужил странный стон, раздавшийся спереди.

— Хозяин, ку-ушать, — негромко простонал всё тот же голос: глуховатый, низкий, со странным, каким-то скребущим призвуком.

— Кто это? — Рика невольно ухватилась за локоть мужчины, шедшего чуть впереди.

— Не знаю, — тихо ответил Вил, — но раз он говорит, значит — разумен. Держитесь позади меня и приготовьте на всякий случай что-нибудь защитное.

— Защитное? — усмехнулась чародейка, — я ж — некромант, не забыли? Лечить и защищать — это не мой профиль.

Буквально на следующем шаге их взорам отрылась расчищенная площадка с какими-то грязными мешками у стены и странным существом, которое внезапно возникло прямо у них на пути.

Вил никогда не видел ничего, даже отдалённо похожего, на того, кто с высоты своего огромного роста разглядывал незваных гостей.

— Ты — не господин, — обвиняюще проскрежетало существо, — обманщик! Ругаешься, как господин, а сам другой!

Существо принялось мерно покачиваться из стороны в сторону.

— Кто это? — почти беззвучно спросил коррехидор, рассматривая гиганта, преградившего им дорогу.

Более всего он походил на недоделанную статую из молочно-белого мрамора. Словно некий не особо умелый скульптор начал ваять, однако деятельность сия ему прискучила ещё в самом начале работы и он забросил инструменты, отправившись по иным, гораздо более интересным делам. Ему удалось лишь первоначально наметить облик своего произведения: у здоровяка, около девяти сяку росту, практически не было лица, рассечённая кривоватая трещина заменяла ему рот, две выбоины служили глазами (в этих выбоинах теплились недобрые красноватые огоньки), а грубый выступ долженствовал обозначить нос.

Остальное тело было под стать, что совершенно не мешало существу быть абсолютно живым: оно двигалось, и при том с удивительным проворством, например, ловко почесало плечо под грязноватой хламидой, прикрывающей его наготу и неотрывно следило за людьми, что остановились перед ним.

— Элементаль земли, — также негромко ответила чародейка, — сама впервые вижу, только читала. Опасный, злобный, неуправляемый стихийный дух.

— Сможете убить или нейтрализовать? Вы же блистательно уничтожили тяготона в Оккунари.

— Навряд ли. Тяготона породил чародей, а элементаль — существо из духовного мира. У меня будет всего одна попытка, если не хватит мощи или вид заклятия не подействует, нам конец.

— О чём это вы там шепчетесь? — вопросил элементаль.

— Ни о чём серьёзном, — взял на себя роль переговорщика коррехидор, — леди выражала восхищение вашей красотой и силой. Уверен, среди ваших собратьев не так часто встретишь такого красавца.

— Это что, — ответил польщённый стихийный дух, и в его глазницах огоньки сменили цвет с алого на фиолетовый. Коррехидор предпочёл считать, что он успокаивается, — моя плотская сущность ни в какое сравнение не идёт с истинным обликом, — и дух принялся методично перечислять свои многочисленные достоинства.

Воспользовавшись тем, что противник погрузился в воспоминания и уточнения, Вил прошептал чародейке:

— Рискнёте?

— Боюсь, — последовал ответ, — я не знаю, что подействует на элементаля, да и вообще, не уверена, что их можно убить. А в ответ ему ничего не стоит мгновенно завалить нас кучей земли и камней. Он повёлся на разговоры. Попробуйте поторговаться с ним, разговаривайте, а я буду искать варианты хотя бы на время обездвижить его. Физиология элементалей практически не исследована, а то, что я читала чрезвычайно скудно, да ещё и разнится в зависимости от автора до противоположности.

— Не могли бы вы назвать себя, чтобы я с должным уважением мог обращаться к столь могущественному духу, — Вил включил своё неотразимое обаяние не полную катушку, и это, как ни странно, сработало.

Элементаль поправил своё бесформенное одеяние и важно изрёк:

— Моё истинное имя, смертный, я естественно, тебе не сообщу ни под каким видом, особливо в присутствии девки, от которой магией несёт на милю. Скажу лишь то прозванье, какое мои пленители дали этой безобразной, унизительной каменной оболочке, куда моя сияющая сущность заключена волею твоего собрата, между прочим! — на последних словах в глазницах элементаля вновь загорелись красные искорки, и они вперились в Рику, — зовусь в вашем мире я Глыбарём. Не очень-то звучно, без фантазии, но приклеилось сие позорное прозвище ко мне накрепко. Да существование моё — хуже не придумаешь, — доверительно сообщил он Вилу.

— Что такое, господин Глыбарь, — посочувствовал Вил, — кто эти мерзавцы, что осмелились проявить неуважение, достойное самого глубокого порицания?

— Кабы я знал! — тоскливо проговорил Глыбарь, — мужчина и женщина. Баба самая подлая. Обещала мне много еды, развлечений, любовь лучших земны красоток, а что я в итоге получил? Зачарованный обруч — он задрал своё нехитрое одеяние и показал тесно обхватывающий его массивную талию