капюшон.

И тут Петька совершил, с точки зрения Дрозда совершенно безумную вещь. Он вытер кровь с разбитой губы и шагнул к ярлу:

— На тебе мой плащ.

Над палубой драккара повисла осязаемая тишина… а потом ярл громогласно и хрипло расхохотался:

— А ты и впрямь не трус! Держи! — брякнула, расстёгиваясь, массивная серебрянная фибула, тёплая меховая тяжесть ухнула Петьке в руки, — Наш! — мощная лапища ярла хлопнула по плечу.

Петька удара ждал и почти не дрогнул.

Хирдманы окружили его, хохоча, хлопая по плечам. Лечилку, что ли, потом принять, вся спина же в синяках будет…

И тут кто-то спросил:

— А где старик?.. Он только что был здесь!.. Не упал ли он за борт?.. Уж не дух ли это был? Больно резво он двигался для старика!..

Подозрения не успели разрастись в страхи. Над головами захлопало, с верхушки мачты сорвался и устремился в ночь огромный ворон. В разрыве туч мелькнул второй. И… показалось или впрямь — там, ближе к луне, в туманной мороси, пронёсся всадник на многоногом коне. Или это просто дождевые пряди из туч? Не слишком ли они быстры, чтобы быть просто тучами?..

Ветер донёс отдалённый волчий вой.

Он обернулся к Йорану. На ум, словно само собой, пришло:

— Во́ронов тени черны,

Слаженно волки поют,

Конь многоногий несёт,

Всадника под облака…

Я не знал, что путешествую с Вотаном. Надеюсь, он на меня не в обиде.

К вечеру они пришли в Хольберг, за это время Петьке довелось посидеть на вёслах (два раза стереть руки в кровь и выпить две лечилки), попробовать копчёной кабанятины с пряными лепёшками и чесноком, получить приглашение в хирд (вежливо отказался) и погостить в посёлке (сразу отказываться не стал, но обещать — пока тоже, потому что неизвестно, как оно всё…).

А на причале его встретил Оддгейр — сын Йорана. Как же тесен мир всё-таки, удивительно. Оддгейр сообщил, что в местном переходнике его ждёт куратор. И даже подсказал дорогу.

Для всех игроков странный парень в дорогом плаще пошёл посмотреть деревню — и исчез…

ВОСКРЕСЕНЬЕ. ДИРЕКТОР И КУРАТОР. РАЗБОР ПОЛЁТОВ

— Хочешь послушать, что про вас люди говорят?

— Ты что, Женечка, решила шпионажем заняться? — картинно удивился Дрозд.

— Займёшься тут с вами. Сигурд звонил. Спрашивал, что я знаю про то, что О́дин вернулся в северные земли.

— И что ты сказала?

— Что доподлинно не знаю ничего. Так хотелось тебя поколотить, Ванька, ты не представляешь!

— Так это нормально! Но ты, как взрослая и воспитанная дама…

Евгения Васильевна фыркнула:

— Как взрослая дама я подумала, что от твоего битья никакого толку! Полезла в «Вальгаллу», новости смотреть.

— Что, она жива ещё⁈

— А куда б ей деться, самая большая викинговская болталка! — она многозначительно посмотрела на Дрозда, — Столько всего интересного. Особенно вот это. Специально для тебя кусок записала.

Евгения Васильевна развернула к Дрозду монитор. На стоп-кадре застыли, понятное дело, викинги. Большие волосатые мужики в антураже застолья в длинном общинном доме. Здесь они были при параде — в нарядных шёлковых рубахах, золотых гривнах, толстенных браслетах и кольцах, красивых плащах. Выражения лиц… разнообразные.

— Включай! — скомандовала Евгения Васильевна.

Включил. Сразу стало шумно и как будто тесно.

…

— Я хотел поведать вам, как старый пройдоха Торкиль решил дважды подоить козу удачи, — сидящий по центру мужик, в котором Дрозд с лёгкостью опознал слегка приглаженного Йорана, отхлебнул из огромной бронзовой кружки и грохнул ей о стол.

— Неужто Торкиль решил вспомнить, что когда-то водил боевой хирд? — спросил кто-то сбоку.

Но вопрошающего остановили:

— Погоди, дай Йорану сказать своё слово…

Йоран качнул густой шевелюрой:

— Сигмар прозорливый как всегда видит истину. Торкиль Звонкий громко звенел, расхваливая свой товар, а глаз его считал наши мечи. И скажу вам, что он никак не смог бы насчитать больше, чем двадцать. Половина его людей ещё были далеко на берегу, и мы спокойно ушли. Но спустя час мы увидели два паруса, преследующие нас.

— Два? — сидящий рядом ярл приподнял рыжую бровь.

