На плечи навалилась неизвестно откуда взявшаяся усталость, крылья, словно налились свинцом. Держать их задорно приподнятыми не было никаких сил, но я упрямо топорщила их и улыбалась. Всё под контролем. А я – королева.

После третьей пары Митра с Кариной взяли меня в клещи и потащили к воротам. Я не сопротивлялась, делая вид что так и надо. На эпизоотию не хотелось совсем, не до болезней животных мне было, со своей бы разобраться. Если это любовь – то она вырывает крылья.

Говорить с кем-либо не хотелось тем более – боялась сорваться и наорать на любопытных, сочувствующих и ехидствующих. Впрочем, ребята молчали.

– Куда вы меня тащите? – не выдержала я, когда академия скрылась за поворотом. Мне не стоило уходить. Вдруг стрекозел проснулся и пришел в на пару, а меня нет.

– Сейчас ко мне зайдем, – отозвалась Карина. – Варенье возьму и пирог, утром испекла.

Я недоуменно подняла брови. О еде я даже не помышляла, хоть в обед и не получилось ничего съесть.

– В гости к больным не ходят с пустыми руками, – пояснил Митра.

И меня прорвало.

– Вы тоже думаете, что с ним что-то случилось?! – меня бросило в жар, а затем в холод от осознания главной тревоги, которую я так старательно гнала от себя весь день.

– Мы думаем, нужно спросить у тех, кто знает, а лучше у него самого, – ободряюще сказала Карина, но не удержалась и добавила: – И если что, оторвать второе крыло.

– Ки, я же объяснял, – вздохнул Митра.

А я потянула ребят в сторону Кленовой улицы, но их было двое, и они утащили меня сначала к Карине.

–  Нам нужно пги-кгы-тие, – прогундосил Митра с видом шпиона на задании. – Мы идем в гости пго-ве-дать больного.

Я всё порывалась бежать, и Митра отвлекал меня, как мог: шепотом, но очень красочно живописал их вчерашние приключения, и то, что Тим действительно меня вылечил, а как отнес меня спать, и как они хотели ещё подраться, но их спугнул какой-то страж…

В этом месте у меня перехватило дыхание.

– Какой страж?

– Понятия не имею, он не проявился до конца, померцал только анвизом.

– А голос какой был?

– Нормальный мужской.

Черт, друг и не обязан узнавать голос Аримани с закрытыми глазами.

– Может чуть простуженный, хриплый такой, – уточнил он, и я испугалась ещё больше. Хотя мало ли стражей с хриплым голосом может быть в городе.

Но с каждым шагом к дому Жнеца – меня сковывал ужас.

Дом показался каким-то потерянным, беспризорным. На стук никто не отозвался и не вышел, но я решительно нажала на ручку входной двери – и она открылась. Навстречу пахнуло затхлой сыростью – говорят, как-то так пахнет в склепах, – волосы немедленно встали дыбом, но собрав всю волю в кулак, я переступила порог.

Зайдя со света, я словно ослепла –  в маленькой веранде было совершенно темно, и только тускло светился проем двери впереди. Я, ещё раз постучав по косяку и не дождавшись ответа, сделала три шага к сумрачной гостиной.

– Эй, есть кто живой?..

– Не-ет-т-т-ц-с-шш… – сухо зашелестело со всех сторон.

Не выскочила обратно я лишь потому, что ноги приросли к полу. А когда зловещий шелест стих, в игру вступило любопытство, которого я сверх меры почерпнула от кота.

Я настороженно огляделась. Обстановочка и в прошлый наш визит была, прямо скажем, мрачной, а потом её скрыла иллюзия довольной чем-то хозяйки. Сейчас же я видела её без прикрас. Мебель темная, почти черная, на стенах – обои с серебристыми лилиями на чёрном. Резко выделялись на их фоне белые колонны с округлыми капителями – казалось, что распиленные пополам кости растут из черного мрамора пола до самого черного свода. Плотные гардины на окнах совсем не пропускали света, почти не давала его и массивная старинная люстра на сотню свечей. Просто горело в ней лишь три дрожащих огарка. Обстановка, достойная мрачного склепа.

И подчеркивала её – паутина. Много-много пыльной клочковатой паутины. А чтобы я убедилась: нет, это мне не почудилось! – скромный паучок размером со сливу не спеша спустился с люстры по тонкой нити и с интересом уставился на меня пучком красноватых глаз.

Э-э. Я спокойна. Только отойду чуть в сторону. Я тебя не боюсь, но мало ли. Кстати, а что там за копошение в темном углу под потолком, которое, кажется, подъедает капитель колонны?

Я сглотнула.

Пожалуй дальше я не пойду, так и буду прищурившись вглядываться в темноту.

Чуть не присела на пол, когда от мельтешащей тьмой массы с писком отделился один комок и, трепыхая крыльями, перелетел в другой угол.

Летучая мышь. Нормально. На меня не бросилась, уже хорошо. Но волосы я на всякий случай пригладила.

Зато стал ясен источник зловещего шелеста, который испу… насторожил меня вначале. Мышек было много – в каждом углу шуршали темные пятна. Да и те танцующие на люстре клочья паутины, походе не она. Воздух сырой и спертый довершал сходство со склепом, да.

Пожалуй, не удрала я отсюда до сих пор лишь потому, что не хотелось ударить в грязь лицом перед друзьями. И вообще, Королева я или кошка дрожащая? Впрочем, королевы тоже бывают дрожащими, но не подающими виду. Кстати о друзьях...

– Ну и как вам такое, ребят? – не оборачиваясь шепотом спросила я, подозревая, что если стану говорить громко, то голос сорвется на писк. Ну и мало ли кого я спугну-привлеку. Казалось, в пляшущих бликах свечей вот-вот появится ещё какая-нибудь гадость. – Вы тоже это видите?

Ну, мало ли, а вдруг я всё-таки сбрендила…

Шуршащая тишина была мне ответом. Я резко обернулась – друзей рядом не было. Как и проема двери за спиной.

Волосы ме-е-едленно встали дыбом. Не заорала я видимо по той же причине, почему не удрала в самом начале, – от ужаса в горле образовался ледяной ком, не выпускавший воздух для крика.

Иллюзии! Тетя Тима точно иллюзионист. Это… испытание?

Я помотала головой, выгоняя из неё ужас, и вдохнула поглубже. Затем осторожно ощупала черную стену с серебряным цветком. Двери не нащупала. Иллюзионист высочайшего класса! Огляделась, подошла к окну, отдернула гардину – лишь звездная темень, как с бредового экрана плазмы, пялилась на меня.

А может это просто белочка. Что ж, здравствуй. Ты меня настигла.

Мое отражение в темном стекле вяло улыбнулось в ответ, обычно светло-карие глаза казались черными провалами. Второе окно тоже не радовало разнообразием. Осталось держаться на кошачьем любопытстве. Кстати, где Шарфик? Я думала его забрал Тим.

– Кис-кис? – тихо позвала я. Потом, спохватившись: – Тим?

Не знаю, на что я больше надеялась и чего боялась. Что Жнец здесь – и что тогда с ним? Почему не вышел на зов и стук? Или… – самую жуткую мысль я прогнала, бояться мне до чертиков надоело ещё вчера.