— Торкиль всегда был осторожной лисой. Думаю, он предпочёл бы три, но два — всё, что в тот раз было. И Ньёрд*, видать, решил насладиться зрелищем битвы, щедро наполнив их паруса. Я рассудил, что настало время вспомнить старый обычай, и предложил трэллам оружие, дабы они могли обрести свободу в бою…

*Бог моря и ветров у скандинавов.

И ярлы сидящие за столами, согласно закивали, рассудив, что это — разумно и справедливо.

— О чём я жалел, так это о том, что с нами не было скальда. Буря была дивно красива: ночь, молнии кусают волны, пенные барашки, — викинг потёр пальцами, подбирая слово, — серебряные!А сами волны — с две сосны, не меньше! Словно летишь с ледяной горы, а потом тебя вновь кидает — на самый пик! Наш кормчий, именем Олаф, оседлал волну и подмял тот драккар, что шёл первым. От удара корабль развалился, словно Ёрмунганд раскусил корпус на две половинки! А мы едва не черпанули сами. В глаза бездне посмотрел, вот так! — Йоран резко выбросил руку перед лицом и уставился в собственную пятерню с присогнутыми пальцами, — Вот так посмотрел… Еле выправились.

— Смотри, Йоран, не иначе как этот Олаф дружен с ундинами*.

*Морские девы (русалки)

— Спорить не стану. Признаться, видел и тени в волнах…

— Зато — минус один! — сосед справа поднял кружку. Мужики одобрительно загудели, чокаясь.

— А дальше-то что было, Йоран?

— О! Слушайте дальше. Сейчас начнутся такие события, которых я и предположить не мог, — Йоран отхлебнул ещё и явно вошёл в раж, слегка сбившись с размеренного ритма повествования, — У Торкиля было много лучников. Я думаю: да чтоб тебя ледяные великаны поимели, тварь! Дай-ка, хоть одного достану! Кидаю топор — и промахиваюсь! Прикиньте! Я — промахиваюсь!!! Аж зубы заныли! И тут пацан, которого мы вместе со всеми этими деревенскими только что на рабском торге в Каттегате купили, и папаша его престарелый достают из-под ног топорики и давай метать! Бросок — двоих нет! Второй бросок — ещё двоих нет! По три топора у них было. Я аж пожалел, что нету больше. А расстояние — метров двадцать, наверное. Ну, думаю, щас нас всех из луков и пришпилят. И тут пацан — Тором клянусь! — берёт из корзины… Ну, догадаетесь?..

— Чё там вы везли? Серпы, может?

— Подковы?

— Ну, не знаю… Бутылки?

— Да говори уже, Йоран!

Ярл выдержал драматическую паузу и возгласил, наваливаясь грудью на стол:

— Репу!!! Чтоб мне есть одну капусту — репу достаёт! Викинга, который на носовой фигуре висел, чтоб первым быть, с первого попадания просто унесло! И давай он, пацан этот, по лучникам долбить! И попадает! — Ярл распалялся всё больше и размахивал руками, изображая события, — И тут дедуля — я думал, он умом подвинулся — как давай петь!

— А чего пел?

— Я не знаю, не по-русски пел. Но мурашки такие, прям огромные, рядами по рукам, вот так маршируют, — Йоран размашисто показал марширующих мурашек, — И поёт он, а я вижу, что в руке у него совсем не посох, а копьё! И сверху молнии в него прям втека-а-ают! А пацан репу мечет, с-ка, как пулемёт! Прицельно! И тут мы борт в борт вломились. Пацан — красавчик, ваще! Рядом рубился, то я его прикрыл, то он меня. Я даже задумался: ему бы в руку ещё пару реп, мы бы совсем безболезненно победили.

За столом дружно заржали.

— И вот, в конце я подхожу к ним, хотел сказать сразу, что молодцы, по закону отбили свою свободу. А пацан мне серьёзно так говорит: «На тебе мой плащ». Я аж потерялся. Я этот плащ у того же Торкиля купил. Реально получается, этого пацана плащ? Да, думаю — хер с ним! Пусть носит!

Йоран залпом допил кружку и звонко хрястнул пустой посудой о стол:

— И самое важное вот что. Пока мы разговаривали — дед исчез. Исчез, как не было его. Только двое воронов, здор-р-ровенных, с мачты снялись и улетели. Кое-кто, правда, говорил потом, что видел Слейпнира* в облаках. Но я лично не видел, утверждать не буду.

*Восьминогий конь Одина.

За столом повисла задумчивая тишина.

— Так что, этот пацан, получается, реально сын Одина, что ли? — спросил кто-то.

— Вот и думай…

— Так это всё-таки Один был? Или нет?..

— А я знаю? Но о-очень похоже…

— Если Торкиль продал в рабство Одина — хана их хирду…